Она мне сразу нравится. Любая женщина, которая носит футболку с такой надписью, вызывает у меня восхищение.

Она смотрит между нами.

Наверное, ей интересно, кто я такая и почему он смотрит на меня так, будто хочет задушить голыми руками.

— А, ты собираешься меня представить? — говорит она с любопытством в голосе.

Она назвала его «А». Она явно знакома с ним.

Интересно, она его девушка?

Мой желудок наполняется аккумуляторной кислотой.

Я предпочитаю не думать о причинах.

Но если она его девушка, то она заслуживает медали за то, что терпит его. Хотя, я думаю, он хорошо к ней относится.

Она сдвигает солнцезащитные очки на макушку, открывая глаза. Ярко-голубые. Точь-в-точь как у него.

Может, она все-таки не его девушка? Может, они родственники.

Арес издал вздох, похожий на возмущение, и сложил руки на своей мамонтовой груди. Ткань рубашки натянулась на его огромных бицепсах.

— Она дочь тренера Петрелли.

Дочь тренера Петрелли.

Ух ты, не переборщите с представлением, мистер Совершенство.

Похоже, я не достойна даже того, чтобы иметь имя. Вообще-то, если подумать, я не могу вспомнить, чтобы он когда-нибудь называл меня по имени. Он называл меня уголовница, но не более того.

Я понимаю, что у него сильная неприязнь к алкоголикам, но его ненависть ко мне — это что-то совсем другое.

— Ну, привет, дочь тренера Петрелли, — говорит она дразнящим голосом, который направлен в сторону Ареса и его неубедительного представления. — Я Мисси. Сестра этой ворчливой задницы. — Она показывает большим пальцем в его сторону.

Арес хмурится в ее сторону.

И я улыбаюсь. Моя улыбка не имеет ничего общего с тем фактом, что она его сестра, все связано с тем, что она назвала его ворчливой задницей, и с тем фактом, что ее выражение лица не потускнело при представлении того, кто я такая. Я не могу представить, что он говорил обо мне с ней. Или это, или она не ненавидит бывших алкоголиков.

А мой желудок определенно не опорожнился от аккумуляторной кислоты, которой он наполнен.

— Я Арианна, — говорю я ей.

— Приятно познакомиться, Арианна, — говорит она так, будто действительно это имеет в виду. — Думаю, мне не нужно спрашивать, откуда ты знаешь моего брата. Тренер Петрелли — твой отец и все такое.

— Мы познакомились совсем недавно, — говорю я, избегая его пристального взгляда. И он ненавидит меня до глубины души. — Я совсем недавно начала работать на своего отца.

— Круто. И как успехи?

Эм…

Знаете, кроме моего отца, она единственный человек, который задал мне этот вопрос.

— Это… — Я рискую взглянуть на Ареса, и его глаза смотрят куда-то вдаль, его челюсть сжата так сильно, что кажется, она может разлететься. Я снова смотрю на Мисси, и ее глаза сверкают чем-то, что очень похоже на озорство. — Все в порядке, я думаю. — Я пожимаю плечами.

— Мммм… Могу себе представить, что находиться в окружении всех этих больших, крепких футболистов — не считая моего брата, конечно — должно быть действительно тяжело.

Она дразняще закатывает глаза, и я смеюсь.

— Я просто не очень люблю футбол, — говорю я.

— Не любишь? — Это Арес, и звук его голоса удивляет меня. Я думала, что он закончил свое участие в этом разговоре.

— О, Боже, не произноси этих слов. — Мисси смеется. — Нет, если ты не хочешь вытерпеть лекцию о том, что футбол — величайшая игра в мире.

Лекций Ареса Кинкейда мне хватит на всю жизнь, так что я откажусь от этой.

— Уяснила, — говорю я. — Ну, мне пора идти. Было приятно познакомиться с тобой, Мисси…

— Эй, мы как раз собирались пойти поесть джелато, не хочешь присоединиться?

Мои глаза метнулись к Аресу.

Он едва заметно качает головой, чтобы сестра не заметила.

Мое лицо пылает от смущения.

Ведь знала, что он не захочет, чтобы я шла, но никогда не думала, что он будет таким холодным и действительно скажет мне «нет».

