Различные предметы из металла, кости, дерева, кожи и глины, определяющие уровень развития культуры населения, характеризуют также и степень развития ремесел и промыслов. Обнаружены остатки ремесленных мастерских. Они концентрировались в растущих городах (таких, как Беркуткала) и близ больших поселений, например, у стен Большой Кырккызкалы. Здесь возникла даже ремесленная «пристройка», где работали гончары и кузнецы. Гончарные печи располагались возле канала, образуя небольшой квартал, хотя мастера, видимо, жили в черте крепостных стен поселения. Число печей точно не установлено, но их было не менее 10–15. Их конструкция отличалась от более ранней. Как и прежде двухъярусные, круглой формы, они теперь имели центральный опорный столб, вокруг которого шел жаропроводный канал, куда поступал горячий воздух из расположенной снаружи топки. Следует отметить, что сходные попытки усовершенствования обжигательного процесса наблюдаются и в других районах Средней Азии (например, в Мерве). Однако строители печей не смогли добиться равномерности нагревания обжигательной камеры, что наблюдается и при обжиге в печах без опорного столба.

Анализы керамики показывают, что в печах поддерживалась температура около 850–950° и создавалась окислительная среда. В больших печах обжигалась и крупная и мелкая посуда, но существовали и небольшие печи, в которых крупные сосуды не могли устанавливаться. Судя по расположению и направлению устьев топок, несколько печей обслуживались одними и теми же мастерами.

О наличии железоплавильного производства у Большой Кырккызкалы свидетельствуют скопления железистых шлаков и ожелезненного песчаника. Работавшие здесь ремесленники, видимо, использовали лимонитовые руды железистых песчаников Султануиздага, что не требовало специальных горных разработок и, несомненно, было большим удобством для мелкого производства.

В 3 км к юго-западу от крепости исследованы остатки железоплавильной мастерской, состоявшей из трех помещений и занимавшей площадь 12×13 м. В них открыты сыродутные горны, конструкция которых полностью не восстанавливается. Ясно лишь, что они были стационарными, а в дне плавильной камеры имелось углубление, куда стекало расплавленное железо, поступавшее из камеры по желобу в приемник (Неразик, 1966, с. 52–53). Лучше сохранившиеся сходные горны обнаружены в Пенджикенте, где расчищено несколько мастерских ремесленников-металлистов (Распопова, 1980, табл. 36). Установлено, что в печи поддерживалась температура не ниже 1200–1300°, вполне достаточная для восстановления железа и отделения его от пустой породы, превращавшейся в шлак.

Найденные в оазисе железные орудия труда (ножи, серпы, крючки и др.), а может быть и оружие, изготовлялись, скорее всего, в таких небольших мастерских. Этот список можно пополнить предметами из клада, открытого в одном из помещений Токкалы, памятника «кердерской» культуры в низовьях Амударьи, развивавшейся под эгидой Хорезма, причем есть основания предполагать присутствие в этой области купцов и ремесленников хорезмийцев. В числе предметов клада три топора-тесла, тесло, три кетменя и серп. Лезвия кетменей имели прямоугольную и трапециевидную форму, длина орудия 17–25 см, ширина рабочей части 11–12 см (табл. 6, 12–14). В целом же они обнаруживают большое сходство с известными орудиями труда на других территориях и вне Средней Азии в рассматриваемый и более поздние периоды. Это сходство легко объяснимо однозначностью их функций.

Из немногочисленных находок металлических предметов вооружения VII–VIII вв. упомянем крупные железные черешковые наконечники стрел двух типов: трехлопастные с длиной головки 5 см и меньше (2,5 см), сравнительно широкие (табл. 6, 1, 4, 5, 7); пирамидально-призматические, квадратные в сечении (табл. 6, 3). Если справедливо наблюдение, что для Средней Азии VII–VIII вв. в отличие от Центральной Азии и Сибири были характерны узкие граненые наконечники стрел, то тогда Хорезм примыкает именно к последней зоне, поскольку имеющиеся пока находки представляют вариант сравнительно широких наконечников стрел.

Как и в других районах Средней Азии, воины Хорезма пользовались сложносоставным луком длиной 80-100 см (Манылов, 1964, с. 61) (табл. 6, 22).

