— Тогда пойдемте, мистер Совершенство. Давайте зайдем внутрь и приготовим вам кофе с молоком.

— Держи. — Я протягиваю Аресу чашку кофе, которую только что закончила готовить.

Он стоит посреди моей гостиной. Ареса Кинкейда, стоящего в моей квартире, я никогда не думала увидеть.

Он выглядит таким внушительным в моей квартире. Как гигант в игровом домике.

— Ты можешь сесть, — говорю я ему, садясь в свое уютное кресло и оставляя ему диван.

Он садится на него, почти занимая два из трех мест, которые предлагает диван. Сев вперед, поставив локти на бедра, обхватив руками чашку, он смотрит на меня.

— Я знаю, что уже спрашивал тебя на улице, но ты действительно в порядке? Этот урод не причинил тебе вреда, не так ли?

— Нет. Я в порядке, — успокаиваю я его.

— Он… был таким с тобой… в прошлом? Когда вы были вместе? — кажется, он с трудом выговаривает слова, и, если бы не знала его так, как знаю, я бы подумала, что мысль о том, что кто-то может причинить мне боль, беспокоит его на эмоциональном уровне.

— Нет. — Я мягко улыбаюсь. — Кайл был жуликоватым засранцем и иногда мог говорить довольно грубые вещи. Но он ни разу не применял ко мне физическую силу. Это первый раз, когда это произошло.

Арес выдохнул, его тело, кажется, немного расслабилось.

— Ну, я просто рад, что был здесь, чтобы напугать его до смерти.

— Почему ты был? — он выглядит ошеломленным моим вопросом, поэтому я поясняю: — То есть, я просто подумала, что ты уехал после того, как я вылезла из твоего грузовика.

Он бросает на меня недовольный взгляд.

— Может, я и засранец, Ари, но я не беспечный. Я не собирался уходить, пока не убедился, что ты вошла в свое здание. Особенно не тогда, когда этот урод сидел и ждал тебя снаружи.

Меня передергивает, когда он произносит мое имя. Он говорил его пару раз, когда мы были на улице, но тогда все было сумасшедшим, так что это было трудно зарегистрировать, но сейчас, в тишине моей квартиры, слышать, как он называет меня Ари… это приятно.

Даже лучше, чем приятно.

Я подношу кофе к губам, дую на него, чтобы охладить.

— Ты — мудак, — говорю я через край чашки, одаривая его кривой ухмылкой. — Но я благодарна, что ты был здесь. Я действительно ценю это.

Потому что я понятия не имею, что бы случилось, если бы его не было. Мне бы хотелось думать, что Кайл не причинил бы мне вреда. Но когда-то давно я и подумать не могла, что он мне изменит.

Это действительно правда, что человека никогда не знаешь.

Я дрожу, и Арес замечает это.

— Ты в порядке?

— Да, я просто задумалась.

— О чем?

— О том, что могло бы случиться, если бы тебя здесь не было.

Его лицо темнеет.

— Не беспокойся об этом. Но я думаю, что тебе стоит подумать о запретительном судебном ордере.

— Мне кажется это слишком крайние меры.

Он бросает на меня раздраженный взгляд, и я уступаю.

— Хорошо, я подумаю об этом.

— А еще купи сигнал, предупреждающий об изнасиловании. Это отпугнет ублюдка.

— Я куплю его завтра. Но могу я попросить… пожалуйста, не упоминай о появлении Кайла здесь моему отцу? Он пытается заставить меня переехать к нему домой после… всего. Появление Кайла только укрепит его позицию.

Хотя я злюсь на отца за то, что он не сказал мне, что дал Кайлу деньги, я не могу сказать ему, что знаю, потому что тогда он узнает, что я видела Кайла, а этого я точно не хочу.

— Я не знаю, Ари. Твой отец должен знать.

— Пожалуйста, — говорю я тихо, глаза умоляющие.

Он вздохнул.

— Хорошо. Но при одном условии.

— Каком? — я делаю глоток своего кофе.

— Ты позволишь мне возить тебя на работу и с работы.

— Что? — моя голова вскидывается так быстро, что я слышу, как хрустит моя шея.

— Я не хочу, чтобы ты садилась на автобус и шла домой одна, пока этот урод слонялся вокруг.

