Остановившись на расстоянии вытянутой руки, ирландец на секунду задумался. Как-то раз ему пришлось быть свидетелем того, как один здоровенный поляк еще целую минуту продолжал сопротивляться с ножом в сердце, и он понимал, что быстрая и гарантированная смерть от холодного оружия бывает только в сказках. Если, конечно, не считать обезглавливания, но без меча об этом можно даже не думать. Но все же была парочка очень близких к этому вариантов: нанести удар снизу верх в основание черепа или сверху вниз в мягкое место за ключицей, перерезав подключичную вену и артерию, а если повезет, то еще и проткнув легкое.

Фицджеральд выбрал самое простое из всех решений. Он схватил противника за волосы и воткнул Карнвеннан сбоку в открытую шею, а потом рванул нож от себя, перерезая гортань. Мужчина задергался, замахал руками, но Фицджеральд держал его крепко. Кровь фонтаном хлестала во все стороны, заливая их обоих. Террорист, наверное, пытался кричать, но не мог издать ни звука — у него не осталось голосовых связок. Тело быстро обмякло.

Фицджеральд опустил тело на палубу, обтер нож и руки о рубашку мертвеца и подобрал «калашников». Автомат, как он заметил, был на предохранителе. Фицджеральд не стал ничего менять. При переключении предохранитель издавал громкий щелчок, который ни с чем не спутаешь, а это совсем некстати, если нужно сохранить элемент внезапности.

Ирландец повернулся к кормовой каюте. Он решил было просто выбить дверь и расстрелять всех, кто оставался внутри. Но потом подумал, что не знает, как далеко ушли от берега остальные, поэтому не стоит громко объявлять о своем присутствии. Вместо этого он вернулся на то же место за углом надстройки и стал ждать.

Через пару минут террорист, находившийся внутри, окликнул товарища. Когда тот не отозвался, дверь открылась.

— Касим?

Он успел сделать шага три, прежде чем увидел приятеля, лежавшего в луже крови, и тут же потянулся к автомату. Фицджеральд молниеносно выскользнул из-за угла каюты и нанес противнику два удара ножом. Сначала в правый бок, чуть ниже подмышки, по самую рукоятку. Потом снизу под бородатую челюсть, через нёбо прямо в мозг. Тело еще не успело коснуться палубы, как Фицджеральд развернулся, чтобы встретить возможного третьего противника.

Больше никого не было.

Он аккуратно приоткрыл дверь стволом «калашникова» и заглянул внутрь. Пусто. Зато — надо же! — в каюте оказался запас продовольствия и воды. Еда была простая — в основном фрукты и маниок, но Фицджеральд проголодался как волк, и для него это было настоящее пиршество. Он бесцеремонно столкнул оба трупа в реку, умылся и накрыл себе роскошный ужин за столом на верхней палубе. Едва он собрался сесть, чтобы приступить к трапезе, как услышал всплеск возле носа корабля. Схватив автомат, он подошел к ограждению.

Чуть ниже по реке крокодил уже поглощал одного из мертвецов. Другая буро-зеленая тварь двигалась ко второму трупу, оставляя на поверхности реки за собой серебристую дорожку. Подплыв к телу, крокодил широко распахнул пасть, обнажив ровные ряды острых зубов, а потом резким движением сомкнул ее. Не имея возможности рвать добычу как лев, он тряс шишковатой головой, вспенивая воду гребнем на хвосте. С отвратительным треском лопались жилы, хрустели кости и суставы. Потом вдруг все замерло, и темная вода успокоилась. На поверхности не осталось ни крокодила, ни трупа.

Фицджеральд продолжал наблюдать в надежде на продолжение. И оно не заставило себя ждать. Спустя несколько секунд крокодил снова появился на поверхности, сжимая в челюстях человеческую ногу, все еще обутую в ботинок. Крокодил проглотил ногу, и его бледное горло раздулось, словно мешок у пеликана. После этого он снова скрылся в чернильной глубине.

— Да уж… — пробормотал Фицджеральд. — Не каждый день такое увидишь.

Насвистывая «Поминки по Финнегану», он принялся за собственный ужин, пускай и в куда менее впечатляющей манере.

