Еще один вскрик, громкий и отчаянный, сорвался с губ Мелори. Не выпуская из рук Роуз, она подползла к останкам брата и протянула к ним руку, но кости и плоть песком проскользнули между её пальцев. Понятие «ужасная горечь» описывало её состояние так же, как один оружейный выстрел описывал десятилетнюю войну. Эмоции на её лице просто не имели названия, так как не было еще на свете человека, испытывавших их. Её мозг наверно, просто напросто не смог справится с ними, так как тут же кровь из глаз женщины смысли настоящие слезы. Прижимая к груди орошенного чужой кровью ребенка, мертвая женщина проливала над останками брата живые слезы. И даже Беатрис, сжав губы, отвела взор от этого зрелища.

А я смотрела. Смотрела и осознавала всю несущественность своей боли по сравнению с её. И вновь начала мыслить.

Блек вытащил клинок Элиота из своего тела и из раны хлынула новая порция черной жидкости.

— Владыка! — беспокойно воскликнул Алан.

— Я еще слиш-шком слаб, — прохрипело Существо, — но такое оружие для меня безвредно. Оставьте пока дитя. Убейте умерших.

Его слова страшным отзвуком отдались в моей голове.

Данте сжал руки на рукояти своего меча, предупреждающе выставляя его лезвие.

Мелори вытерла ладонью слезы и приподнялась, не отпуская Роуз. Ярость с новой силой заискрилась в её глазах, вытесняя боль. Её дух еще не сломлен.

Рейну было тяжелее. Одна его нога уже исцелилась, но отсеченная восстанавливалась медленно. Он сжимал свое оружие, прижавшись спиной к стволу дерева, и с враждебностью загнанного животного глядел на демонов.

Они готовы были драться, вновь выступить в бой и сражаться до последнего. Мной же руководила только паника. Пальцы отсеченной руки еще не полностью восстановились. Лилит после раскрытия Блеком истиной сути демонов, не произнесла ни слова и убрала из моего тела всю свою силу.

Вдруг между Блеком и Мелори возник Лука.

— Это не обязательно, — серьезно произнес он Существу. — Они уже не представляют для нас угрозы.

— А ярость, исходящая от них, говорит мне об обратном, — ответил Блек. — А ты должен отступить, если не хочешь стать предателем. Я буду судить вас по демоничес-ским догматам.

Лука вздрогнул. Он сжал кулаки, повернул голову к Мелори и почти одними губами прошептал:

— Бегите.

Мои ноги подняли меня быстрее, чем я успела сообразить. Я успела увидеть только как Мелори убегает с Роуз на руках в лесную чащу, а в другую сторону убегает Данте, бросив меч и схватив Рейна. Потом перед моими глазами проносились лишь листья да ветви, хлестающие по лицу от скорости. Я бежала вперед, стараясь подальше убраться от поляны. Шуршание листьев под ногами и длинные ветви на пути мешали расслышать звуки погони и создавалось ощущение, будто вот-вот на меня кто-то накинется сзади. Но обернуться у меня не хватало храбрости.

Не знаю, долго ли я бежала, но вскоре моя нога зацепилась за лежащую ветку и я кубарем покатилась по пологому склону. Через пару секунд я ударилась спиной о большущие коренные выросты огромного дерева. Под корнем у него образовалась небольшая пещерка, в которую я тут же заползла. Кажется, в этой норке спал какой-то маленький зверек, ибо моя рука наткнулась на что-то мягкое, что тут же запищало и выбежало наружу.

Потом наступила пугающая тишина, прерываемая криками воронов. Я напряженно вслушивалась в каждый еле слышный шорох листика. Ранняя ночь уже вошла в лес и тусклый свет луны пробивался сквозь густые заросли. Ветви танцевали под дуновением ветра, а их причудливые тени неприятно играли с воображением. Где-то вдали ухнула сова. Чуть ближе отозвалась ворона. С противоположной стороны ей ответила другая. Кто-то слетел с ветки дерева, под которым я пряталась, шумно запорхав крыльями. А потом до слуха донеслись звуки приближающихся человеческих шагов.

Ближе…  ближе…  ближе…

Я не дышала, не двигалась, и постаралась представить себя не существующей. У входа в норку показались две босые ноги. На мгновение задержались и прошли мимо. Я закрыла глаза от облегчения. Но тут резкий шорох заставил меня широко их распахнуть. Человек снаружи резко вернулся и присел. На меня уставились два алых глаза, сверкающих в свете луны.

