Ушедшая, а девочка была именно ею, ходила между присутствующих, считывая их память, стремления их души. От кого-то ей хотелось отдёрнуть ладонь и вытереть о штаны, как от грязи. Возле кого-то оставалась долго, решая судьбу человека и вынося приговор. Сейчас она была как никогда собрана и старалась выполнить работу на совесть, чтобы учитель не разочаровался в ней окончательно.

Девочка верила, что у неё есть все шансы исправить не только свои недочёты и ошибки, и будем честными, безответственное отношение к некоторым моментам своей работы. Сейчас считывая этих людей она как никогда осознавала, что была неправа. Учитель оказался прав во всем, она не готова. Было ужасно обидно и горько, что она шла к пониманию так долго. Неожиданно Аоми почувствовала одобрение и поддержку учителя и уже более уверено начала действовать дальше.

К Борфинору она не стала подходить, об этом безумце она знала давно. И когда-то малодушно подсунула ему вместо себя чужую душу. Не захотела тогда возиться, и вот что из этого вышло. К алтарю она тоже пока не подходила. Удивительно, как Ушедшие пропустили его, когда покидали этот мир. Во всем плохом, что случилось, было и хорошее — то, что был обнаружен последний алтарь тьмы. И магистр оказался последним проводником его силы. Аоми нащупала в кармане шарик мега стазиса, куда собрала всю тьму этого места и удовлетворённо улыбнулась.

Девочка неосознанно оставила алтарь с лежащей на нем Алиной на потом. И только закончив со всеми, поняла, что ей просто невыносимо стыдно за своё безответственное поведение и легкомысленное отношение. Выдернуть душу из другого мира и бросить её было неправильно. А в случае с Аоми ещё и подло, ведь она спасала себя, но совершенно не позаботилась о переселенке.

Глубоко вздохнув, решилась и сделала шаг к алтарю. Ладонь легла на холодную руку девушки. Глаза девочки побелели и перед её мысленным взором, словно на экране, прошла жизнь этой женщины из другого мира. Нет, не женщины — ребёнка с душой взрослого. Аоми закусила губку, сдерживая боль, всё же не настолько она ещё готова к такой работе. Душа ещё была здесь, держась на тонкой нити, соединяющей её с телом. Порви её, и она уйдёт за грань.

Но что-то было ещё, что держало душу, не отпуская её, не давая порваться такой тонкой нити. Нахмурившись, девочка решилась и применила истинное зрение драконов. Она знала, что ещё мала для него и ей не положено по статусу им пользоваться, но была готова держать ответ перед Советом и Службой Безопасности.

Она не смогла сдержать вскрик, душа была привязана красной лентой к другой душе этого мира. Именно он держал её, не отпускал, чувствуя всё, что происходит с его парой. Аоми ощущала его боль и горе, чувствовала как тоска сжимает сердце и в клочья рвётся душа. Таких сильных и чистых эмоций ей ещё не приходилось считывать. И сейчас было невыносимо горько и больно. На её глазах выступили слезинки. Удивлённо смахнув их пальцами, она осмотрела лежавшую на столе девушку.

Нет, уйти она ей не даст, исправит ошибку тринадцати летней давности. Да и мир принял душу иного мира, накрепко связав с душой из этого. Чуть встряхнув кистями рук и глубоко вздохнув, погрузившись в первую ступень тишины, Аоми начала творить. Этот зачёт она сдала давно и надо сказать, легко. Но сейчас ей было страшно сделать что-то не так, не рассчитать необходимое количество магии, забыть какой-нибудь пустяк. От этого её руки подрагивали и Аоми никак не могла с этим справиться.

Сколько раз её ругал Хранитель за то, что она действует сгоряча: “Сначала делаешь, а думаешь потом”. Сейчас она не допустит такой ошибки. Её невнимательность может привести к тяжёлым последствиям. Девочка тяжело вздохнула, понимая, что Учитель прав и она ещё не готова к самостоятельной работе. Но это была её ошибка и она должна была всё исправить. Это закон её народа. Проверка на совершеннолетие.

Её руки летали над телом Алиниэль Им Каности. Вернуть душу в тело не составило труда. Боясь касаться красной ленты, чтобы не отвлекаться на чужие, но яркие эмоции, она продолжала исправлять повреждения тел: физического, ментального, магического, эфирного на всех планах и уровнях бытия. Именно на этом этапе Аоми боялась пропустить одно из сорока тел. Поэтому её губы шептали вслух цифру, а руки летали, исправляя, восстанавливая, сращивая.

