Гром отстранил ее.

— Я схожу, проверю, все ли чисто. Скоро вернусь.

Она нахмурилась:

— Чисто?

— Да, помню. Тот ирландский парень сказал, что убил обоих террористов. Но это же не самый надеж-ный источник информации, верно?

Скарлетт почувствовала новый укол страха.

— Я с тобой, — тут же сказала она и, прежде чем он успел ответить, добавила: — Подумай сам, Гром. Если там кто-то есть и тебя убьют, мне все равно конец. Что я буду делать здесь одна?

Он чуть подумал и неохотно кивнул.

— Не отставай, — сказал он ей. — И гляди в оба.

Они двинулись рука об руку и вышли к тому самому грязному обрывистому берегу, на который взбирались всего лишь прошлым утром. Съехав вниз, они вошли в мутную и зловонную воду и вскоре выбрались на палубу на корме. Гром показал в сторону большой каюты. Скарлетт кивнула. Они подошли к окну и заглянули внутрь. Пусто. Гром показал на верхнюю палубу. Снова кивок.

Они поднялись по спиральной лестнице и высунули головы. Палуба и рубка были пусты. Гром поднял руку с раскрытой ладонью, показывая, что просит Скарлетт оставаться на месте. Подобравшись к кормовой каюте, он заглянул внутрь, потом обернулся и показал большой палец.

— Никого нет дома, — с улыбкой произнес он.

Скарлетт открыла глаза.

— Ты слышал? — шепотом спросила она.

Она лежала в гамаке в кормовой каюте. Гром спал рядом на полу, подложив под голову свернутое старое одеяло. Оказавшись на корабле, они поняли, что не смогут идти по реке ночью — в темноте легко было сесть на мель или налететь на камень. Поэтому решили немного отдохнуть и двинуться в путь с рассветом.

Гром, спавший, наверное, так же чутко, как и она, спросил:

— Слышал что?

Голос его был тихий, но встревоженный.

— Плеск.

Они прислушались. Тишину нарушали лишь шелест дождя и жужжание насекомых.

— Может, лягушка? — предположил он.

— Это было что-то большое.

— Крокодил?

— Может быть.

— А что еще?

— Мы не знаем наверняка, погиб ли Дэнни. Или ирландец, если уж на то пошло.

Гром покачал головой:

— Они мертвы.

— Ты в этом уверен?

— Ты слышала крики Дэнни.

— Да, — согласилась она. — А ирландец? Не было ни звука. Вдруг он сумел спастись?

— Ты видела, как мы шли через джунгли. Он едва ноги передвигал. Не знаю, как ему удалось столько пройти. Поэтому, наверное, и бросился за леопардом. Понимал, что не жилец, и решил умереть так, как хочется ему…

Скарлетт снова услышала плеск.

— Вот! — прошептала она. — Слышал?

На этот раз Гром кивнул. Он тихо поднялся, оглядел каюту и взял в руки мешок с фруктами, из которого они поели перед этим.

— Зачем тебе это? — спросила она.

— Мне нужно какое-нибудь оружие.

— Фрукты?

— А ты еще что-нибудь видишь?

Дверь была чуть приотворена. Гром открыл ее шире. Внутрь ворвался порыв прохладного, пахнущего тиной воздуха. Австралиец вышел первым, сразу за ним — Скарлетт. Ночью дождь снова усилился, и сразу же вымочил их до нитки. Они подошли к ограждению левого борта, обращенному к северному берегу реки, и стали вглядываться в воду. Поверхность реки была черна как ночь и испещрена следами от падающих капель, но в остальном совершенно спокойна.

— Я ничего не вижу, — сказал Гром.

Скарлетт подошла к другому борту и посмотрела через ограждение. Ничего. Она вернулась к Грому.

— Наверное, действительно лягушка или крокодил. — Она покачала головой. — Прости. Это нервы. Просто после всего того…

— Не стоит. Я все понимаю. Вернемся внутрь. Здесь недолго и воспаление легких подхватить.

Скарлетт кивнула. Однако у самой двери каюты она бросила последний взгляд через плечо… и ее сердце замерло.

Над самой палубой на лестнице она увидела очертания головы. Вспышка молнии позволила ей разглядеть лицо.

Обезображенное, покрытое шрамами, уродливое лицо чудовища.

Это был Яхья.

— Не двигаться! — приказал Яхья, поднимаясь по лестнице с направленным на них АК-47 в руках.

