Я удивленно подняла брови, когда внезапно, из больших колонок что на улице, которые до сих пор молчали, раздался голос миссис Койл:

— Просим всех присутствующих собраться в спортзале.

Повторив эту фразу еще раз, она замолчала. Люди на улице стали потихоньку плестись к входу в зал.

— Пошли, — произнесла Мелори, и мы зашли в здание.

Там весь народ сосредоточил свое внимание на сцене, где возле микрофона стоял мистер Уотсон, тучной мужчина в возрасте, и ждал пока все соберутся.

Велев мне никуда не уходить и стоять поближе к центру, Мелори и Данте куда-то ушли. Мне оставалось лишь удивленно хлопать глазами.

Примерно пять минут пошло на то, чтобы весь народ собрался в зале, и еще три минуты, чтобы он замолчал. Когда стало более-менее тихо, мистер Уотсон, прокашлявшись, начал воодушевленно говорить:

— Друзья! Сегодня, в этот знаменательный день, ровно шестьдесят лет тому назад были впервые открыты двери нашей школы. Это важное событие позволило молодым людям нашего города получать образование на уровне самых крупных городов штата, а с недавних пор, после того как была введена новая система обучения, и на уровне европейского стандарта. И вот, нашими отцами была заложена традиция, что каждые десять лет будет проводиться великий бал в честь открытия школы. Сегодня проводится уже седьмой по счету бал, но, как и все предыдущие он поражает своей красотой и позволяет окунуться в старину…

Я не слишком вникала в речь и, как и все остальные, слушала только из-за вежливости. И вот после короткого рассказа об истории нашей школы, директор вдруг произнес:

— А теперь я попрошу вас переместиться на трибуны или по краям залы, и освободить центр настолько, насколько это возможно.

Мы удивленно переглянулись и начали расступаться. Вскоре в центе создался пустой широкий круг. Мне посчастливилось стать впереди, прямо возле центра.

— Отлично, — Мистер Уотсон удовлетворительно кивнул. — А теперь я предлагаю вам насладиться представлением, которое подготовили пара наших гостей специально для праздника. Прошу!

Минута, и вот в середину, из толпы, вышли двое людей. Я не удивилась, узнав в них Мелори и Данте. Единственное отличие: у Мелори отсутствовала ее нижняя часть платья: темно зеленая пышная юбка. Вместо нее на женщине было тонкая и полупрозрачная, как шелк, длинная до пола юбка светло-бежевого цвета, через которую даже немного вырисовывались контуры длинных ног и черных чулок. Это было похоже на то, что носили дамы в старину под основным платьем, и, кажется, это оно и было.

Мужчина и женщина стали в центре круга, друг напротив друга, на расстоянии метра.

— Это будет занятно, — уловил мой острый слух слова Мелори.

— Не забывай, что было в последний раз, когда мы танцевали на балу в Лондоне, — произнес Данте, усмехнувшись.

— Тебя до сих пор волнует тот случай?

Девушка взяла своей рукой его руку, а другую положила ему на плечо.

— Твое вызывающее поведение сложно забыть. Ты всю интеллигенцию повергла в шок.

Данте положил свою свободную руку на талию Мелори.

— Подумаешь, — женщина фыркнула. — Они всегда были слишком впечатлительными.

— Считаешь, что танцевать в одном корсете и нижней юбке это нормально?

— Платье мешало. Я и сейчас почти так же одета. Тем более, — шепнула она, — я же танцевала только с тобой.

— Еще бы. Я бы не позволил тебе играть с чувствами других. Ты загубила сердца многим мужчинам.

— Но выдерживает меня только один.

Внезапно резко зазвучала музыка, и они одновременно оттолкнулись друг от друга. Через мгновение они опять приблизились в плотную, и Данте, ловким движением руки прижав Мелори спиной к себе, отступил назад на два шага, завлекая женщину за собой. На третьем шаге она ловко вывернулась и освободилась, и, став лицом к лицу с мужчиной, резко наклонилась назад, приподнимая ногу и обхватив ею сзади мужчину. Он, придерживая её за талию, наклонил к земле и, отводя немного вбок, рывком поднял вверх. Мелори плавно извернулась и стала Данте за спину. Он развернулся к ней лицом и взял за руку. Она резко отступила на шаг, но Данте потянул ее на себя. Мелори закружилась и опять очутилась впритык спиной к нему.

