– Вы торопитесь, принц Райнхард?

Он обернулся и, несмотря на послезакатный полумрак сада, а также и на то, что раньше слышал об этой девушке только по описаниям, узнал её:

– Нет, леди Верена, – ответил он, шаркая и кланяясь.

– Рада знакомству с вами, принц! – улыбнулась девушка, делая реверанс и протягивая руку для поцелуя.

– Я рад не меньше, – сказал он, целуя руку и сразу отступая на шаг, словно приглашая девушку пройтись. Она приблизилась, но идти никуда не собиралась, а вместо этого спросила, робко водя взглядом по сторонам и лишь вскользь останавливаясь, чтобы встретиться с Райнхардом глазами:

– Сэр Райнхард, я всегда думала, что как только я с вами познакомлюсь, я сразу задам этот глупый вопрос, а сейчас я даже и не знаю, позволительно ли это.

Принц тихо засмеялся:

– Что вы говорите, леди Верена? Я ничего не понимаю! Какой глупый вопрос? Задавайте же его!

Молодая леди Кальтон вдохнула, будто это придавало ей смелости, и произнесла:

– Ваше Высочество, это правда, что вы знаете Замёрзший язык?

– Aesto ie Arienkranz koniur speltarum ie myr ter pleigos aet iemyd serfezyd2, – ответил юный принц.

Верена Кальтон была удивлена до расширенных глаз:

– Похоже, всё правда! А правда, что вы будете на скачках? – спросила она, оборачиваясь на какой-то шум за ветками, там, где она оставила своих собеседниц.

Райнхард кивнул:

– Завтра буду. Послезавтра тоже, пожалуй, ведь я – сын Императора, а он будет непременно.

– Ваша матушка тоже весьма приятная женщина, – к чему-то сказала леди. – А выступать вы будете?

Наследник не успел ответить на этот вопрос, потому что из-за поворота дорожки раздался смешок и юбкой мелькнуло чьё-то платье. Девушка была смущена подобным – мелким и понятным здесь, но едва представимым в прохладном Дэмбринке – происшествием и, потупившись и извинившись, убежала. Юноша, машинально поклонившись уже исчезнувшей собеседнице, машинально же пошёл прочь из сада.

На следующий день был канун Дня рождения Сергиуса III, и все собравшиеся знатные (следовало бы даже сказать – «более чем знатные») гости совершали первый совместный выезд на скачки. Соревнования между детьми из семей высшей аристократии должны были пройти в сам День рождения Императора (он же – канун Дня рождения наследника), но в этот первый день гонок всем надлежало присутствовать и наблюдать состязания незнатных наездников и аристократии меньшего (следовало бы сказать – «много меньшего») калибра.

По Дороге Империи, украшенной флагами и гирляндами цветов, сопровождаемый толпами бездельничающих и жадных до праздника людей, ехал длинный и весьма пёстрый кортеж. В голове его, охраняемый по бокам двумя офицерами Драконьего батальона, на серой, ничем особенным не выделяющейся лошади ехал Император Кондера, Владетель Девяти клятв и Защитник Лидерфлара Сергиус III Ариенкранц. Императору было на вид около пятидесяти, ростом он был выше среднего, серо-зелёно-голубые глаза спокойно, но немного устало-торжественно смотрели из-под жёстких прямых бровей, а светлые волосы поблёскивали ещё слабой, но уже уверенной в себе проседью. Одетый в тёмный, разных оттенков чёрного костюм с голубым плащом, он держался в седле прямо; иногда он отпускал поводья и клал левую ладонь на рукоять меча, а правой рукой приветствовал народ. На голове у Императора была корона с одиннадцатью зубцами, особенно ярко сверкавшими на солнце светлой, точно бы почти белой, сталью.

