Большой спецификой отличались районы Средней Сырдарьи, Чач и Илак, где в силу ряда причин городская культура начала развиваться позже, нежели на юге Средней Азии. Урбанистические процессы определялись здесь несколькими основными факторами. Первые два тесно взаимосвязаны: это взаимодействие скотоводов с земледельцами и влияние политических событий и государственной власти на ход внутренних отношений.
Взаимодействие с кочевой степью (а это обстоятельство всегда играло немалую роль в истории рассматриваемого региона) приобретает особое значение в эпоху Тюркского каганата. В связи с политическим преобладанием тюрок и появлением значительных массивов пришлого населения в Чаче получило дополнительные импульсы оседание скотоводов, за счет чего возникают новые поселения, в том числе и городские. Зона урбанизации продвинулась в глубь оазисов, к окаймлявшим их горным отрогам. Сгусток городов формируется в среднем течении Чирчика, вокруг столицы — городища Мингурюк. Здесь концентрируется не менее десятка новых городов. Сюда переместился из присырдарьинских районов центр политической и экономической жизни. Все эти явления объясняются не только оформлением к данному периоду самостоятельного владения Чач, но и стремлением тюркских правителей передвинуть основные центры района к степным границам, активизируя контакты со скотоводами. Перемещаются и торговые пути (Буряков, 1982, с. 134–135, 179). Таким образом, политический фактор стал доминирующим в градообразующем процессе этого региона. Рассматривая вопрос об активизации земледельческо-скотоводческих контактов, чрезвычайно важно учитывать и то обстоятельство, что исходный субстрат внутреннего развития — каунчинская культура — это культура скотоводов. Основная линия градообразования — рост городских центров из укреплений, строившихся в предшествовавшую эпоху чаще всего на мысах рек, при впадении саев в небольшие речки или в основные водные магистрали — Чирчик и Ангрен, что как раз и характерно для оседающего скотоводческого населения. В VI–VIII вв. наблюдается качественное изменение структуры данных поселений. На месте укрепления возникает цитадель, возле которой разрастается укрепление или неукрепленное поселение. Иногда это происходит в несколько приемов, и в таком случае выделяются топографически различные части, обведенные автономными стенами и даже рвами (Аккурган-Худайнкет письменных источников, Кендыктепе, Югантепе, Кабарна-Кавардан и др.) (Буряков, 1975, с. 41–47, 52–54, 87–39, 182; 1982, с. 18–22). В целом очертания подобных городищ неправильны. Эту линию урбанизации отмечают Ю.Ф. Буряков (Буряков, 1982, с. 170) и М.И. Филанович, говоря о «консервативном развитии комплекса» (Филанович, 1989, с. 92).
Другая линия урбанизации определялась воздействием более древних городских цивилизаций Средней Азии, прежде всего Согда. Существенный вклад согдийцев в градостроительство на Средней Сырдарье выразился прежде всего в появлении городов правильных четырехугольных очертаний, в особенностях строительной техники и планировки, в других чертах городской культуры. В первую очередь это направление представлено крупнейшим и древнейшим городом Чача — Канкой (Буряков, 1982, с. 169). М.И. Филанович считает «пунктами активного согдийского воздействия» Мингурюк, Ханабад, Кулаклитепе (Филанович, 1989, с. 92).
В целом в свете новых исследований получается, что Чач-Илак в VI–VIII вв. — одна из наиболее урбанизированных областей Средней Азии: здесь в это время было 32 города, в том числе один крупный — Канка (150 га), пять средних (от 25 до 75 га) и 26 мелких (до 25 га). Отсюда вывод, что развитие шло за счет мелких городов (Буряков, 1982, с. 140, 168). Однако сама классификация и выделение типов городских поселений здесь до вскрытия крупных массивов застройки встречают большие трудности и в значительной мере условны.