Мое тело застыло под внимательным взглядом Грима. Внутри все перевернулось, и все мысли и идеи разом вылетели из головы. Казалось, он глядел на меня вечность, холодным и пронзительным взором.

И вот позади дерева кто-то отозвался девичьим голосом:

— Там кто-то есть? — спросила, судя по всему, Бабетта.

Еще с мгновение Грим смотрел на меня, а после ответил:

— Нет, никого.

— Ладно, идем, остальных уже поймали. Они важнее.

— Ага.

Грим встал и отошел от пещерки. Вскоре их шаги поглотил лес и вновь наступила тишина.

Я не решалась двинуться. Все мысли крутились вокруг одного: Грим солгал. Демон он, или человек, но ложь для таких как он — табу. Зачем ему меня спасать? Он отобрал у меня Криса, мою душевную жизнь, но почему сохранил физическую? Я совершенно не понимала. Но как бы там ни было, я спасена и должна отсюда убираться.

Выждав еще минутку, я тихо выползла из-под дерева.

— Попалась!

Кто-то тут же схватил меня за волосы и прижал к подбородку острие оружия.

— Только рыпнись, и я проткну твое лицо! — Я покорно застыла. — Отлично, а теперь медленно сними свои перчатки.

— Не могу, они вбиты в плоть.

И я развернула руки наружной стороной, где были видны шапочки и крепления цилиндров. Мне было известно, как их можно открепить, но требовалась помощь второго человека.

— Ладно, плевать, иди вперед!

По голосу и зубчатой перчатке перед лицом во враге узнавалась Беатрисс. Она грубо пихнула меня, призывая двигаться. Кончик её когтя немного впился в подбородок, и я старалась одновременно быстро идти и не насадится на него сильнее.

Как оказалось, от поляны я недалеко отбежала. Мы вернулись быстро и меня швырнули в кучу к остальным. Они всех словили. Над каждым нависал демон, держа наготове свое оружие, так что никто не пытался встать или резко двинуться.

— Весьма глупый поступок, — произнесло Существо став перед нами. — Вы трепыхаетесь, как рыба на суше, не желая повиноваться своей участи, зная, что так или иначе будете убиты. Что ж, тогда я убью вас лично, для большей достоверности. Но сначала, — оно поразмыслило, повернулось к лежащим экзорцистам и указало на них Бабетте, стоявшей поодаль от нас, — убей людей, сейчас же. От них исходит подозрительная энергия.

Она кивнула, подняла с земли близлежащий нож и зашагала к экзорцистам. Блек повернулся к нам.

Мы успели почувствовать лишь слабое давление и нарастающую боль в голове, как внезапно по поляне разнесся громкий вскрик. Все тут же направили взгляды в сторону экзорцистов. Рука одного из них, что до сих пор был в бессознательности, вцепилась в запястье Бабетты, в прямом смысле прожигая её: кожа начала шипеть и дымиться. Бабетта попыталась вырваться, но каждый рывок приносил ужасную боль, судя по её исказившемся лице. И вдруг этот экорцист распахнул глаза, достал из штанины нож и резко полоснул сначала свою руку, а после вонзил окровавленное своей кровью лезвие в демона. Бабетта издала истошный крик, и после недолгих конвульсий свалилась на землю. Через секунду её тело подверглось ускоренному разложению.

В этот же момент Вайлет вдруг резко приподнялась и метнулась в сторону возвышения, на котором перед этим лежала Роуз. Она преодолела расстояние нечеловечески быстро, схватила кинжал с волнистым лезвием, который сохранил на себе кровь Роуз, глубоко всадила его себе в руку, орошая кровью экзорциста, после чего метнула кинжал в Блека. Оружие молнией пронеслось мимо всех демонов, не успевших и шагу сделать, и погрузилось в грудь Существа по саму рукоять.

Ужасающий стон вырвался из пасти Существа, сначала хрипящий, а потом переросший в пронзительный гул, как от взлетающего самолета. Место ранения задымилось, и из раны начала вытекать пузырящаяся смола. Кинжал выпал, его лезвие наполовину расплавилось. Изо рта, носа и пасти Блека полилась черная жижа, волосы обратились в вязкое желе. Вдруг дымящаяся рана вспыхнула, и вся черная жижа вмиг воспламенилась синим огнем. Крик монстра стал хрипящим и булькающим. Словно его рождение повернули вспять, и существо вновь превратилось в сплошную черную вязкую массу, закипавшую в синем огне. Миг, и неземной крик стих, огонь погас, оставив на выжженной земле лишь черные обугленные дымящиеся куски затвердевшей смолы.