— Традиционный тип путешествия самый оптимальный, так как позволит нам лучше скрыться. К тому же я не хочу возвращаться на Витро слишком быстро, так как обучение Кэйлы все еще не завершено.

— Ты хочешь одновременно тренировать её в таких условиях?

— Нет, само путешествие станет для нее последним испытанием. Сначала оно покажется ей даже веселым, но через неделю, месяц, три месяца пустыня начнет убивать даже самых стойких. У нас не будет проблем с провизией и водой, но ментальные силы будут почти исчерпаны у нее. И ей нужно будет пройти через это.

— А еще ты хочешь проверить, будет ли как-то действовать выпитая эссенция героической закалки, — догадывается Амелла.

«Да, разом свалилось много всего. Мастер Энедер, который вдруг решил продемонстрировать свои способности и предложить союз, напирая на потенциальную пользу в будущем. А потом пришел Гримуар Космоса с вестями о вторжении Двуединства в Домен Космоса. Когда оно провалится, начнется Поветрие здесь», — молодой человек задумчиво смотрит на небосклон.

— О чем здесь шепчетесь, а? — Клогги уже тут с подозрительно-ревнивым выражением лица. Гримуаров нельзя назвать людьми, но те, кто знают секрет их появления, будут считать их могучими и большими детьми. Несмотря на родство с различными аспектами, долголетие и загадочные возможности они подобно детям могут испытывать очень яркие эмоции. В этом они намного способнее душелишенных, но могут уступать людям.

— Обсуждаем дальнейшие планы, — спокойно говорит Амелла, смотря на Клогги, что оказывается в объятьях Ирая. Точнее, просто влезает в них.

— Ну смотрите у меня, — продолжает хмуриться Гримуар Хаоса, наблюдая за улыбкой Ирая. — Что ты лыбишься? Пошли спать.

— Я первый на очереди сторожить.

— Тогда я останусь с тобой.

Амелла тем временем уже отошла обратно к костру, где Хирона колдует над котелком, показывая навыки бывалой искательницы приключений. С едой действительно проблем не будет, так как королева распорядилась выдать сумки с внутренним подпространством, в котором очень много провизии, которая не будет портиться. А воду всегда можно призвать при помощи магии. Однако пустыня коварна, Услим уже несколько раз успел об этом предупредить.

Но волнуется Ирай не об этом, продолжая размышлять над странными обстоятельствами, возникающим рядом с ним. Культ Поветрия так и не объявился в Мель-Аноларе, хотя мог. Значит, собирается захлопнуть ловушку чуть позже. Нет никаких очевидных причин думать таким образом, но всегда стоит быть готовым к самому худшему раскладу.

А еще Ифрат готовит что-то особенное по словам Энедера. В прошлый раз это привело к длительным страданиям Арреля и появлению Языковой Системы. Теперь что? Превращение всего мира в игру, как Ирай наугад предположил во время разговора с мастером мунлуда? В такое трудно поверить, и Гнисир надеется, что такого никогда не случится.

А еще Акслет, тоже явившийся без приглашения, предупредил не только о скором Поветрии, но и о каре Мирового Закона за откат во времени. Если это правда, то аномалии от наслаивания временных потоков будут притягиваться к Ираю независимо от того, где он находится. И если судить по словам Гримуара Космоса, это будут не Экзекуторы, которых при желании можно обмануть.

Но несмотря на беспокойство, это не та тревога, которая может хоть как-то поколебать внутреннее равновесие. Участь душелишенного в первую очередь в исчезновении эмоций. Счастье, любовь и благодарность испытать уже вряд ли получится, но страх, отчаяние и тревога тоже не будут сильно тревожить, что является несомненным плюсом. Только очень яркие эмоции могут по-прежнему проявляться в сердце. Например, ненависть к Ифрату Гнисир подпитывал топливом собственной души на протяжении десятилетий. Это уже стало частью натуры, так что уже не зависит от желаний или состояний.

Ирай смотрит на Клогги, которая положила голову ему на грудь и спит, хотя должна была с ним сторожить лагерь, пока остальные отдыхают. Любовь между душелишенным и Гримуаром то же самое, что и любовь между рыбой и камнем. Рыба может коснуться камня на дне, но вряд ли из-за этого возникнут какие-то чувства.

