Для того чтобы дать рассматриваемой проблеме должную оценку, а также для того, чтобы документально подтвердить свои рассуждения, мы должны, прежде всего, представить краткий обзор истории кочевых сообществ внутреннеазиатского происхождения[8], располагавшихся на территориях кипчаков. В первую очередь речь идет о центрально-азиатских и восточноевропейских гуннах. Они, по-видимому, произошли от группировок, вытесненных в Среднюю Азию в результате того, что сообщество хунну во Внутренней Азии потерпело целую серию поражений от ханьского Китая и его протомонгольских союзников сяньби. Этнические корни и языковая принадлежность и азиатских, и европейских гуннов не выяснены (о миграциях см.: [Czeglédy 1983, p. 1–33, 88–92]; о хуннском языке см.: [Maenchen-Helfen 1973, p. 376ff; Doerfer 1973, p. 1–50]). Также дискуссионным является вопрос о том, действительно ли хунну создали государство[9].
Еще меньше мы знаем о структуре гуннской политии в Европе. Вполне возможно, что гунны сохранили некоторые элементы политических традиций хунну, т. е. имперскую федерацию. Нет достоверных свидетельств того, что они собирали налоги. Правда, они получали дань или «субсидии», которые, в сущности, вымогались у поздней Римской империи. Как бы хорошо не была организована эта система, все же ее вряд ли можно назвать управлением. Наши источники упоминают видных представителей гуннского общества, в которых кое-кто из ученых усматривает развитую аристократию. И здесь данные тоже противоречивы [Maenchen-Helfen 1973, p. 180–186, 190–198].
Возможно, речь идет о родовых и племенных вождях. Не вполне ясные свидетельства указывают на существование «царского», т. е. правящего рода, из которого происходил Аттила, а восточно-римские источники дают общие сведения о «царстве гуннов» [Priskos 1903, p. 121]. Тем не менее, есть некоторые основания полагать, что у них существовала система управления, выходившая за рамки военной структуры типичной кочевой конфедерации. Под руководством динамичного харизматического лидера, такого, как Аттила, эта конфедерация росла, присоединяла к себе новые элементы (степных кочевников и других, например готов и славян), и в результате длительного взаимодействия с римским миром, из которого получала огромные материальные блага, она могла бы развиться в раннее государство. Этот возможный прогресс внезапно прервался из-за смерти Аттилы в 453 г. (при невыясненных обстоятельствах) [Иордан 1960, лат. 171–172, рус. 116–117][10]. Мятеж покоренных племен в 454 г., кульминацией которого была гибель сына Аттилы Эллака, и выход из конфедерации многих из них лишь подчеркивают хрупкость ее структуры. В дальнейшем легенда об Аттиле, по-видимому, использовалась в идеологических целях дунайско-балканскими булгарами, которые, если предположения современных ученых справедливы, связывали свой правящий дом с потомками Аттилы и таким образом легитимировали его (см. ниже).
В следующем столетии кочевники Западной Евразии, различные огурские племена (огуры, оногуры, шара огуры, ут(р)игуры, кутригуры) и сабиры, появившиеся в этом регионе в связи с наступлением аваров в 463 г. [Priskos 1903, p. 586][11], не создали политической структуры выше уровня племенного союза. Византия использовала их разобщенность и соперничество с роковыми для них последствиями (например, братоубийственная война между ут(р)игурами и кутригурами, спровоцированная Константинополем в середине VI в.) [Procopius 1928, p. 84–95, 235–251; Agathias 1967, p. 176–179; Menander 1903, p. 170–171]. Когда на этой арене[12] в 557 г. появились авары, они присоединили к себе некоторые из этих племен (например, кутригуров) и нашли убежище в Паннонии. Здесь они постепенно осели, но продолжали совершать грабительские набеги и войны с Византией, как и их предшественники в Паннонии, европейские гунны. Подобно последним, они сохранили элементы политической структуры своих внутреннеазиатских предков. Византийские и латинские источники сообщают, что ими руководил каган, а их чиновники именовались tudun и yuǧruš [Nemeth 1930, p. 103]. Все эти термины внутреннеазиатского происхождения были связаны с жуаньжуанями и протомонгольским племенным союзом сяньби, из которого и вышли.
Какой бы ни была государственная или государствоподобная структура европейских аваров, они, или, скорее, их правящие роды, принесли ее из Внутренней Азии. Они не создали государства на европейской земле. В типично степной манере, как только они ворвались в этот регион, они захватили другие племена и распространили на них те элементы своего государственного/государствоподобного аппарата, которым обладали. Будучи союзниками и противниками Константинополя, они собирали дань, накапливая колоссальные богатства, которыми, по-видимому, воспользовались Каролинги, победившие аваров в конце VIII в.