Все это происходило быстро, буквально за пару секунд. Проследить движения этих двоих было почти невозможно. Музыка была быстрой, похожей на какую-то классику в современной обработке. И она невероятно четко сочеталась с их танцем. Даже чувствовалось ощущение, будто бы это их движения воспроизводят эту музыку. И с каждой секундой это зрелище завораживало все больше.

Танец Мелори и Данте не был похож на наш с Крисом. Наш танец был похож на противоборство, когда в конце узнается, кто же мотылек, а кто пламя. Это была импровизация, мы руководствовались лишь своими чувствами и инстинктами, мы пытались показать друг другу свою силу, свой дух. И страсть, вспыхнувшая после окончания, была тем завершением, когда мотылек стал частью огня, и теперь нет смысла продолжать бой, ведь все уже решено и единственное, что остается, это поддаться своим чувствам, высвободившимся после такого долгого заточения и разрушивших цепи здравого смысла.

Их же танец не был ни противоборством, ни порывом страсти. Он был игрой. Игрой, где нет проигравших и победивших, жертв и охотников. Никто из них не пытался завладеть другим или удержать в объятиях. Они двигались так, как хотели, но в то же время это выглядело так, будто бы движения этих двоих контролировались одним разумом. Все было настолько естественно, настолько уверенно, быстро и чисто, словно для них это так же привычно, как для человека — дышать. Они не смотрели на окружающих, не пытались показать им свое мастерство, не ждали их реакции; сейчас для них не существовало никого вокруг. На их лицах играли улыбки, в которых иногда проглядывались нотки детского азарта. Они дополняли друг друга, как неразделенные части одного элемента: как пламя и дым, как улыбка и смех, как солнце и свет, как лед и холод, как воздух и ветер; без одного нет и второго, и это было настолько очевидно, что не нуждалось в доказательствах. Страстнее, чем танго; быстрее, чем самбо — это был танец бессмертных существ, которые поистине наслаждались своей жизнью и своим могуществом.

Проиграли последние ноты, и вместе с музыкой остановились и Данте с Мелори. Но еще несколько секунд после завершения зал был погружен в тишину. И как только, через две секунды прозвучал негромкий хлопок, зрители очнулись и взревели в бурном восторге.

Мелори и Данте легко поклонились и, перед тем как они развернулись и ушли, я заметила, как Мелори взглянула на меня и легким кивком головы указала в сторону выхода. Кивнув ей, я повернулась и стала пробираться сквозь все еще ликующую толпу к выходу.

Как только я очутилась возле двери, Мелори и Данте тут же нагнали меня и, не останавливаясь, вышли на улицу. Я последовала за ними.

Вокруг было непривычно безлюдно. Мы молча и медленно шагали по дороге, обходя здание школы. Через две минуты мы остановились возле черного входа в школу, с противоположной от спортзала стороны здания. Тут даже музыку было почти не слышно.

Я уже хотела было спросить, что дальше, как тут сзади послышался грубый мужской голос:

— Мы нашли вас.

От неожиданности я вздрогнула. А Мелори лишь незаметно ухмыльнулась и почти неслышно прошептала:

— Нет, это мы нашли вас.

Мы втроем развернулись в сторону голоса. В десяти метрах от нас стояло четверо мужчин, в двоих из которых я узнала спутников Вайлет, ну и сама девушка.

— Я же говорила, Мио, вечер еще не окончен, — сказала она, прожигая меня взглядом.

Примерно несколько секунд мы все смотрели друг на друга молча, после чего Данте внезапно сделал один шаг вперед и произнес серьезным тоном:

— Каковы ваши мотив и цель?

— От нашего сотрудника, — секунду поколебавшись, начал отвечать один из мужчин, — поступили сведения, что в городе Спрингс штата Колорадо была обнаружена девушка, одержимая демоном высшего ранга. В ходе тайного расследования узналось, что она на самом деле является ветором — носителем демонической силы. Информация о веторах была строго засекречена и большинство из нас считали их полностью уничтоженными, а для некоторых эта история стала просто легендой. Но теперь все подтвердилось. Мы здесь, чтобы уничтожить вас, хотя, думаю, вы и сами об этом уже догадались.