Во-первых, Йохен лично поучаствовал в создании девиза для нового рода, и этим девизом стали выбитые через звучные точки слова: «Сила. Цель. Любовь». Император, кроме прочего, высказался и по поводу герба будущих Драггеров (на нём изображался натянутый до предела голубой лук, смотрящий вертикально вверх на чёрном фоне): Йохен будто бы оценил этот герб как «очень яркий, но с сомнительным, даже подозрительным смыслом». Все, однако, знали, что прозвище «Дружелюбный» возникло неспроста и поэтому, видимо, никто не придал этой, вскользь брошенной фразе, глубокого и – тем более – тёмного смысла.

Во-вторых, Йохен III стал первым императором из династии Ариенкранцов, у которого старший сын и наследник умер от неизвестного и скоропостижно прошедшего заболевания в возрасте восемнадцати лет. До него были императоры, первые сыновья которых умирали в младенчестве или в детстве, но в восемнадцать лет – такого ещё не случалось. Принца звали Сергиус; болезнь, убившая его, не отличалась никакими необычными симптомами, а походила больше всего на простейшую простуду до самого последнего момента, когда появилось кровохаркание, неуёмный кашель, онемение конечностей и, после, может, двух недель борьбы, – смерть. Благодаря многочисленности потомства императора Йохена кризис престолонаследия не случился – новый кронпринц, Дериус, став императором Дериусом IV, получил прозвище «Меланхолик». Само по себе это бы ничего не значило, если бы не имело под собой довольно твёрдых оснований, ведь новый Император оказался человеком очень тихим, по большей части печальным, мало выходившим из своих покоев, любившим гулять в уединении в маленьком садике и едва-едва интересовавшимся государственными делами. Эти его качества не появились вдруг, когда он надел корону, а были хорошо известны высшей аристократии, придворным интриганам и всемирным сплетникам, внимательно следившим за мальчиком, в особенности с того момента, как он стал наследником. Дериус IV был коронован Императором Кондера в 420-м году вмерзания айсберга, и с тех пор начались разговоры о слабости Ариенкранцов.

Остаётся ещё вопрос, кому принадлежала земля на Полуострове и существовало ли такое де-юре герцогство до возникновения династии Драггеров. Полуостров непосредственно граничит с Восточными Равнинами, вотчиной Фрапосов, что раскинулась по левому берегу крупнейшей реки континента, Айсфлара. Фрапосам принадлежал и Полуостров, на который они сплавляли из своей столицы, Кукувойла, неугодных себе своих же детей, которым они передавали местные титулы не по наследству, а по своему произволу. Каким образом могли Фрапосы согласиться на передачу части их земли представителям новой династии? Они лишь подчинились воле Императора и большинства Собрания Знати, поскольку землевладельцы не с Восточных Равнин отнеслись к правам своих «собратьев» более чем халатно, причём скорее даже не потому, что мало ценили собственные, а потому, что высоко ценили Йохена Дружелюбного. Платон Фрапос, тогдашний герцог Восточных Равнин, был более чем недоволен и решился даже на вооружённое выступление против Императора. Герцогство Фрапосов – земля довольно богатая и многолюдная, но что могла она противопоставить объединённым силам всего остального Кондера? Имперская армия, собранная с Фейрэнда, Маунрура, Западных Равнин, Холодной Страны и Эйстера, раздавила жалкие, плохо организованные и не горевшие желанием сражаться силы Фрапосов. Дельт и Странные Острова остались в стороне от той короткой войны, но их нейтралитет был вовсе не дружественным мятежникам. Никто не был казнён, и весь конфликт обошёлся, как говорят, малой кровью.

Логичным может показаться вопрос, а нельзя ли было найти для будущих Драггеров других земель, занятие которых не поставило бы никого в обиду. Дело в том, что вся территория Кондера была то ли с незапамятных времён, то ли с начала письменной истории, поделена на герцогства, которых с появлением младшей ветви императорской династии стало девять: Фейрэнд во владении у Ариенкранцов на западе, к северу от него – Маунрур, принадлежащий Боумбергам, дальше Западные Равнины и Холодная Страна под контролем Мольтанни и Кальтонов соответственно, Восточные Равнины у Фрапосов, Полуостров у Драггеров, Дельт у Ристарро, Эйстер у Эйстхарди и, наконец, Странные Острова, где властвовали Слейксы.

