Таким образом, пенджикентское жилище с V по VII в. претерпело значительные изменения. Ранние городские дома по своим масштабам и по простоте конструкции были гораздо скромнее домов второй половины VII–VIII в. Самые ранние из исследованных домов сохраняли черты отдельных усадеб. В VI в. уже наблюдается сплошная застройка в некоторых кварталах и рост города «в высоту» — появляются верхние этажи. Это свидетельствует о том, что земельная собственность была уже распределена и для увеличения площади дома в связи с ростом семей приходилось строить вторые этажи. Город возник на новом месте, и для достижения уровня урбанизации античных городов Средней Азии ему понадобилось не менее 100 лет.
На протяжении VI–VII вв. складываются те элементы жилой застройки, которые мы наблюдаем в их совокупности в городе первой четверти VIII в. Это поквартальная застройка, увеличение этажности, а также выделение парадных залов, аналоги которых в рядовых жилищах служили, очевидно, и просто жилыми помещениями, украшение частных домов росписью и выделение специализированных лавок-мастерских.
На первую четверть VIII в. в Пенджикенте приходится строительство дворца Деваштича, большого количества богатых и рядовых домов, многочисленных лавок и мастерских, составлявших целые базары. К этому же времени относится широкое распространение росписей и резного дерева, причем росписи есть в домах людей разного достатка и даже в рядовых домах.
Вся исследованная жилая застройка первой четверти VIII в. выполнена, за редким исключением, технически на одном и том же уровне. Дома отличались друг от друга числом и размерами комнат. В Пенджикенте не было лачуг бедноты, что свидетельствует о зажиточности горожан Согда.
В 20-е годы VIII в. город был разгромлен арабами и пришел в запустение. Около 740 г. вернувшиеся жители восстанавливают свои жилища по-старому, часто с живописью и с изображениями языческих богов; некоторые дома строят заново. В отдельных домах помещения с росписью не восстанавливаются, а в других, напротив, расписывали целые залы. Однако город не достиг уровня первой четверти VIII в. В нем появились пустыри на месте базаров, многие дома стояли в развалинах.
В третьей четверти VIII в., видимо с исламизацией населения, намеренно уничтожаются росписи и домашние алтари. В это время жилища знати пустеют или превращаются в рядовые дома. К концу третьей четверти VIII в. происходит окончательное запустение города.
Таким образом, прослеживается развитие жилой застройки рядового согдийского города от начала и до конца его существования на протяжении всего раннесредневекового периода.
При исследовании жилищ разного времени выявлены их переделы, связанные с теми или иными причинами. В некоторых случаях это можно связать с разделением семьи или с продажей дома по частям. Наблюдаются иногда сложные переделы, охватывающие до трех домовладений. Наибольший интерес с точки зрения социальной истории представляет присоединение к дому богатого горожанина жилища его рядового соседа.
Пенджикентские жилища наиболее изученного времени (первой четверти VIII в.) дают прекрасный материал для выяснения социальной стратификации согдийского общества. Очень четко выделяются крупнейшие жилища земельной и купеческой аристократии и скромные жилища «работников» (ремесленников и мелких торговцев). По характеру помещений и их декору к жилищам знати близки достаточно многочисленные дома значительно меньшей площади. Основная часть этих домов, видимо, принадлежала землевладельцам и купечеству среднего достатка.
На территории шахристана выделяются из общей застройки два дома, которые по размеру и составу помещений могли быть частью дворца правителя Пенджикента. Это — жилище, занимающее северо-западную часть объекта XVI, и объект XXI. Объект XXI расположен позади второго храма, а северная часть объекта XVI выходит на улицу, проходящую вдоль южной ограды первого. Площадь, занятая основным домовладением объекта XXI, 1142 кв. м, тогда как домовладение на объекте XVI занимало около 2100 кв. м (табл. 18, 1–5). Отметим, что вся территория окруженного стеной шахристана не превышала 13,5 га. Каждый из этих домов в плане делился на функционально различные части: первая — сравнительно небольшое жилище из нескольких помещений на первом и втором этаже (сюда включены и кладовые); вторая — парадная часть с квадратным (или прямоугольным с прямоугольной же апсидой) залом, коридором перед ним, помещением с пристенным очагом-алтарем и одной-двумя дополнительными комнатами; третья — выходящие на улицу лавки и мастерские (табл. 18, 2), построенные вместе с остальными частями дома, но не сообщающиеся с внутренними помещениями. Кроме этих трех частей, имеется четвертая, расположенная между входом и парадной частью. Ее функции менее очевидны. На объекте XXI в нее входят многоколонный зал площадью 177 кв. м и примыкающие к нему помещения, а на объекте XVI — зал площадью 250 кв. м и большой двор (площадью около 280 кв. м). Для сравнения отметим, что тронный зал во дворце Деваштича имел площадь около 250 кв. м. Именно дополнительные большие залы сверх обычных для богатых домов парадных залов являются наиболее специфической чертой двух самых обширных домовладений. Эти залы и двор могли служить для многолюдных собраний. Некоторые помещения четвертой, внешней части домовладения играли роль кухонь, а другие, по-видимому, роль «людских» для слуг.
Три домовладения площадью 575–800 кв. м менее богаты. В них жилая и парадная части такие же, как в самых богатых, но отсутствуют дополнительные залы.
В следующую группу домовладений Пенджикента первой четверти VIII в. входят семь домов. Площади их 330–350 кв. м. У них, как правило, меньше парадная часть. Самые маленькие парадные залы с живописью имеют площадь всего 30 кв. м. К ряду домов этой группы примыкают торгово-ремесленные помещения, не сообщающиеся с внутренними комнатами дома.
Жилища рядовых пенджикентцев в плане представляли собой более или менее упрощенный вариант структуры (табл. 19, 1–4; 20, 1–5) богатых домов. В первой четверти VIII в. рядовое домовладение занимало среднюю площадь около 60 кв. м, хотя были и дома размером в полтора раза больше. Парадные комнаты здесь обычно были одновременно и жилыми. Только в одном таком доме с тремя комнатами на первом этаже в специальной нише открыты следы живописи. Некоторые помещения снабжены четырьмя столбами, имитируя устройство парадных залов, но они гораздо меньше и лишены декора. Более или менее богатые жилища с живописью составляют около трети исследованных домовладений.
На Афрасиабе разнообразный абрис массивов застройки обусловливался неспокойным рельефом городской территории. Но эти большие массивы рассекались ортогональной сетью улочек и переулков. Однако дома центрального квартала, построенные впритык друг к другу, располагались так, что все они (или почти все) были обращены в сторону улиц, ограничивающих квартал. Как и в Пенджикенте, квартал Афрасиаба включал дома людей разного социального ранга, но все они принадлежали более или менее зажиточным горожанам. Здесь есть жилище с относительно небольшим парадным залом, с длинным коридором — кулуаром и узкими хозяйственными помещениями. Чаще коридор имел Г-образный план и огибал парадный зал. Везде прослеживаются монолитные кладки, служившие основанием для пандусного или лестничного подъема на второй этаж. Стены залов, а нередко и кулуаров были покрыты росписью, в зале одного из домов сохранились следы деревянной резьбы. И здесь, как в Пенджикенте, в оформлении зала присутствуют резные женские фигуры. В небольшой комнате или в замкнутой части коридора устраивались пристенные очаги типа камина. Заглубленные в стену, они фланкировались глинобитными полуколоннами. Многие исследователи склонны считать их культовыми очагами (Ахунбабаев, 1987; Распопова, 1981, с. 132–133; Гуревич, 1981, с. 45–47). Для раннего средневековья известны переносные жаровни, тепло которых могло быть достаточным в гостинном зале во время многолюдной трапезы. Но единственным теплым помещением в доме была комната с очагом-камином. Традиция сооружения таких очагов сохранилась, по крайней мере, вплоть до монгольского нашествия, а в Ферганской долине и до наших дней.