Но Гнисир все равно продолжает следовать букве контракта. Душу можно разрушать, но можно и восстанавливать новыми впечатлениями и эмоциональным опытом. Даже пребывание в рядах Звездного Водоворота в этом плане хорошо помогло. Наставничество над принцессами и Лексом, наведение порядка в огромной библиотеке, знакомство с новыми Гримуарами и другие события разной насыщенности: всё так или иначе создает новый опыт для того, кто большую часть жизни прожил диким зверем на мертвой земле.

Именно поэтому до сих пор не отпускает видение, которое создала магия Хаоса на основе воспоминаний в Старом Городе. Тогда Ирай снова оказался в прошлом и переживал опыт нападения на экспедицию. Несмотря на то, что там были близкие ему люди, которых он любил и уважал в меру сил, то воспоминание было наполнено болью. В спокойной обстановке можно понять, что он не хотел там находиться.

«Да, я не хочу возвращаться в прошлое. Я бы предпочел его забыть. Но я не могу их всех бросить», — как последователь гиагелизма, Гнисир не собирается врать самому себе. Других можно водить за нос, но заниматься самообманом нельзя ни в коем случае. Ирай хочет прекратить эту долгую погоню за душами товарищей, но прошлое не отпустит, пока он не убьет их всех.

«Кристо, Хамад, Енсон, Камира, Вулиан, Анхель, Сиггарт, Энигма, Форима. Анхель переродился Курганным Воем и уже упокоен. Хамад сейчас со мной, и мы движемся за Камирой. Остаются шестеро. Кристо — весельчак и здоровяк, который не терял оптимизма даже после многих смертей. Он постоянно улыбался, но это была лишь маска. Ведь он даже собственную семью окончательно убил с улыбкой на лице. После это стало защитной реакцией на всё происходящее», — Ирай вновь погружается в воспоминания, приступая к почти ежедневному ритуалу.

В лагере тишина, все спят, а костер уже догорает, так как магия прекращает срок действия. Ирай смотрит на пустыню, но видит не только её. Все члены его команды рядом с ним, живые и здоровые.

— Не переживай, Ирай. Что толку грустить о прошлом и мучиться мыслями о будущем? — смеется Кристо. Его массивный силуэт в ночи закрывает часть горизонта.

— Да я и не переживаю, — отвечает Ирай. — Просто строю планы.

— Вот и правильно, лучше быть готовым к любым неожиданностям, — Вулиан сидит на корточках, скрывая лицо капюшоном, платком и дополнительно ладонями. Не было никого, кто мог бы прятаться лучше, чем он. Также он неплохо выслеживал монстров. Его расстройство после Поветрия заключалось в том, что он мог сорваться в истерику, если кто-то видел его лицо. При том, что это было самое обычное лицо без каких-либо изъянов.

— А я бы приняла предложение Акслета, — вдруг произносит задумчивая Камира. Она сидит на вершине одного из двух камней и смотрит на небо. Из всего отряда именно она была самой большой мечтательницей. Именно она научила Хамада любить высокие места.

— Почему? — спрашивает Ирай.

— Нам-то что с твоего упокоения? Мы все равно, считай, уже мертвы. Вдруг мне хорошо в центре Черной пустыни? А ты мог бы больше обращать внимание на своих новых спутников, которым еще есть дело о том, что ты о них думаешь.

— Ага, собрал себе гарем из красивых девиц, — смеется Энигма. — Я раньше не замечала за тобой таких наклонностей. Лично я ставила на то, что ты охмуришь принцессу-блондинку, выдашь себя за принца, возьмешь её в жены и спасешь потом мир.

— А ты как всегда фантазёрка, — улыбается Ирай, смотря на невысокую девушку. Она могла быть милой, но в бою была жуткой, а еще тащила на базу весь хлам, какой только могла унести. Кусочек паруса, испорченные шелковые ленты, разбитая кружка, обглоданная кость, сапог без подошвы: она просто не могла остановиться, превращая свое место на базе в свалку бесполезных вещей.

Но были и полезные вещи, прямо сейчас на ней куча артефактов. Десятки амулетов свисают с шеи, на пальцах по два-три кольца, карманы набиты кристаллами, за поясом аж восемь жезлов. Энигма вычищала лагеря уничтоженных экспедиций до последней вещи.