К югу от Кондера, за Хмурым океаном лежал другой континент, Фаджейн, где было больше государств, чем на севере, да и формы их организации были совершенно иными. Это, однако, не добавляло свободной земли, тем более что несколько попыток, предпринятых императорами Кондера для установления контроля хотя бы над частью Фаджейна, заканчивались неизменными провалами. Конечно, в Хмуром океане, и связанных с ним морях можно было найти никому не нужные острова для передачи их Эрмору Ариенкранцу, будущему Драггеру, но, если на этих островах не жил никто или почти никто, они обдувались всеми ветрами и единственным доступным на них развлечением была рыбалка, то зачем такое владение члену Императорской семьи?

Что же касается всего остального мира, то о нём ничего известно не было, поскольку со всех четырёх сторон обитаемые территории Кондера, Фаджейна и находящиеся между ними пространства океана были окружены отвесными стенами Ледяной Плотины. Это сооружение было поистине грандиозным и пугающим, оно никогда не таяло и вздымалось как над сушей, так и над водой на огромную высоту. Судя по всему, никто никогда не ступал на вершину Ледяной Плотины, горы Маунрура были ненамного выше неё, и там, наверху, дули такие ветра, что каждый, кто смог бы подняться туда, был бы немедленно сбит с ног. Ни одного рукотворного и только один природный объект во всём мире осмелился быть заметно выше надменного эскарпа Плотины.

Неизвестно, существовали ли документы, рассказывающие о том, что находится за Плотиной с какой бы то ни было стороны, но имелось косвенное указание на то, что там что-то находится. Указание такое можно было найти в летоисчислении, которое велось от «в. а.» – «вмерзания айсберга», когда, как говорилось в книгах, Ледяная Плотина замкнулась полностью. В каком конкретно месте, по каким причинам это произошло, и что было до того, оставалось лишь предметом вроде бы споров, а по большей части – спекуляций верующих, философов и тех, кто считал себя учёными, причём эти последние были как в числе первых, так и в числе вторых (мало ли кто может посчитать себя мудрецом?). Парадным же центром религий, философий и наук Кондера была его столица, Лидерфлар.

В обращённые на северо-восток окна утреннее солнце стучалось мягкой рассветной прохладой, не проникая прямо горячими щупальцами своих лучей, но всё-таки подсвечивая пелену ещё висевшей лёгкой затхлости, которая всегда невидимо присутствует в таких комнатах. Эта пыль, чтобы не сказать – пыльца, – немного небрежного запустения висела здесь потому, что ещё сутки назад эти покои не были никем заняты, не было даже и в планах, что на них станет кто-то претендовать, а потому, когда они понадобились, отряд слуг быстро и пренебрегая щепетильным качеством снял всю пыль, выбил ковры, застелил постель и удалился, оставив за собой разбуженный аромат гарнитурного спокойствия.

Утром часть из них вернулась, чтобы подвязать шторы, приготовить умывальник и взбить подушки. Прислуживали они голубоглазому юноше с правильными чертами лица, немного черствеющими на скулах и еле-еле заметном изломе носа, который встал с кровати с видом давно бодрствующего человека и, приказав отворить окна, принялся умываться, причёсываться и бриться. Его светлые волосы, какого-то пограничного соломенно-пепельного оттенка, лежали мягко, густо и чуть сухо, а едва проклевывающаяся щетина, свидетельствующая о каждодневном бритье, раздражала своей мелочной колкостью и неординарным распределением по коже.

Молодой человек вспенил мыло и раскрыл бритву. Лезвие её имело особенно яркий светло-стальной блеск, а на его гранях были выгравированы с одной стороны – летящий дракон, а с другой – странное и не слишком здесь детализированное изображение какого-то, судя по всему очень крупного, морского животного с вытянутым туловищем, сильными плавниками и мощными челюстями, имевшими по нескольку крупных, торчащих снаружи клыков, больше напоминающих бивни. Пока он брился – медленно, но не лениво, тщательно, но не педантично проводя лезвием по шее, щекам и подбородку, – одна служанка заправляла кровать и готовила платье, а другая принесла завтрак и удалилась. Однако, не успел светловолосый юноша приняться за еду, как в дверь постучали снова и уже бывшая здесь с подносом служанка доложила: