И пририсованный веселый смайлик, рядом с которым прожженная маленькая дырочка от сигареты.

Когда Мелори дочитала, мы долго не могли вымолвить и слова, пока не услышали шаги. По ступеням со второго этажа быстро спускался Рейн. Хоть он и выглядел как всегда равнодушным, но спешка, широко раскрытые глаза и почти ребяческое возбуждение выдавали его настоящее состояние. Его глаза молнией пробежались по ящикам, жадно оглядели каждого из нас и на мгновение панически забегали по всей комнате. Но не нашли того, чего хотели.

— Эм, а…  — замялся парень, желая что-то спросить.

Тогда Мелори молча отдала ему письмо. Рейн быстро его прочел. Потом еще раз перечитал некоторые строки, чуть шевеля губами. Ну а после его состояние можно было угадать лишь по сжимающим бумагу дрожащим пальцам.

В последнее время у каждого из нас было такое состояние, когда другим лучше всего просто молчать, вот и сейчас, наученные опытом, мы остались бездействовать, дав Рейну возможность спокойно все для себя решить.

Рейн простоял несколько секунд, опустив голову так, что мы не могли видеть его лица. Он смотрел на листок так, словно хотел разглядеть между строк тайное послание.

— Что ж, — вдруг подал он голос, — это было очевидно. Если они убили Стюарта, то Фёрт тем более должны были устранить.

Парень сжал в кулаке листок и подошел к ящикам.

— Ладно, давайте разберем их поскорее. Не будем терять время на сантименты.

Остальные переглянулись между собой и кивнули. Ну а я в силу своего характера не могла так просто смириться с тем фактом, что мы оставляем Рейна наедине со своими переживаниями в эту трудную минуту. Вот только прямо сейчас даже я не решалась что-то предпринимать.

Каждый нашел свои ящики, и было решено отнести их в тренировочную комнату и там открыть. Так и сделали. Пять ящиков, предназначавшихся для каждого из нас, были одного размера — большие и квадратные. Остальные были разных размеров, и мы решили сначала открыть их.

Первой свой прямоугольный ящик открыла Мелори. Среди плотно наваленных шариков из пенопласта лежали два новеньких блестящих кинжала невероятной формы и красоты. Если её первые кинжалы были ровные и зубчатые, то эти имели изогнутое как язык пламени лезвие, гладкое, с волнистыми прожилками в клинке. Рукоять обтянута темно-зеленой кожей, от которой вверх по клинку тянулись огненные узоры такого же цвета, а между ними выцарапаны разнообразные слова на неясном языке, или даже языках, вперемешку с разнообразными рунами.

Мелори провела рукой по гладкой поверхности, ласково, аккуратно, как по тонкому льду. Пальцем погладила зеленые узоры и, сжав губы, произнесла:

— Она вложила душу в это оружие. Мы перед ней в неописуемом долгу.

Мы лишь кивнули в уже привычном скорбном молчании.

Вторым свой длинный тяжелый ящик открыл Данте. Сунув руку в пенопласт, он выудил огромный меч, что ослепил всех своим блеском, как только показался из тьмы ящика. Золотистая рукоять, оздобленая небольшими сверкающими камешками, клинок с золотым узором и надписями, волнистый у основания, сужавшийся к середине и расширявшийся к концу. Как не поверни меч в тусклом свете лампы, он сверкал как солнце. И впервые за последние недели на лице блондина заиграла легкая но искренняя улыбка, исчезли суровые морщинки у глаз, и на некоторое время он вновь стал старым добрым улыбчивым и таким привычным Данте.

Потом настала моя очередь. Я с трепетом отломала крышку своего ящика, отгребла верхние шарики пенопласта и увидела две перчатки. Поверхность сверкающих когтей покрывали множество маленьких буковок и рун. Металл от запястья до локтя покрывали вытравленные темные узоры. Ниже запястья с наружной стороны руки размещалось большое когтеобразное лезвие. Оно тоже было испещрено редкими узорами и исписано рунами.

Перчатки не были украшены камнями или цветастыми рисунками, даже темная кожаная подкладка к которой крепились металлические пластины, выглядела просто и слегка потерто. Именно поэтому я и влюбилась в это оружие с первого взгляда. В когтях не было фальшивых ненужных украшений, кричащего зубчатого лезвия, драгоценных камней. Серое, изящное и действенное — настоящее холодное оружие.

Потом свой продолговатый ящик раскрыл Крис, где находился его старый меч. Он вынул его из ножен и увидел обновленное, испещренное надписями лезвие. Взмахнув несколько раз, парень удовлетворенно кивнул и спрятал клинок в ножны.

Остался лишь ящик Рейна. Он аккуратно, с неуверенной неспешностью отсоединил деревянную крышку. Сунул руку в кучу белых шариков и медленно выудил на свет свое оружие. Оно было похоже на нагинату, которую мне раньше показывал Крис, но у той лезвие было чистое и прямое, а у этого чуть искаженное, с надписями. Длинное темно-красное древко украшалось тонкими золотистыми узорами. Там, где древко переходило в клинок, имелось изящное витое металлическое украшение, уходящее концами по тупому краю лезвия. Рейн внимательно осмотрел древко и улыбнулся.

— Она уже даже назвала это оружие.

Парень указал нам на высеченное под пересечением между клинком и древком слово.

— Надежда, оставшаяся на дне ящика Пандоры, если я не ошибаюсь, — произнесла Мелори. — Хорошее имя для оружия.

Рейн порылся еще в шариках пенопласта и выудил сложенный вдвое листок. Пробежавшись по нему глазами, Рейн, улыбнувшись, хмыкнул:

— Она говорит, что вы должны выбрать новые имена для своих клинков. Это оружие должно спасти вашу жизнь в предстоящем бою, и защищать её в будущих. Она даже не упоминает о том, что у нас может что-то не получиться.

— Тогда сделаем это прямо сейчас! — Мелори достала свои два кинжала и внимательно их осмотрела, приговаривая, — когда я воевала с демонами, Алан взял за традицию называть оружие именами персонажей из греческой мифологии, ему нравились эти человеческие истории. Мои первые кинжалы именовались Мойрами — богинями человеческой судьбы. Когда на короткое время я вернулась к демонам вместе с Данте, то ему дали меч Морфей. Что ж, мы не будем отклоняться от традиции. — Она ловко покрутила кинжалы между пальцев. — Они будут зваться Немезидами, от имени богини возмездия и мщения. Я-то уж точно отомщу за смерти всех наших близких.

— Раз ты так говоришь, — сказал Данте, приподняв свой меч, — то в противовес моему прошлому Морфию, будет Гелиос. Фёрт сделала его сверкающим и ярким, как солнце.

Я глянула на свои когти и задумалась. У меня не было глубоких знаний в области греческой мифологии, да и каких-то великих причин идти в бой не имелось. Но хотелось с чем-то связать свое оружие, дать ему особое значение. Пораскинув мозгами с минуту, я спросила:

— А как называются перчатки Беатрис?

— Геспериады, от имени Геспера — бога вечерней зари. Существуют еще Геспериды — дочери Геспера, но к ним оружие Беатрис не имеет отношения. Она назвала когти именем самого Геспера, так как это божество иногда отождествляется с Люцифером, а Беатрис всегда считала себя равной Алану, — ответила Мелори.

— Если она назвала именем вечерней звезды, то существует и утренняя?

— Да. Сестра Гелиоса — Эос. По легенде она появлялась ранним утром на своей колеснице и проносилась по небу еще до восхода солнца, и была прекрасной и сияющей, хоть и немного распутной.

— Как символично для моего демона, — иронично хмыкнула я и коснулась ладонью металлической поверхности когтей. — Мне нравится. Я назову их Эос.

— Хороший выбор, — кивнула женщина. — Появление утренней звезды знаменует окончание ночи и начало нового дня или, говоря метафорично, начало чего-то нового, светлого. Возможно, это именно то, чего нам не хватало.

Ласково улыбнувшись и мысленно поблагодарив Фёрт за её подарок, я кивнула.