— Пошли, — сказал Алька и направился к двери. Девушка подхватила сетку и последовала за ним, но у дверей обернулась к дежурному:

— Спасибо вам большое. Извините за беспокойство.

— Пустяки, — махнул рукой дежурный. — Передай, дочка, привет деду с бабкой. От Михалыча.

— Хорошо, передам, — улыбнулась девушка и вышла на улицу.

Пройдя несколько шагов, Алька остановился и опустил чемодан на землю.

— Подождите меня здесь, я куплю сигарет, — сказал Алька и побежал в железнодорожный магазин.

Купив шесть пачек «Шипки», Алька рассовал их по карманам и вернулся к девушке.

— Зря вы бегали за сигаретами, — сказала она Альке. — У меня целых три пачки «Столичных». Не верите? Я ведь иногда курю. Только не говорите об этом бабушке и дедушке, а то они сердиться будут.

— Ладно, — усмехнулся Алька и спросил: — Как вас звать?

— Давайте познакомимся. Меня зовут Галей, — улыбнулась девушка и протянула Альке маленькую загорелую руку.

— Алька, — сказал Алька и пожал Галину руку, заметно смутившись.

— Признаться, я не думала, что меня придет встречать… чужой человек, — сказала Галя. — Что-нибудь случилось с нашими? Они здоровы?

— Василий Никитич приболел немного, а Анна Семеновна утром приходила сюда… В общем, я не сказал о вашем приезде.

— Значит, они не знают, что я приехала?

— Нет.

— Вот будет для них сюрприз! — радостно воскликнула Галя. И тут же, немного посерьезнев, добавила: — Спасибо вам, что встретили меня. А то как бы я одна…

— Пожалуйста, — не оборачиваясь к семенившей за ним Гале, отозвался Алька. — Я ведь это так… Шел за сигаретами сюда.

Они пришли к тому месту, где на обочине запасного пути Алька оставил привезенный им майдерон. Когда Алька взгромоздил его на рельс, Галя искренне удивилась:

— Ой, какая смешная тележка! Я такой, кажется, никогда не видела. А может, забыла. Я ведь здесь не была уже четыре года.

— Майдерон называется, — сказал Алька. — На нем инструмент возим, а если понадобится, то и шпалы.

Он положил на него вещи и кивнул девушке:

— Все в порядке. Пошли.

Тихо и монотонно загудели колесики майдерона. Алька шел размашистым шагом, ступая и по шпалам, и по балласту между шпал; в своих кирзовых сапожищах ему было все равно. Зато Галя в модных туфельках частила по шпалам, наступая на каждую, и быстро уморилась, раскраснелась и стала отставать от Альки. Он обернулся, увидел, что Галя далеко отстала, и остановился.

— Я совершенно не умею ходить по шпалам, — виновато сказала Галя, подходя к Альке.

— Да нет, это я расшагался…

Дениславль остался за спиной уже в двух километрах, и по обеим сторонам железной дороги возвышалась мрачная тайга. Солнце садилось. Его лучи освещали желтым, неярким светом только макушки вековых елей и сосен.

Теперь Галя шла впереди Альки, по рельсу, балансируя руками и часто оступаясь. Синяя кофточка и темные брюки изящно облегали ее невысокую, плотную фигурку. Алька не сводил глаз с Гали, любуясь ею, и ему вдруг захотелось взять ее на руки и отнести домой вместе с вещичками. Но тут Галя обернулась и весело спросила:

— Алик, вы давно там живете?

В первый миг Альке показалось, что Галя угадала его мысли, но о другом спросила только из приличия, чтобы не смущать его. Он весь вспыхнул, но, придя в себя, проговорил:

— Второй месяц. Нас здесь трое ребят. После училища…

— И вам не скучно?

— Когда как. Но в общем-то ничего, терпимо. Летом здесь хорошо. Зимой, наверно, будет тоскливо.

— А работа вам нравится? — спросила Галя.

— Да я, пожалуй, не задумывался над этим. Но, наверно, нравится. Я ведь никогда не думал о другой профессии. Еще в детстве знал, что стану железнодорожником. А из игрушек у меня были почти одни паровозы.

— И сколько лет вам нужно отработать?

— Два года.