Историческая топография городов, отражая различные условия их формирования, находится в тесной зависимости от статуса города (столица, центр оазиса, провинциальный небольшой городок и т. д.) и многих других причин. В рассматриваемый период города в большинстве случаев были двух- или трехчастными, включая цитадель, шахристан и предместье или пригород. Предместье торгово-ремесленного характера, как правило, в литературе именуют рабадом, полагая, что последний начинает складываться к концу периода.
Цитадель — кала, арк или кухендиз — старая крепость мусульманских авторов IX–X вв. — являлась административным и политическим центром города, а также одним из важнейших узлов обороны. Обычно она располагалась в черте города, но иногда, например, в Пенджикенте или Бухаре, находилась за его пределами. Во многих случаях, особенно когда город вырос возле более раннего укрепления, превратившегося со временем в цитадель, последняя отделялась от остальной территории рвом. Особенности расположения цитадели рассматриваются как показатель большей или меньшей зависимости горожан от правителя, а соотношение ее размеров и городской территории — как один из признаков, отличавших сельское поселение от городского.
Судя по археологическим данным и сведениям письменных источников, в цитадели находились дворец правителя и жилища его родственников, органы государственного управления и т. д. По словам Нершахи, арк Бухары в домусульманский период выглядел так: в нем располагались дворец бухархудатов, казна, амбары, царские диваны, мастерские, а также жилища царских родственников и слуг. Там же были храмы. Таким образом, это была резиденция правителя, откуда он управлял своими владениями (Нершахи, 1897, с. 33–36).
Чрезвычайно интересна отмеченная исследователями двухчастность цитаделей — сочетание кешка-донжона с «нижней площадкой», занятой дворцом (Пенджикент, Варахша, Аязкала 2 в Хорезме).
Вместе с тем существовали цитадели и иного вида, например, цитадель довольно крупного чачского города Ханабада (площадью 34 га), раскопанная полностью и представлявшая собой открытый двор с узкими коридорообразными помещениями по периметру. Судя по всему, она, скорее всего, использовалась для обороны, хотя и не исключено сочетание оборонительных функций с административными (Филанович, 1983, с. 123–130 и сл.). Заслуживает внимания упоминание о наличии в цитадели базара, или крупного хранилища продуктов, открытого в Калаи-Кафирнигане. Однако Калаи-Кафирниган — маленький городок (площадью 3,5 га), и назначение его цитадели могло отличаться от ее использования в более крупном, тем более столичном, городе (Соловьев, 1989, с. 65).
Персидским термином «шахристан» или арабским «мадина» арабоязычные историки IX-Х вв. называли внутренний город в противовес пригороду — рабаду. Наиболее полное представление о том, как мог выглядеть шахристан раннесредневекового города Средней Азии, дают многолетние раскопки Пенджикента. В свете этих исследований давно уже изменилось сложившееся к 50-м годам нашего столетия представление о шахристане как о совокупности усадеб и развивавшегося там ремесла (Якубовский, 1932, с. 4). Оно было основано главным образом на неточно прочитанном тексте Нершахи (Беленицкий, 1967, с. 4–5; Беленицкий, Бентович, Большаков, 1973, с. 23). Пенджикент, где вскрыто уже более 2/3 территории города, оказался плотно застроенным большей частью двухэтажными домами. Многокомнатные жилые кварталы разделялись улочками шириной 3–5 м. Значительную часть площади города занимали два храма, стоявшие почти в центре, где находилось большое открытое пространство — городская площадь. Архитектура и оформление жилищ, находки позволили исследователям Пенджикента определить местоположение домовладений с разным в социальном отношении составом населения. Другим важным итогом стало открытие лавок и мастерских ремесленников, примыкавших к глухим стенам жилищ, причем их строительство было запланировано одновременно со всем домовладением.
К востоку от города, примерно в 1 км от его стен, тянулись усадьбы предместья. В большинстве из них имелся второй этаж, а нижний состоял из удобных квадратных помещений с суфами. Отмечается сходство этих загородных домов с жилищами рядовых горожан. Во многих таких усадьбах жили и работали ремесленники.