Наборные пояса, к которым подвешивались колчаны со стрелами, украшались бронзовыми бляшками, пряжками и наконечниками. Все эти предметы литые, бляшки встречаются сердцевидной формы, фигурные и др. (табл. 7, 1-12). Ременные наконечники имели вид прямоугольной пластинки, один конец которой подрезан, а второй закруглен или, чаще, заострен (табл. 7, 13, 15, 32–40). Бляшки и наконечники были преимущественно гладкими, орнаментированных немного. При сравнении с аналогичными предметами из других оседло-земледельческих районов или же с поясным набором кочевого населения можно заметить, что они отличаются своеобразием формы и орнаментации и более всего аналогий обнаруживают с находками в погребениях Джетыасаров в низовьях Сырдарьи (Левина, 1996, рис. 129, 38–44; 154, 33–35; 155, 15), на Алтае VII–VIII вв. (Гаврилова, 1965. табл. XV, 2; XIX, 1), а также с изделиями из памятников салтово-маяцкой культуры (Плетнева, 1967, рис. 45, 9 и др.). Кроме них, имеются бляшки, сходные с найденными в Пенджикенте, но они, видимо, относятся к общераспространенному в ту эпоху типу (Распопова, 1980, с. 89, рис. 63, 7, 12, 13).

Среди пряжек выделяется несколько типов: с овальной рамкой и сплошным щитком четырехугольной формы с выемкой для язычка; с четырехугольной рамкой и сплошным маленьким щитком с отверстием для язычка; сходная, но на щитке в месте крепления с рамкой имеются полукружия; щиток четырехугольный с большим вырезом, рамка овальная; щиток и рамка овальные, щиток с выемкой. Часть из них сходна с пряжками, найденными в других районах Средней Азии, например, в Пенджикенте (Распопова, 1980, с. 87, рис. 61, 34, 44), но в Хорезме, несомненно, более распространены пряжки с четырехугольной рамкой. Все пряжки литые с неподвижным в основном соединением рамки и щитка, но встречается и шарнирное (табл. 7, 16, 17, 19, 20, 23, 25, 28–31).

Из украшений отметим несколько вариантов бронзовых серег типа, весьма распространенного на территории Среднеазиатского региона и окружающих степей. Это — несомкнутое кольцо с утолщением и разрывом на противоположной ему стороне или, реже, сбоку. К утолщению крепилась подвеска, которая могла также подвешиваться на колечки. Подвески были разных форм: в виде двух шариков, колесика, надетого на кольцо, и др. Наиболее распространены серьги с утолщением и прикрепленным к нему длинным стерженьком, завершавшимся бусиной. В большинстве своем серьги цельнолитые. Все они несколько отличны от согдийских и больше аналогий находят в тюркских украшениях.

Среди бронзовых перстней имеются экземпляры с круглым или овальным гнездом для вставок, со сквозным гнездом, со щитком гладким, плоским или выступающим, причем без изображений, может быть незаметных из-за плохой сохранности. Все перстни цельнолитые, гнезда для вставок простые, без украшений. Они являются широко распространенным типом украшений. Однако найдены и своеобразные перстни, как бы составленные из многих маленьких шариков. Браслеты делались из округлого или плоско-выпуклого в сечении бронзового прута диаметром 0,5–0,6 см. Несомкнутые концы немного утолщены. Пластинчатых браслетов в Хорезме пока нет. Не встречены также и браслеты с расширением посредине, подобные известным в Согде. Форма браслетов этого типа не является датирующим признаком (Распопова, 1980, с. 114, рис. 74).

Ожерелья хорезмиек раннего средневековья заметно отличались от таковых более ранних периодов. Теперь в них больше крупных каменных — сердоликовых, хрустальных и халцедоновых бусин, преимущественно шарообразных, гораздо меньше граненых. Многие из них аналогичны тем, что содержатся в погребальном инвентаре могильников Северного Кавказа и Крыма (Деопик, 1959, с. 51, 64, 138). Среди стеклянных преобладают одноцветные шарообразные, эллипсоидальные или граненые, но уже есть и мозаичные, глазчатые и полосатые (Гудкова, 1973, с. 125–137).