Это чувство, что меня не любят, и мое полное и абсолютное одиночество поражает меня на совершенно новом уровне.

— Я… — Я спотыкаюсь на своих словах. — Я не могу. Я должна… — Я не могу придумать, что сказать; мой разум помутился. — Сыр, — внезапно промямлила я. — Мне нужно купить сыр.

Мисси хихикает.

— Значит, мы купим твой сыр по дороге в джелато. Мы не принимаем отказа, правда, А? — она подталкивает его локтем.

Он хмурится.

— Видимо, нет.

И вот так я оказываюсь на табурете в магазине джелато напротив хмурого Ареса с его улыбающейся сестрой Мисси рядом с ним.

Не считая взбешенного футболиста, бросающего в меня кинжалы взглядом, это даже приятно — разговаривать с его сестрой. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так делала… просто болтала и ела мороженое.

Наверное, перед смертью моей мамы.

— Так у вас, ребята, есть еще один брат? — говорю я Мисси. — Боксер. Зевс, верно?

— Да. Зевс — наш старший брат. А еще есть мой брат-близнец, Ло, — говорит мне Мисси.

— Вау. У тебя есть близнец. Так круто.

— Не так круто, как ты думаешь. Он как менструальный цикл…

— Ради всего святого! — простонал Арес.

Она закатывает на него глаза, и я смеюсь.

— Менструальный цикл? — я откашливаюсь.

— Да. Он как вещь, которая у меня есть, и я не смогу нормально функционировать без него, но от него у меня серьезные спазмы.

К этому моменту у меня глаза слезятся от смеха. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так сильно смеялась. Честно говоря, я не могу вспомнить, когда в последний раз смеялась по-настоящему.

Я вытираю глаза, мой смех утихает.

— А что насчет тебя, Арианна? Есть братья или сестры? — спрашивает меня Мисси.

— Нет. Ни братьев, ни сестер. И зови меня Ари. Все так делают, — говорю я. Ну, люди, которые действительно называют меня по имени.

— Единственный ребенок. Я всегда считала, что это, наверное, невероятно одиноко, — говорит она, искренне переживая за меня.

Ты даже не представляешь.

— Все было нормально. — Я пожимаю плечами. — Это означало, что мне не нужно было делиться ничем из своих вещей.

— Ну, я читала статью на днях, и там говорилось, что единственные дети — отличники, и они склонны быть лидерами.

— Да, а еще они эгоистичны и избалованы.

— Арес Кинкейд! — воскликнула Мисси. — Ари не избалована.

Мои щеки пылают от смущения.

— Я никогда не говорил, что она такая. Но ты даже не знаешь ее, чтобы делать такие предположения, — бросает он ей в ответ, прежде чем его глаза переходят на мои. И эти его оценивающие глаза говорят: «Но я знаю тебя. Я знаю, кто ты. Ничтожная пьяница».

Я хочу сказать ему, что он ничего обо мне не знает, но какой в этом смысл? Он уже составил свое мнение обо мне.

— Я видела достаточно, чтобы понять, что она милый человек, — говорит Мисси, добродушно улыбаясь мне.

Я пытаюсь ответить ей улыбкой на улыбку, но чувствую себя не в своей тарелке.

Арес смотрит на нее, и его глаза смягчаются так, как это бывает только у брата и сестры. Затем он обхватывает ее за шею, притягивая к себе, и ласково целует в лоб.

Она отталкивает его, притворяясь раздраженной, но я могу сказать, что втайне ей это нравится.

Я знаю, я бы так и сделала, если бы у меня был брат, который заботился бы обо мне так, как он заботится о ней.

— Не обращай внимания на моего брата. Сегодня он ведет себя как придурок. — Она снова поворачивается ко мне. Опершись локтями на стол, она опирается подбородком на руку. — Расскажи мне о себе, — говорит она мне.

— Э-э… рассказывать особо нечего, — говорю я, обхватив ложку соленого карамельного джелато, пытаясь охладить свое разгоряченное лицо.

Она такая яркая и позитивная, как лучик солнца, и ее позитив заразителен, в отличие от ее засранца брата.

Я сижу здесь, пытаясь впитать как можно больше ее энтузиазма. Я действительно не хочу портить настроение рассказами о своем жалком существовании.