Так оно и вышло: на проявившейся голограмме становящийся всё более и более хмурым коммодор обнаружил печати всего бюрократического аппарата Каюрри. Последним толчком, свалившим колосса, стала подпись Берр Тиранис, без которой этот документ попал бы или к Про, или, в исключительном случае, к коммодору, реши Лукоски на него сослаться. Попала бы она тогда на планету? Нет! Вот только переиграть уже ничего было нельзя.

— Хм. Странно, но меня о вашем прибытии не проинформировали. Чип в порядке, прошу. — Вернув документ хозяйке, Хирако мысленно выругался в сторону Тиранис: из тех тысяч журналистов, что мечтали посетить Каюрри во время парада, — да и не только, — она выбрала именно эту пробивную, доставучую девушку, одно лишь присутствие которой раздражало коммодора неимоверно.

— Вы ведь коммодор, разве нет? С чего бы бюрократам информировать вас о ком-то вроде меня? — Глаза Лукоски опасно блеснули, и Хирако, сбледнув с лица, мигом понял, что сам открылся для очередной подколки. Да, то самое слабое место, которое репортёрша нащупала и активно этим пользовалась. — Или вы отдали такой приказ, м?..

Хирако мог, да и должен был прекратить это раз и навсегда — благо, такая возможность всегда была при нём. Но он не делал этого, едва ли понимая, почему резкий на выражения и скорый на расправу коммодор во время пикировок именно с этой репортёршей не торопился это действо останавливать.

— Мы довольно плотно работали с вами на Марриконе, мисс Лукоски, и в отчётах я это, естественно, упоминал. Так что вполне разумно предполагать, что ваше сопровождение доверят именно мне. Но вышло, как вышло. — Развёл руками мужчина, взгляд которого зацепился за весьма приметную фигуру женщины, спровоцировавшей нынешнюю ситуацию. — Леди Тиранис.

— Коммодор Хирако. — Уважительно, но как бы на равных кивнув коммодору, Берр Тиранис обратила свой холодный и проницательный взгляд на репортёршу, появлению которой на Каюрри она, по всей видимости, целенаправленно поспособствовала. Хирако пришёл к этому выводу банально потому, что Тиранис ранее никогда не выходила встречать его вот так, да и сейчас в этом не было смысла. Да, чёрт подери, в этом вообще не было смысла! Если только случившаяся встреча ей не была зачем-то нужна. — Алья… Вы же не против, что я так склоняю ваше имя?

— Ничего страшного, леди Тиранис. Если вам так удобно… — Острая на язычок и в целом никогда не выражающая смирения девушка неожиданно для коммодора склонила перед Берр Тиранис голову, а та, в свою очередь, очень-очень подозрительно зыркнула на Хирако, и… подмигнула?

— Что ж, тогда я сразу перейду к делу. Коммодор, вы не против того, что во время нашего разговора в кабинете будет присутствовать и мисс Лукоски? Вопрос, который я хотела обсудить с вами, касается её напрямую. — Красноречивый взгляд Тиранис при этом был лучше всяких слов, так что коммодору оставалось лишь согласиться. Не забыв, впрочем, выдвинуть своё условие, которое и так было бы соблюдено.

— Если только обсуждение не коснётся чего-то секретного.

Тиранис ожидаемо фыркнула:

— Естественно!

Все трое не сговариваясь двинулись к главному входу в огромное здание. Хирако же ещё не подозревал, на что его собирались подписать с молчаливого дозволения ценящего уникальные данные о функционировании органиков PR-0…

Из кабинета Тиранис коммодор выходил в крайне странном состоянии, причина которому была всего одна: ему опять навязали компанию Альи, — или всё-таки Альо? — Лукоски, в своей традиционной манере просочившейся туда, где можно было найти интересующую добрую половину галактики информацию.

Эта девушка всё так же оставалась репортёром, но вот независимой её, если честно, с сего дня назвать было сложно. Она подписала вполне официальный договор о сотрудничестве, формулировки и содержимое которого могло с тем же успехом принадлежать и договору о трудоустройстве, что в среде “сильных и независимых” репортёров оказалось сродни табу. Тем не менее, солидные ежемесячные выплаты и ряд гарантий вкупе с возможностью стать единственным поставщиком репортажей о внутреннем устройстве Каюрри противостояние с этим табу выиграли вчистую…

И тут начиналось всё то, что касалось коммодора напрямую.