Позади монарха ехали прибывшие в столицу представители старшего поколения высшей знати. Возглавлял их группу брат Императора, старший принц Эрхард и Генеральный Канцлер Манфир Драггер. Позади них ехал герцог Странных Островов и Канцлер Флота Болджон Слейкс со своим братом, Роджимом, а дальше – герцог Западных Равнин и бывший Канцлер Финансов Исмор Мольтанни бок о бок с Хельгой Кальтон. Исмор, лорд Тур-дё-Хиллс, был человеком высокого роста и весьма плотного сложения, но плотного не той мясистостью или мышечной массой, какой могут быть плотны иные, а той, что достигается скорее врождённой «шириной кости». Его когда-то чёрные, как у большинства Мольтанни, волосы почти полностью выгорели и поседели с годами, а был он старше Сергиуса и Манфира, хотя и не на целое поколение. В лице герцога, при желании, можно было разглядеть хищноватую соколиность западного купца крупного пошиба, а вообще же держался он, пожалуй, надменнее всех, выше уже упомянутых. На фоне бывшего Канцлера Финансов Хельга Кальтон оставалось в явной тени. Она, кстати, была единственной во всём кортеже женщиной, ехавшей верхом, потому, вероятно, что герцогиня Дельта Мальвина Ристарро не смогла приехать. (Некоторые злые языки ещё поговаривали за спиной, что Прецитта Мольтанни, старшая дочь Исмора и жена лорда Боумберга, тоже не брезгует сидеть в седле, хотя её сан к такому и не может обязывать, но, как бы там ни было, Боумберги, в точном соответствии со словами Бринхена Тайна, не приехали).

Наконец, замыкающим в группе аристократов старшего поколения ехал молодой Гексель Фрапос, бывший ненамного старше Райнхарда Ариенкранца и младше Альциано Мольтанни и Рейби Драггера, но уже владевший при этом титулом герцога Восточных Равнин, что и давало ему право и даже вменяло ему в обязанность шествовать вместе с остальными лордами-владетелями. Отец и мать его недавно умерли, а сестра и двухгодовалый брат осталась дома, и этот невысокий, не выделяющийся молодой человек был единственным представителем своего семейства на празднествах.

Дальше за солдатами Драконьего батальона в окружении солдат и офицеров городской стражи, кто в крытых, а кто в открытых колясках ехали женщины, девушки и маленькие дети приехавших гостей. Впереди была Лайола Ариенкранц с Джеллой и Йохеном, шестилетним братом Райнхарда, дальше в закрытом экипаже Линда Драггер –единственная дочь Манфира, за ними – Ольмея Мольтанни (сестра Генерального Канцлера) с Альмиттой и, наконец, Шайенна Эйстхарди, не скучавшая, хотя и имевшая в своём окружении только служанок. Ах, да, ещё, конечно, кареты с многочисленными детьми Слейксов: двумя сыновьями Болджона, из которых одному чуть-чуть не хватало до шестнадцати и, соответственно, до права ехать в седле на этом параде, и одним сыном и тремя дочерьми Роджима, тоже несовершеннолетними, а также и с их матерями, женщинами из неаристократических семейств.

Наконец, последняя группа знати в торжественно-полусонном кортеже состояла из совершеннолетних детей герцогов Кондера. Райнхард Ариенкранц в плаще с изображением дракона, как на гербе его семьи, за ним Дайанис Эйстхарди, довольный собою, Рейби и Скамо Драггеры, не слишком красовавшиеся, но и не блиставшие врождённой скромностью, и, замыкая кавалькаду, Белый Герцог Альциано Мольтанни, любовавшийся своей персоной так, словно вокруг были тысячи зеркал, и почти что угрюмый Баштоф Кальтон рядом с ним.

Таким ордером, со знамёнами, сопровождаемая толпами горожан, приветствующими или просто глазеющими с обочин, колонна вышла во внешнюю часть города, где Дорога Империи превращалась в кипарисовую аллею, уходящую за горизонт.

Арена была строением каплевидной или, скорее, грушевидной формы, определявшейся очертаниями круга для скачек (чем определялись сами эти очертания, едва ли кто мог сказать). По внешнему краю круг опоясывали многочисленные ряды каменных скамеек, а в центре его, на свободном от полотна трассы пространстве, устраивались под навесом места для Императора, его семьи и семей высшей знати, а также членов Императорской Канцелярии и главы Учёной клики. Эта огромная ложа или, лучше сказать, мансарда, была обвешена по периметру гербами всех девяти герцогств, но внутри никакого разделения по местам не было, а потому, с одной стороны, нельзя было понять, не зная заранее, что начисто отсутствуют Боумберги и Ристарро, а с другой стороны, все обитатели мансарды могли переходить с одной стороны на другую и следить сразу за всем кругом.