Стояла глубокая ночь. Сквозь щели в крыше Скарлетт разглядывала россыпь невероятно далеких звезд. Это помогало ей отвлечься от ужасов положения, в котором она оказалась, заставляло думать о вещах более масштабных, более философских, чем это похищение, давало возможность почувствовать, что Конго — не такая уж огромная страна, просто клочок леса на крошечной планете. Более того, все ее беды казались на удивление ничтожными в общем масштабе — в масштабе вселенной возрастом в пятнадцать миллиардов лет.

Скарлетт ерзала на холодном каменном полу, безуспешно пытаясь пристроиться поудобнее. Ей даже удалось ненадолго уснуть, но она уже давно проснулась. Где-то за левым глазом снова начала долбить мигрень. Казалось, будто изнутри скребут в черепе ложкой. Но она ничего не могла с этим поделать. Аспирина здесь не было. Других обезболивающих — тоже. Оставалось только улыбаться и терпеть. Впрочем, это не так и трудно. У нее в голове было полно куда более серьезных мыслей — завтра ее может ожидать смерть. Звезды помогают отвлечься, но не в силах заставить забыть об этом.

Скарлетт жалела, что не может узнать, который час или хотя бы скоро ли рассвет. Эти скоты-террористы отобрали ее золотые часы. Она сама купила их после того, как ее первая попытка сыграть в романтической комедии завершилась грандиозным кассовым провалом. Она решила сделать себе дорогой подарок, чтобы поднять настроение. Там же, в «Тиффани» на Родео-драйв, она попросила сделать гравировку: «Тебе от меня». Сэл много месяцев донимал ее вопросами, от кого это «от меня». Она ему так и не сказала. Это была своего рода шутка. Теперь, похоже, шутка сыграла против нее. «Террористу от Скарлетт».

Кто-то вскрикнул. Это было больше похоже на какое-то слово, чем на простое ворчание, но она не могла разобрать, что именно это было за слово. Она села, морщась от головной боли. В скудном освещении она еле могла различить очертания остальных. Сэл лежал на скамье. Миранда и Джоанна прижались друг к другу, словно две ложки, в дальнем углу. Гром лежал ближе к двери, в стороне от остальных.

Вскрик повторился. На этот раз он больше напоминал стон. Он доносился с той стороны, где спал Гром. Кошмар? Или ему больно? Скарлетт встала и осторожно подошла к нему.

— Гром? — тихо позвала она, коснувшись его плеча. — Эй, с тобой все в порядке?

Он вздрогнул и проснулся.

— Тшш… Это я. Скарлетт. Ты кричал во сне.

Он попытался сесть, но, кажется, ему не хватало на это сил. Это ее встревожило.

— Гром, что с тобой?

Она потрогала его лоб. Он был горячий и потный. Господи, что у него может быть? Лихорадка денге? Сонная болезнь? Хорошо еще, что это, скорее всего, не малярия. Насколько она знала, симптомы малярии проявлялись где-то через неделю.

Она вспомнила ранку на его руке. В темноте ее было трудно отыскать, но она нащупала плотный, разбухший узелок чуть выше его левого запястья.

— Сколько тебе лет? — спросил он слабым голосом.

Вопрос ее удивил.

— Тридцать, — ответила она и на мгновение вспомнила о вечеринке, которая так и не состоялась. — Гром, посмотри на свою руку. Что случилось?

— Просто укус.

— Кто тебя укусил?

— Мне тридцать шесть.

— Гром, тебе нужно… — она хотела сказать «к врачу», но поняла, как нелепо это может прозвучать.

— Я не женат.

«Не бредит ли он?» — подумала Скарлетт и нежным движением убрала волосы с его лба. Она решила, что хотя бы может составить ему компанию.

— Почему? — спросила она. — Почему ты не женился?

— Был в отношениях десять лет. Потом не торопился снова начинать все всерьез. Думал, у меня вагон времени, — он облизал губы и тяжело сглотнул. — Ты давно замужем?

— Уже четыре года.

— Какой же он везучий чувак…

— Спасибо, Гром.

— А еще он редкая сволочь.

Это замечание так удивило Скарлетт, что она невольно рассмеялась, но тут же опомнилась и бросила тревожный взгляд в сторону Сэла. Спит ли он? Или лежит и слушает их?

— Спиногрызы есть? — спросил Сэл.