— Быстрее, чем что? Чем вечность, которую это будет длиться?

— Вечность? Сука, блять, вот я попал. Этого вообще никак нельзя избежать? Может извиниться перед кем или отсосать? Хотя хуй его знает хуй я отсосу. Лучше сгореть в аду, чем отсосать. Или отсосать. Блять, а вообще больно?

— Сосать?

— Да нет, то что ты собираешься делать?

— А что я собираюсь делать?

— Ну отхуячить меня по жесткому. Это вообще больно будет?

— Да почему ты так решил, что я буду хуячить тебя по жесткому? Выдохни чувак. Еще раз говорю тебе — ничего не угрожает.

— Так, блять, стоп. А… дай подумать, я в аду и мне ничего не угрожает. Тогда, что я здесь делаю?

— Ты просто здесь вот ты, вот это место, тебе нужно просто успокоиться, расслабиться.

— Сука, точняк не навдо было нахуй посылать бога слушай а я могу смотаться по быстрому извиниться.

— Да успокойся ты, не нужно ни перед кем извиняться, просто остановись на секунду.

— Для чего?

— А разве быть спокойным нужно для чего-то?

— Откуда мне знать, чего нужно, чего не нужно. Это ваши расклады, откуда мне знать чего нужно. Я не знаю. Сука, я вообще ничего не могу понять.

— А раньше мог?

— Блять. Опять ты мне эти вопросы задаешь. Просто скажи, ты будешь меня хуячить или нет?

— Послушай, мужик, никто не собирается тебя хуячить, ты сам себя хуячишь. Мне что тебя на камеру снять, чтобы ты увидел что творишь?

— Я творю? Вы же меня сюда затащили

— Нет, не мы.

— Ну понятно, я умер.

— Ты не умер. Ты что не видишь что ты жив?

— Да я понимаю. Это как бы жизнь после смерти.

— Как может быть жизнь после смерти если то после чего жизнь — смерть. Ты просто вдумайся в эту хуйню. Смерть…

— Блять, я запутался.

— Как может быть жизнь если смерть?

— Хорошо, хорошо, а что мне тогда делать?

— Ничего не делай. Просто попробуй ничего не делать.

— Если я не буду… я если я буду ничего не делать, то я и жить не буду.

— Ничего не нужно делать, чтобы жить. Просто живаи.

— Как? Я же, блять, умер. Вот теперь здесь хуйней занимаюсь, понять ничего не могу. Блять, у меня сейчас башка лопнет.

— Это нормально. Тебе страшно. Ты помнишь, как ты умер?

— Да, помню. Байк. Бензовоз этот ебаный. Ебануло меня вообщем жесткро. Сдох я, потом туннель этот, хуйня всякая, порталы эти ебаные, потом пиздык в поле оказался, а там этот бог оказался, потом здесь в карцере этом с тобой. Вроде ад, но не сходиться нихуя. Ты дьявол вроде, но не делаешь того, что должен делать. Вообщем, я понять нихуя не могу. Слушай давай я просто уйду отсюда?

— Куда ты уйдешь? Ты уже здесь. Здесь и сейчас. От этого никак не уйдешь.

— Ну я же был в этом поле. Там птички пели, бог вроде на меня зла не держал, а тут эта камера

— Это все тут и есть. Ты всегда тут. Но я же жил, там была работа, телки. Другое.

— Стой-стой-стой, это все здесь было, все всегда здесь. Тебе нравилась твоя жизнь? Ну что лучше там или здесь?

— Хуй знает. Здесь я нихуя не понимаю.

— А там ты понимал?

— Тоже нет. Но вроде как было за что зацепиться. Та же суета, но вроде тоже норм. Когда суетишься вроде оно как бы легче, когда оно здесь. Понять нельзя, но хуй его знает что дальше.

— Ну тогда выдохни

И великолепное творение разума Владимира Епифанцева исчезает, растворившись в непроглядном мраке, так и не достигнув своей поистине крышесносной кульминации.

— Ты что-то понял?

Нар знал чей это голос.

Он впитался в подкорку его мозга через рассказы деда и засмотренные до дыр видеохроники Ордена Четверых.

Так разговаривал только один человек, хотя к нему вряд ли могло подойти определение обычного представителя "homo sapiens".

Пророк Темных богов. Пресвятой Костолом. Несущий Слово, созданный Великой Четверкой и создавший их. Полный и безраздельный повелитель всего Полигона.

