Однако, вследствие такого устройства, всё смешалось на этой трибуне и, когда начались соревнования, Гексель Фрапос оказался рядом с Вереной Кальтон.

– Вы когда-нибудь были на скачках в столице? – спросил он, вкрадчиво-гнусавящим голосом, выдававшим лёгкую заложенность носа.

Леди Верена, следившая за всадниками на арене, не сразу поняла, что с ней кто-то говорит, но всё-таки обернулась и опознала лорда Фрапоса:

– Ах, это вы, сэр Гексель! – воскликнула она, выдыхая облегчённо. – Нет, я не была вообще ни на каких скачках.

– Как?! В Холодной Стране настолько холодно, что лошади мёрзнут на бегу? – удивился он, не чувствуя двусмысленности своей шутки.

Девушка, однако, тоже предпочла её не заметить, ответила коротко:

– У нас не бывает гонок, – и быстро направилась к противоположной стороне павильона.

– Это, должно быть, скучно, – заметил герцог Восточных Равнин, переходя вслед за ней, и продолжил, моментально увлёкшись: – Видите ли, сегодня первый день гонок, участвуют незнатные и представители низшей знати. Это зрелище весьма заурядное, потому что у них нет ни настоящего желания победить, ни хороших лошадей, ни опыта заездов, – он явно пытался спровоцировать Верену на личный вопрос, ради чего склонялся ниже к её плечу, ловя на себе уничижительно-презрительные взгляды Хельги Кальтон.

Леди, однако, оставалась равнодушна к его попыткам, хотя и слышала и воспринимала всё, что он говорил. Она не отдавала себе отчёта в том, чего от неё могут хотеть подспудно и, в связи с этим, тем более не собиралась отвечать на невысказанные запросы, зато скачки её интересовали, а потому, вместо личного вопроса она сказала:

– Сэр Гексель, расскажите мне лучше о правилах. Они ведь есть? – тон её звучал почти наивно.

Фрапос мгновенно снял со своего лица маску полу-хищнического кошачьего ожидания и продолжил:

– Кругов по арене пять. В идущей сейчас гонке все круги обычные, без усложнений. Более серьёзный вид скачки вы увидите чуть позже, ну и, конечно, завтра. Будет тоже пять кругов: первый, третий и последний – без препятствий, второй – с препятствиями в виде барьеров разной сложности, которые выдвигаются из-под арены, четвёртый – с барьерами и рвами с водой, неглубокими, но широкими. Задача наездников совершенно проста – прискакать первым, несмотря ни на что. Силовые воздействия на соперников и их лошадей запрещены. Чётко регламентируются подковы.

– Вы, видно, хорошо знаете этот вид соревнований, – заметила Верена тоном, в котором трудно было бы распознать заинтересованность. Гекселя это мало смутило: он слышал слова прежде интонаций:

– Я имею опыт.

Тем временем в другой части павильона Сергиус и Лайола Ариенкранцы, сдавшие Джеллу и Йохена Эрхарду, подозвали к себе Дайаниса Эйстхарди, ровесника Райнхарда, обожжённого песком, скорее пустынного, нежели просто восточного юношу, многим, кажется, похожего на свою тётю, Императрицу, среднего роста женщину с тугой каштаново-чёрной косой и чётко очерченными глазами.

– Подходите, сэр Дайанис, присаживайтесь, – пригласил его сам Император после вялого обмена полумёртво-формальным приветствиями. – Мы хотели спросить у вас, как вам нравится в Лидерфларе.

Дайанис поклонился, присел в стороне от монаршей четы, подбирая полу халата и придерживая саблю (в Эйстере никогда не пользовались прямыми мечами), и сказал:

– Для меня всегда удовольствие пребывать в столице, когда Ваше Величество – наш Император. Леди Шайенна же по природе любознательна. Ей нравится, – он говорил несколько прерывисто, но, может статься, всего лишь неспешно. – Девочке очень понравилась прогулка с принцем Райнхардом. Она узнала много нового о городе, и принц был очень любезен.

Сергиус кивнул. Лайола, подождав, пока зрители на трибунах откричатся по какому-то, только следящим за ходом гонки известному поводу, спросила:

– А что же Юнис?

– Герцог не смог приехать, о чём очень сожалеет. Ему помешала слабость, герцог немного нездоров.

– Да, он об этом пишет, – произнёс Император.