Византийцы не были совершенно пассивны перед лицом этой постоянной, если не сказать традиционной, опасности. Они искали союзников в Понто-Каспийских степях и при любой возможности поддерживали те общности, которые обладали достаточной силой, чтобы противостоять или контролировать угрозу, исходившую из степей. На первых порах такие союзники не заставили себя ждать. Речь идет о тюрках, которые быстро объединили в свой союз все кочевые племена Понто-Каспийских степей. Из китайских источников следует, что тюрки, несомненно, заимствовавшие многие элементы у жуаньжуаней (включая титул каган, происхождение которого остается неясным), обладали вполне сформированной системой управления. Они поделили свою обширную империю, простиравшуюся от Понтийских степей до Маньчжурии, на Восточный и Западный каганаты. Теоретически Восточный каган обладал более высоким статусом, тогда как Западный каган назывался Yabǧu Qaǧan. «Чжоу ту» и другие исторические хроники, как и тюркские надписи, содержат многочисленные тюркские титулы и должности: yabǧu (ye-hu), šad (shê), tegin (t’ê-lê), ilteber (sse-li-fa?), tudun, tutuq [Liu 1958, p. 8–9, 41; Clauson 1972, p. 134 (ilteber), 453 (tutuq), 457 (tudun), 483 (tegin), 866 (šad), 873 (yabǧu) — многие из них имели иранское или тохарское происхождение]. Эти же источники сообщают о сложных церемониях инвеституры при восшествии нового кагана, в которых сильно ощущались шаманистские мотивы [Liu 1958, p. 8]. Именно эта империя раскинулась в Понто-Каспийских степях в конце 560-х гг., неся кочевникам этого региона свою государственность в форме Западно-Тюркского каганата и подчинив их. В этом регионе кочевники следовали политическим традициям, принесенным сюда тюркским каганатом, как бы они ни забывались с течением времени. Эта тюркская политическая традиция сохранилась и в дальнейшем, хотя реальная власть каганата над регионом через некоторое время была утеряна [Golden 1982, p. 37–76].
Когда в конце VI — начале VII в. Тюркская держава, разрываемая внутренними раздорами и давлением со стороны Китая, стала клониться к упадку, Византия обратила свой взор на булгар. Они представляли собой племенной союз, который, по нашим источникам, впервые появился в 480 г. [Златарски 1918, 1927, repr. 1970, c. 81–82; Beševliev 1980, p. 83]. Император Ираклий (610–641), боровшийся не на жизнь, а на смерть с сасанидским Ираном, поддерживал и булгарский союз в Понтийских степях, и хазарский союз, который окреп под тюркским патронажем в низовье Волжско-Северокавказской зоны. Ираклий был заинтересован в обращении (в 619 г.) Кубрата, вождя булгар [John of Nikiu 1916, p. 197], как части широкого плана сдерживания аваров, которые к этому моменту уже объединили свои силы с персами. К 635 г. булгарская конфедерация под предводительством Кубрата (происхождение которого не выяснено), по-видимому, добилась независимости от аваров [Kollautz, Miyakawa 1970, p. 159–160; Besevliev 1980, p. 149][13]. Нам нет необходимости углубляться в эту тему, краткая история «Магна Булгарии» описана византийскими историками Теофаном и Никефором. Раздираемые внутренними противоречиями, булгары потерпели поражение от своих врагов хазар, которые установили гегемонию над западноевропейскими степями около 650 г. [Theophanes 1883, reprint 1963, p. 356–358; Nicephorus 1889, reprint 1975, p. 33–34; подробнее см.: Golden 1980, p. 44–46]. Большая часть булгарских племен осталась в Понтийских степях под хазарским владычеством (а немного позже переселилась в Среднее Поволжье). Некоторые орды, например те, которыми руководил Аспарух, в конечном итоге, пересекли Дунай и заняли (в 679 г.) их нынешнюю родину, Болгарию. Болгарское государство возникло в условиях симбиоза со славянами и благодаря огромному культурному воздействию Византии, но все же сохранило элементы внутреннеазиатского наследия. Оно было типичным кочевым захватническим государством. Вытесненное из степи другими кочевниками, оно захватило оседлую территорию и постепенно смешалось с ее обитателями. Славянизация стала заметной с IX в. Этот процесс ускорялся обращением в христианство, поскольку старая булгарская аристократия пыталась оказать сопротивление монархии и сохранять свои языческие традиции. Следствием поражения в этой борьбе явился упадок (дискредитация?) старой тюркской языческой культуры. Правящий дом, который когда-то легитимировал свою власть в степных терминах[14], теперь стал христианской династией и имел в своем распоряжении новый мощный источник легитимирующей идеологии.