— Во-первых, откуда ты знаешь, что я сажусь на автобус? А во-вторых, я уверена, что Кайл не вернется. Думаю, ты отпугнула его навсегда.

Он ставит чашку на журнальный столик.

— Во-первых, я знаю, что ты ездишь на автобусе, потому что у тебя сейчас нет прав. — Он загибает один палец. А я жду, что сейчас последует колкость о том, как я их лишилась… но этого не происходит. — И, во-вторых, этот парень не настолько умен, чтобы сдаться с первой попытки. Он вернется, поверь мне.

— Мне не нужно, чтобы ты нянчился со мной, Арес. И почему ты вообще хочешь этого?

— Потому что ты не позволяешь мне рассказать твоему отцу о том, что произошло с этим придурком сегодня вечером. И потому что, хочешь верь, хочешь нет, но у меня есть совесть, и я никогда не прощу себе, если с тобой что-то случится, а я буду знать, что происходит, и ничего не сделаю.

— Ничего не происходит.

— Там, снаружи, это было не «ничего». — Он ткнул пальцем в сторону окна. — Тот парень был пьян и агрессивен с тобой. Он схватил тебя, черт возьми. Так что, либо я твой шофер Дейзи, либо мы расскажем твоему отцу. — Он упрямо складывает руки.

Я смотрю на него, в ярости. Мне не нравится, когда меня загоняют в угол.

И с каких пор он превратился в порядочного парня, который заботится о моем благополучии?

— Так что выбираешь? — он давит. — У меня здесь номер твоего отца… так что мы можем позвонить ему прямо сейчас… — он тянется в карман за телефоном.

— Отлично! — кричу я. — Чертовски хорошо! Ты выиграл. Я буду ездить с тобой на работу и с работы.

Он засовывает мобильник обратно в карман и самодовольно улыбается мне.

Я не знаю, злиться мне или благодарить за то, что он теперь заботится о моем благополучии. И он не плохой парень, с точки зрения размеров, для псевдо-телохранителя. Он сложен как танк.

Он берет свою кружку, одним глотком выпивает кофе и ставит ее обратно на стол. Затем он снимает кроссовки, которые, кстати, огромные.

Большие ноги, огромные…

Даже не начинай, Ари.

Щеки покраснели, и я пробормотала:

— Эм… ты остаешься? — я отставила чашку в сторону, допив последний кофе.

— Ненадолго, на случай, если этот придурок решит вернуться.

— И у меня есть право голоса? — очевидно, я все еще злюсь из-за угла, в который он загнал меня минуту назад.

Он садится.

— Конечно, имеешь. Это твой дом, Ари.

— Ну, минуту назад у меня не было права голоса. — Я складываю руки на груди.

— У тебя был выбор. У тебя всегда есть выбор. Предпочел бы я, чтобы ты рассказала своему отцу о том, что случилось с этим засранцем? Да. Но ты этого не сделаешь, так что ты застряла со мной на время, пока я не узнаю, что Кайл, этот поганец, все понял и больше не вернется, и не побеспокоит тебя. Теперь, если ты хочешь, чтобы я пошел домой и оставил тебя в покое, я так и сделаю. Только пообещай мне, что закроешься после моего ухода. И, если он снова появится, ты позвонишь в полицию, а потом мне. Именно в таком порядке.

Я смотрю, как он тянется за кроссовками, чтобы снова их надеть, и у меня в груди возникает странное, тягучее чувство при мысли о том, что он уйдет. Слово «одиночество» вертится у меня в голове.

Я устала быть одинокой.

— Подожди…

Он останавливается и смотрит на меня. Я не могу встретиться с ним взглядом. Я смотрю вниз на свои руки на коленях.

— Я… ты… можешь… остаться на некоторое время. Если хочешь. — Говорю так, будто это я делаю ему одолжение, хотя на самом деле все наоборот.

Я такая жалкая, это смешно.

Я рискую взглянуть на него сквозь ресницы.

— Хорошо. — Он кивает и ставит кроссовки на место.

Я решаю не копаться слишком глубоко в том, что я не готова к его уходу. Просто… у меня никогда не было такого, чтобы кто-то заботился обо мне… ну, заботился о моей безопасности, как сейчас, и это… приятно.

Он хороший.

И это два слова, которые я никогда не думала, что скажу по отношению к Аресу Кинкейду.