— Ты же убит! — воскликнула Скарлетт, не веря собственным глазам.

В новой вспышке молнии она увидела, что он и в самом деле похож на покойника. Лицо его было мертвенно-бледным, губы, грудь и живот залиты кровью.

Как он мог здесь оказаться? Как? Это невозможно!

Страх и замешательство быстро сменились злостью на себя. Надо было убедиться в его смерти. Добить еще одной пулей, как забивают кол в сердце вампира.

— Сэл… — пробормотала она. — Сэл сказал, что застрелил тебя. Я видела твой труп…

Искалеченные губы Яхьи скривились в слабой усмешке:

— Полагаю, вы недооценили мою волю к жизни, мисс Кокс. Как я уже говорил, у меня есть красавица-жена и дочь, и я очень хочу снова их увидеть. Может быть, любовь все же сильнее смерти, а? — Он закашлялся кровью и утер рот рукавом. — Или радикал, экстремист… или как вы там нас называете?., не способен любить? Наверное, вам, американцам, хотелось бы в это верить. Как там сказал один из ваших великих классиков? «Если нас уколоть — разве у нас не идет кровь? Если нас пощекотать — разве мы не смеемся?» — Он сделал многозначительную паузу. — «А если нас оскорбляют — разве мы не должны мстить?»[13]

— А если мы в вас стреляем, — встрял Гром, — вы должны умирать, черт побери!

Яхья направил автомат на него.

— Остроумно, мистер Янг. Однако мы немного заболтались. Поставьте мешок на палубу и откройте дверь в каюту. Пошире.

Гром посмотрел на Скарлетт. Она не знала, что и сказать.

— Она вам не поможет, мистер Янг, — сказал Яхья. — Делайте, что сказано. Мое терпение на исходе.

Гром положил мешок с фруктами и открыл дверь нараспашку.

— Хорошо. Теперь отвяжите веревку, которая держит гамак. И без глупостей. Если я увижу, что вы пытаетесь добраться до оружия, пристрелю обоих.

Гром вошел в каюту и развязал узел, державший полотняный гамак. Ближний к нему конец гамака упал на пол. Гром отцепил другой конец от балки и вышел на палубу, неся в руках полутораметровый моток плетеной веревки.

— Благодарю, — сказал Яхья. — Теперь бросьте ее мне.

Гром подчинился, и боевик поймал веревку свободной рукой. Опустив автомат, он вынул из-за пояса нож и принялся резать веревку пополам. Скарлетт подумала, что это, возможно, подходящая возможность броситься в атаку. Но в ней было всего пятьдесят пять килограммов веса. Ну, может, пятьдесят шесть, если считать с намокшей одеждой, и никакого серьезного ущерба она нанести не могла. Не говоря уже о том, что Яхья находился в добрых пяти метрах, и времени у него было более чем достаточно, чтобы успеть поднять автомат и прошить ее очередью. Он закончил работу и бросил ей кусок веревки.

— Теперь будьте добры, свяжите запястья мистера Янга за спиной, — распорядился Яхья. — И покрепче. Я потом проверю.

Скарлетт лихорадочно обдумывала другие варианты, но под дулом автомата выбор был невелик. Она неохотно стянула запястья Грома за спиной.

Яхья подошел, как следует дернул узел и улыбнулся:

— Очень хорошо, мисс Кокс. Теперь развернитесь.

Она сделала, как было сказано, и почувствовала, как веревочная петля трижды обернулась вокруг ее запястий, а потом глубоко врезалась ей в кожу.

— Зачем вы это делаете? — спросила она. — Все мертвы. Все кончено.

— Еще ничего не кончено, мисс Кокс. Полагаете, потеря нескольких человек как-то повлияет на планы «Аль-Каиды» или на нашу решимость? У нас есть еще тысячи, готовые умереть во имя Аллаха.

— Что вы собираетесь с нами делать?

— Думаю, вы и сами знаете ответ… — он зашелся в сильном приступе кашля, утер окровавленные губы ладонью и вытер руку о рубаху.

Он заставил их спуститься по лестнице на главную палубу, где открыл дверь каюты и приказал войти внутрь.

— Послушай, приятель, — сказал Гром. — Забирай корабль и отпусти нас. Тот вертолет, что врезался в церковь, прилетал за нами. Когда он не вернется. сюда направят еще людей. Они будут здесь уже завтра утром.