Работа репортёра сама по себе не требовала нахождения этого самого репортёра в непосредственной близости от целого коммодора — это факт, спорить с которым довольно глупо. Каюрри — не Маррикон, на котором “в любой момент” могла случиться очередная стычка с пиратами или преступниками, выбраться из которой живой и здоровой хрупкая девушка своими силами не смогла бы. Потому Про тогда приказал коммодору присмотреть за Лукоски, и, фактически, стать для той наседкой, контролирующей поток уходящей вовне планеты информации. Хирако с этим заданием справился на отлично, плюс наладил с Альо какой-никакой, но контакт. Они стали хорошими знакомыми, а со стороны, глядя на их перепалки, можно было и вовсе назвать коммодора и репортёршу друзьями.

Вот только сейчас ситуация повторилась. Повторилась с тем лишь уточнением, что у Хирако была возможность отказаться. И он поступил бы именно так, но в моменте… просто не захотел. И согласился, взяв на себя ещё одну небольшую обязанность: присматривать за тем, чтобы Альо Лукоски не добралась до каких-то секретных сведений. Такой исход в принципе был маловероятен и почти невозможен ввиду того, что секреты на Каюрри охранялись на каком-то невообразимом уровне, но страховка никогда не бывает лишней.

Хирако стал этой страховкой, и теперь вышагивал по коридорам чуть медленнее, чем обычно: просто для того, чтобы девушка могла спокойно идти рядом, не срываясь на бег.

— Думаю, для начала нам нужно обсудить пару самых важных правил из тех, что не были обозначены в контракте. — Наконец произнес коммодор, собравшись с мыслями и более-менее всё обмозговав. — Хотя какое это начало… Так, продолжение.

От Хирако не укрылся тот факт, что Лукоски прямо-таки сияла: улыбкой, глазами и даже движениями, энергичными и порывистыми. Это совсем не было на неё похоже, но, стоит признать, необычайно девушке шло. Вплоть до того, что в какой-то момент коммодор обнаружил себя совсем не в той части здания, в которой он должен был оказаться. Мужчина просто прошествовал мимо нужного лифта, а Альо, впервые посетив на Каюрри, эту оплошность не заметила.

Оплошность, но не взгляды коммодора.

— Кхм. В общем, самое важное — это статус разумных на Каюрри. Все они в равной степени являются гражданами нашего будущего государства, кем бы они ни были ранее. Ты, скорее всего, знаешь о том, что раньше я промышлял пиратством. — Лукоски кивнула. — Мои подчинённые, по большей части, попали к лорду Про вместе со мной. Но независимо ни от чего, они ничем не лучше и не хуже прочих разумных. Рекомендую это хорошенько запомнить.

— Кажется, я никогда не демонстрировала… таких наклонностей. Но ваши опасения мне ясны… Хирако. — В конечном счёте кивнула девушка.

— Замечательно. Второе правило — все перемещения хотя бы на первых порах согласовывать со мной. Что здесь, на Каюрри, что на флагмане. Там, конечно, особо не разгуляешься, но у нас и там есть свои секреты, светить которыми на всю галактику крайне нежелательно. А ещё просто опасные места, какие есть на всяком военном корабле.

Хирако не ограничился лишь двумя правилами, но отнюдь не потому, что считал действительно важным “сковать” репортёршу этими условиями. Просто он был вынужден параллельно с неспешным разговором напрягать память и выстраивать маршрут до ближайшего лифта таким образом, чтобы его спутница не догадалась о произошедшем.

Как таковых лифтов было много, но из соображений безопасности все они были сконцентрированы в трёх местах, которые, появись такая необходимость, можно было изолировать и даже удалённо зачистить: откачать кислород, заменив его вредными для всякого разумного газами, или банально поднять температуру до невыносимой. К вопросу выбора статичных методов обезвреживания разумных Про подошёл творчески, не став ограничиваться примитивными переборками и автоматическими турелями с укрытыми в нишах боевыми дроидами. Всё это добро тоже присутствовало, но ими системы обороны гигантских пятиугольников не ограничивались. И если атакующие не будут заранее знать о таких системах, — а они не будут, — то их ряды гарантированно поредеют. Если не закончатся совсем в том случае, если какой-то из механизмов отработает на максимум и, так сказать, ударит по больному…