— Нет, — зато честно.

— Я так и понял, — понимание, теплота, почти отеческие, — я мог бы говорить с тобой загадками и размытыми ребусами, но кому это нужно? Да и ты наш верный последователь и смысла распинаться нет. Все предельно просто — у тебя есть шанс вознестись в Полигон, миновав Острова Лишних. Ты можешь стать младшим божеством нашего пантеона. Какой специализации выберешь сам. Как достигнешь права обрести вечность — к тебе явится наш посланник. Это твой путь и мы не будем в него вмешиваться. По возможности.

— Как… как я пойму что время пришло?

— Боги дадут знак. И помни — случайности не случайны, щегол.

Химеролог этого не видел, но всеми фибрами своей души, представшей пред ликом Владык Полигона, почувствовал, как Автор, он же Создатель и Разрушитель, Великое Начало и Великий Конец, Расширяющаяся Вселенная и Точка Большого Взрыва, Пустота и Материальность, Вечность и все, когда-либо существовавшее в пределах бесчисленного количества измерений улыбнулся ему. И Нар не смог сдержаться от ответного оскала.

Открыть глаза.

Прошло не больше минуты.

Разбитое на множество отдельных стычек побоище.

Горизонт уже начинает загораться блеклым пожарищем робко выглядывающего дневного светила.

Пальцы скребут по земле, нашаривая все еще покрытый толстым слоем кровавого месива Меч Мертвого Рейдера.

Красна кровь, да зелена трава.

Сгорбленная фигура. Загнутые когти, достающие до выгнутых в обратную сторону коленных суставов. Перемазанная в крови волчья морда на сгорбленном гориллоподобном теле. Оборотень. И совершенно точно не Красавчик Лид.

Оскал временно не активен.

"Остановка сердца". Провал. Фигура монстра даже не покачнулась.

Желтые звериные глаза смотрят точно в душу химеролога, приближаясь с каждой секундой. Нити мутной слюны, стекающей с оскаленных клыков. Сейчас Отца монстров будут очень грубо выковыривать из Доспеха Кровавой Жатвы. Заросшая темной шерстью лапа, в чьих пальцах добавилось по суставу, тянется к черепу, сокрытому угловатым шлемом.

Хуяк.

И он испарился.

Ангел спустится с небес и всех нас съест.

За аборты и инцест, епта.

Темный вновь поднимается на досягаемую лишь для стрел высоту и с воем разрывает тушу вервольфа на две неравные части. Кровавый дождь.

Хрипы коней, Мать Сыра-Земля,

Рядом пускает пузыри вперемешку с последними вздохами пацанрок с дубиной.

Элендил со своими ребятками, как всегда в ударе — три стрелы, без малейшего шанса на выживания. Шея, легкое и печень. Грязное оперение на обломанном древке. Темная кровь. Он хрипит, захлебываясь кровью и задействуя все резервы тронутого Хаосом организма, дабы не загнуться.

Прости, чувак, ничего личного.

Хотя кого Нар обманывает? В мире не так много существ, которые могут врезать химерологу по кумполу и остаться в живых.

Просто вбить череп ублюдка в грязь. Лезвия Смерти разворотили костяные пластины, измазались в крови и ошметках мозгового вещества. Моментальное превращение в "груз 200". На жалкий миг сталь предплечья вспыхивает нитями алого света, в точности копирующего кровеносную систему Отца Монстров.

Хуяк и опасно мигающий у самого дна показатель здоровья сменяется на желтоватые 27 %.

Психов не сломить!

Стяг на ветру, молнии гроза,

Черный Глаз только вышел из замеса с одной химерой, коего предусмотрительный Отец Монстров отвлек от обгладывания безрукого вампира и натравил на неубиваемого еретика. К слову, ковен Черной руки умел клепать себе слуг — у телекенетика не нашлось достаточного количества напалма, дабы окончательно упокоить клыкасто-когтистую тварь и он смог лишь ограничить ее возможности к передвижению на ближайшее время перерезав связки и сухожилия на нижних конечностях. Нет, у монстра еще оставался вполне функциональный и довольно разнообразный арсенал рук и лап, но при их использовании чудовище передвигалось едва-едва со скоростью среднестатистического человека, в коленной чашечке которого застряла мелкокалиберная пуля, которую пытались достать согнутой вилкой, забрызгав кровью весь пол и часть разорванной штанины.