— Да? Это же пустяк. У нас срок будет больше. Я учусь в строительном институте. На второй курс пойду. Живу в Ленинграде. Нас тоже, наверное, направят работать куда-нибудь в тайгу. Но я не боюсь. Везде же люди живут, правда? К тому же важнее работа, а не местожительство. Если же выполняешь работу не по призванию, то она ведь в тягость тебе. Правда? И часто человек от этого начинает хандрить и ныть, перестает верить во все доброе. Разве не так? А вот мама никак не хочет понять, что строитель — мое призвание. Она уже заранее меня оплакивает. Боится, что я потом далеко от нее уеду. Поэтому она была против строительного. Хотела, чтобы я стала искусствоведом или историком. Но ведь искусствоведение — не главное для меня, а всего лишь увлечение. Смешно вспомнить, но она и на два-то месяца меня провожала со слезами. Я ведь была в строительном отряде. А теперь по пути в Ленинград решила навестить бабушку с дедушкой. Я так по ним соскучилась!..

Галя была жизнерадостная, восторженная, и казалось, что она вот-вот от счастья запрыгает на одной ножке.

— А как было хорошо и весело в отряде, если б вы знали! — воскликнула она. — Это же настоящий отдых! Мы там колхозникам давали концерты, часто жгли костры, пели, смеялись… В общем, так было здорово! Всего не расскажешь… И работали мы здорово! Один наш отряд за два неполных месяца построил детские ясли и свинарник. Нас так благодарили колхозники! Ну, правда, мы все это сделали на совесть. Свинарник мы так отделали, что хоть сам живи в нем. Как дворец, честное слово! Не верите? А уж о яслях и говорить нечего. Мы, девчонки, за это время заработали по триста сорок рублей! А ребята еще больше. Представляете? Это мой первый в жизни заработок! Мама, конечно, разрешит мне половину этих денег потратить по своему усмотрению. Не верите?

Алька шел не спеша, слушал эту прелестную девчонку и в душе проклинал себя за то, что пошел встречать ее в сапожищах и замусоленной вельветовой куртке, в которой обычно ходил в лес за грибами. Будто нельзя было принарядиться. Пусть бы поухмылялись Юрка с Сенькой, но ведь его-то не убыло бы от этого.

Когда они подошли к домикам, было еще довольно светло, и Алька заметил физиономии Юрки и Сеньки, прильнувшие к стеклу. Алька свернул влево, на другую тропинку, и домик ребят остался за его спиной. Галя следовала за Алькой и ребят не заметила.

— А здесь, кажется, ничего не изменилось за четыре года, — сказала Галя.

— А что здесь может измениться? — усмехнулся Алька, поставив чемодан на крылечко.

Скрипнула дверь, и из дома бойко вышла Анна Семеновна.

— Никак Галя? — всплеснула руками старуха.

— Я, бабушка, я! — обрадовалась Галя и кинулась в ее объятья.

— А я смотрю в окно, ты это или не ты. Уж, думаю, не мерещится ли мне, старой. Да и узнать-то тебя не просто. Совсем невестой стала! — волновалась Анна Семеновна. — Так ты чего не написала, что приедешь-то? Или хоть бы со станции позвонила, встретили бы.

— А я звонила. Привет вам от Михалыча! — весело сказала Галя. — Меня Алик встретил. С тележкой за мной приехал.

— Ах ты господи! Чего ж ты мне не сказал? — повернулась старуха к Альке.

— Сюрприз хотел преподнести, — сказал Алька. — Пойду я… До свидания.

— Ну спасибо тебе, сынок, — сказала старуха.

— Заходите к нам, Алик! — крикнула Галя. — Не стесняйтесь! Я погощу дней десять!..

— Ладно! — откликнулся Алька.

Юрка и Сенька встретили его громким гудом. Алька хотел быть серьезным, но это ему не удалось — расплылся в широкой улыбке, махнул рукой:

— Да хватит вам!

— Сигарет принес? — тотчас же осведомился Сенька.

Алька вытащил из карманов все шесть пачек «Шипки» и швырнул на стол.

— Алька у нас — отец родной! — воскликнул Сенька, потянувшись за сигаретами. — Качнем его?

— Вставать неохота, — отозвался Юрка. — Вот студентку я бы качнул. Как ее звать?

— Галя, — ответил Алька.

— Напрасно интересуешься, — усмехнулся Сенька. — Упустил ты ее. Зря поверил, что хромая… Она в Альку втюрилась.

— Хороша, черт возьми, — не обращая внимания на слова Сеньки, мечтательно произнес Юрка. — За такой товар я бы всю получку отдал. И аванс.