Когда этот этап работы закончился, ноги её уже не держали и она позволила себе несколько минут отдыха, присев на пол пещеры и прислонившись спиной к алтарю. Несмотря на усталость, улыбка сама собой заиграла на губах девочки. Все, что могла, она сделала и сделала хорошо. Её подопечная была ещё без сознания. Но это было не страшно, главное, что она была жива.

Теперь оставался последний этап, не такой сложный, но не менее важный: возврат магии. Аоми легко поднялась, словно не она несколько минут назад валилась с ног. Эта стадия требовала акустических вибраций.

Внутренне собравшись, Аоми затянула мелодию высоким красивым голосом, уже не детским, но ещё и не взрослым. С каждой спетой нотой воздух вокруг неё искрился сильнее, и в какой-то момент все эти искры соединились в призрачное копье, прошедшее сквозь магистра и тянущее из него магию как иголка тянет нитку. Острие застыло перед грудью Алины, боясь причинить ей вред.

Очень аккуратно, почти нежно, Аоми погрузила его в тело Алиниэль, и магия потянулась от магистра к ней. Грязная, черная сила истекала тьмой, падающей жирными каплями с “нитки”. Эти капли не долетали до земли, а собирались в компактный тёмный шарик, вращающийся около Ушедшей. А чистая, светлая магия растекалась по телу лежащей на алтаре девушки.

Передача, скорее, возвращение сил Алине длилось недолго и через несколько мгновений все закончилось. Аоми облегчённо вздохнула. Её подопечная глубоко спала.

Столица Контиола — Тарен, дворец Правителя, его личные покои. Тар Дарион Каности.

Алину похитили! Эта мысль сводила с ума. Моя пара, моё счастье и моя судьба сейчас находилась в руках безумца. А ещё я как никогда понимал, что Эдхар прав, Милиндари должна была отвечать за свои ошибки по всей строгости закона. Моя жалость повлекла за собой ряд событий, которые привели к такому исходу. Это моя вина, я не уберёг Алину.

Эта мысль убивала, заставляя раненым зверем метаться по комнате. Понимал, что мои душевные терзания никому не помогут, но размышления и боль в сердце не оставляли меня. Как заставить себя просто ждать? Это нереально больно. Как же я сейчас завидовал брату. Он там в гуще событий, он, а не я, пытается спасти нашу девочку. У меня же не никакой информации о том, что происходит там, и это заставляет нервничать больше всего.

Во всей этой ситуации только одно согревало и успокаивало душу: то, что Лихар не зная о произошедшем оставался спокоен, в отличие от нас. Мне тогда сразу подумалось о нем, о том, что он не переживёт, если что-то случится с Алиной. Нам и так еле удалось спасти его после смерти жены. О том, что мы не сможем вызволить нашу девочку — даже не хотелось думать.

Зная о просьбе эльфов в урегулировании конфликтов с кланами гномов, не задумываясь, послал его. Вызывающий скуку пересмотр договоров с крючкотворством и занудливостью гномов мог затянуться надолго. А мы сейчас как раз и играли в догонялки со временем. От скуки ещё никто не умирал, вот и он выживет. Конечно, мы ему расскажем о произошедшем, но пусть это будет намного позже. Когда всё благополучно закончится.

Работа всегда действовала на меня успокаивающе, очищая голову от посторонних мыслей, эмоций. Но даже она не помогла отвлечься от тяжких дум. Устало отодвинул бумаги, с которыми пытался ознакомиться уже несколько раз, но смысл прочитанного ускользал. Перед внутренним взором стояла Алина, такой, какой я видел её на нашем первом и единственном свидании.

Нет, в этот раз работа не поможет забыться. Поэтому, больше не раздумывая, убрав документы в сейф, отправился в свои покои. Мысли крутились только о нашей девочке, из-за этого я шёл не разбирая дороги. Хорошо что телохранители понимая моё состояние направляли меня и оттесняли всех, кто пытался заговорить со мной. Сейчас не было ни времени, ни желания для светских бесед. А возможно мой вид отпугивал сильнее, чем телохранители, но мне было все равно.