Лайола опустила взгляд, явно желая что-то сказать, но не собираясь этого делать. Однако Дайанис, с присущей жителям Эйстера ясностью, которая не слишком оборачивается на окружающие обстоятельства, спросил:

– Ваши Величества очень хотели бы видеть герцога, правда?

Сергиус никак не отреагировал, а Императрица подозвала племянника к себе и, сделав знак наклониться, прошептала почти на ухо (чем привлекла спокойно-насмешливые взгляды Манфира Драггера и Исмора Мольтанни):

– Передайте ему, когда вернётесь, что мы очень скучаем, и он нам очень нужен.

Юный Эйстхарди поклонился и пошёл прочь, возвращаясь к группе молодых людей, где Скамо Драггер, Альциано Мольтанни и Баштоф Кальтон, более-менее заинтересованно наблюдая за гонками, обменивались редкими и безобидными колкостями, а Райнхард Ариенкранц и Рейби Драггер, на первый взгляд скучавшие, на самом деле следили за действиями Гекселя Фрапоса, увивавшегося вокруг Верены Кальтон. Молодые люди наблюдали это так, что сам факт наблюдения мог обратить на себя внимание лишь проницательного взгляда, но всё-таки оба они в этот момент понимали, что другой смотрит туда же и делает те же про себя замечания. Что-то изнутри толкнуло Дайаниса, уловившего суть происходящего, поспешить вмешаться, однако, пока он обходил остальных дам, господ, детей и слуг, к Райнхарду подбежал какой-то мальчик и что-то сказал. Ариенкранц коротко ответил, скорее жестами, чем звуком голоса, сравнительно бесполезного под рёвом публики и разноголосицей обитателей павильона, извинился и пошёл, как вскоре выяснилось, к Манфиру Драггеру.

Генеральный Канцлер, имевший довольно отвлечённый вид, расплылся в улыбке при приближении принца.

– По милости Высших Людей вы решили откликнуться на мой призыв, сэр Райнхард, – сказал он.

– Я к вашим услугам, сэр Манфир, – бесцветно ответил наследник.

– Моя жена Сибила нашла бы деликатный способ объяснить вам суть моего приглашения, сэр, но я не настолько утончённый дипломат, – Генеральный Канцлер по-птичьи стрельнул глазами, – А потому просто представлю вам свою единственную дочь, Линду. Вы ещё не были напрямую знакомы до сегодняшнего дня, но, надеюсь, простите мне это, ведь я должен её беречь.

Девушка, почти ещё девочка, бывшая явно, хотя и ненамного младше Верены Кальтон, стоявшая рядом со своим отцом, присела в реверансе и протянула руку для поцелуя.

– Приятно познакомиться, леди Линда, – проговорил Ариенкранц с будничной вежливостью; девушка улыбнулась, а Манфир отошёл в сторону, оставив их одних, насколько это было возможно в окружении такого количества людей.

Единственная дочь Генерального Канцлера, имевшая, судя по всему, четырнадцать-пятнадцать лет отроду, была яркой и на чей-нибудь вкус весьма красивой девушкой с тёмными рыжеватыми волосами, густыми ресницами и объёмными, словно созданными для того, чтобы быть всегда чуть приоткрытыми, губами. Кожа её румянилась готовым в любой момент прорваться ясным половозрелым жаром, а в движениях безошибочно улавливалась кошачья сила.

– Я долго ждала встречи с вами, Ваше Высочество, – было первым, что заявила она. – До сих пор мы виделись разве что издалека.

– Пройдёмся по павильону? – предложил принц.

Линда взяла его под руку и продолжила щебетать, задавая вопросы и не ожидая ответов:

– Вас совсем не интересуют скачки? Меня тоже! Зачем же мы тогда сюда все приехали? Я думаю, для того чтобы познакомиться друг с другом получше. Жалко, что нет Боумбергов и Ристарро… Хотя… Вы не жалеете, сэр Райнхард? Я тоже не слишком, – девушка вдруг хихикнула: – Ха! Я сказала это, проходя прямо перед графом Дайанисом, а ведь леди Ристарро замужем за кем-то из Эйстхарди! Вот это да!

– Вы искушены в знании кровных связей между знатными семьями? – поинтересовался молодой человек, чуть наклоняя голову к своей спутнице и вдыхая густой и тяжеловатый аромат мыла и пахучих трав, исходивший от её волос.

– О, я изучала всё это! Я помню гербы и девизы всех герцогств, только иногда путаюсь. Сыграем в игру? Я начну называть гербы и девизы, а вы мне поможете.