Я растянула губы в понимающей улыбке, окинула взглядом ресторанный зал, после чего присела на стул. Лиля кинула на меня взгляд, и снова уткнулась в телефон. Мама это заметила, и махнула на младшую дочь рукой.

- С подружками переписывается. Два месяца дома не была, можно подумать, что-то у них изменилось. Что, вообще, в нашем городке поменяться может? Тем более, кардинально?

- Я жду не дождусь возвращения в Москву, - сказала Лиля. Она, наконец, отложила телефон, посмотрела на меня. – Здесь жутко скучно, скажи?

- Не знаю. Я никогда не жила в маленьких городах.

- Конечно, тебе не понять.

- Я не жила в маленьких городах, - повторила я, - но и по Москве меня бездумно гулять не отпускали. Моя жизнь совсем не такая, как ты думаешь, - сказала я сестре.

- А какая?

Я помолчала, на секунду встретилась взглядом с матерью.

- Наверное, хорошая, - сказала я. – Меня всегда любили, у меня всё было, на это мне жаловаться грех. Но тут свои нюансы. Когда на тебя всегда все смотрят, когда знают, кто ты. Когда ты не можешь взять и поехать одна, куда хочешь. Просто прогуляться по парку или набережной, сходить в торговый центр. За тобой всегда следует охрана. А сейчас... – Я нервно кашлянула. – Сейчас все обсуждают смерть папы, и меня… Смогу ли я справиться.

- А зачем тебе с чем-то справляться? – удивилась мама. – Это не твоего ума дело абсолютно. Нужно нанять управляющего, или кого-то ещё, чтобы заправлял всеми делами. А ты будешь жить в своё удовольствие. Только нужно, чтобы с тобой рядом был человек, постарше, опытный, чтобы он мог тебе подсказать, как правильно поступить. И кому можно доверять.

Мама мне улыбалась, а я смотрела на неё и улыбалась ей в ответ. После чего кивнула.

- Да. Слава богу, что у меня такой человек есть, - сказала я.

- Конечно, есть. – Мама протянула руку через стол, чтобы коснуться меня.

А я ей подсказала:

- Думаю, ты его знаешь. Точнее, помнишь.

Её пальцы на моей руке дрогнули, а сама она непонимающе моргнула.

- Я помню?..

- Да. Дядя Гриша, папин друг. Лысовский.

Мама медленно убрала руку, улыбка на её губах несколько померкла.

- Ах да, Лысовский. – Она попыталась изобразить бодрость. – Конечно, я его помню.

- Он тебя помнит, - порадовала я её.

Мы смотрели друг другу в глаза.

- И что же он помнит?

Я легкомысленно отмахнулась.

- Ваши с папой отношения, что он про тебя рассказывал. Как тебя любил.

- Конечно, - проговорила мама в сторону.

- Мама, а почему ты, вообще, уехала из Москвы? – неожиданно спросила Лиля. Будто этот вопрос только что пришёл ей в голову. – Осталась бы там, глядишь, и мы бы жили по-другому, а не в этом захолустье.

Мама колко глянула на младшую дочь.

- Если бы я осталась там, тебя бы и на свете не было. Так что, не задавай глупых вопросов.

Лиля тут же обиженно фыркнула.

- Подумаешь. Спросить нельзя.

Я молчала, но, наверное, чересчур красноречиво, потому что когда мама обратила ко мне взгляд, несколько стушевалась. И аккуратно проговорила:

- Твой отец, Марьяна, он был очень… категоричным человеком. Я знаю… уверена, что ты осуждаешь меня за мой отъезд, но, поверь, выбора у меня не было.

Я её выслушала, после чего очень серьёзно кивнула.

- Верю.

- Даже разговора о том, что я могу забрать тебя с собой, не велось. Саша этого бы никогда не позволил. И не позволил мне остаться.

- Почему? – опять влезла Лиля, а вот я молчала. Потому что я знала ответ, но даже не представляла, как могу его вслух озвучить. Как могу обвинить мать в измене отцу. Да и права на это, как считаю, не имею. Весь вопрос между нами стоял в том, что она уехала, оставила меня, и больше никогда не появлялась. Потому что получила за это приличную сумму денег.

Нет, у меня не хватит смелости ей это сказать.

- Я уже сказала, - с нажимом проговорила мама в ответ на вопрос младшей дочери, - мой первый муж был очень жестким, категоричным человеком. При этом гораздо старше меня. Я была совсем девчонкой, когда родилась Марьяна. Что я могла ему противопоставить?

Мама так на Лилю смотрела, после каждого неуместного вопроса, что мне казалось, в следующий раз она хорошенько пнёт её ногой под столом. Если уже этого не сделала.

- А вся эта история, с моей смертью, - мама снова обратила взгляд ко мне и лишь руками развела. – Я сама не знаю, как это получилось. Но в один момент я будто умерла для всех друзей и знакомых. Мы, на самом деле, попали тогда в аварию, под Парижем. Авария случилась, но никто не пострадал, но информация попала в прессу, дошла и до Москвы. И Саша… в нужный момент он, судя по всему, просто ею воспользовался. Для него всё сложилось удачно, он оставил меня в той аварии, в той ситуации, там, во Франции. И вернувшись в Россию, одна, я поняла, что просто исчезла из его жизни, из общества. – Она вздохнула. – Устроиться на работу в Москве я так и не смогла, а потом приехал… - Мама нервно кашлянула. – Приехал человек от твоего отца, и всё мне объяснил. Мне вручили документы с моей девичьей фамилией, напомнили о том, что у меня есть какой-никакой диплом об образовании и…

Она запнулась, и я за неё добавила, чтобы всё окончательно разъяснить:

- Дали денег.

Мама моргнула, посмотрела виновато.

- Ты знаешь?

Я кивнула и спокойно произнесла:

- Знаю.

Она снова развела руками, на этот раз весьма эмоционально.

- А что мне было делать? – Она указала на Лилю, хотя, при этом смотрела на меня. – Это она не понимает. Ничего не понимает, но ты-то знаешь. Марьяна, ты знаешь, что выбора у меня не было.

Я сделала судорожный вздох. Но пришлось согласиться.

- Да… наверное.

- Я взяла эти деньги, - проговорила мама громким шёпотом, но в порыве чувств. – Взяла. Чтобы хоть как-то устроить свою жизнь. Знала, что в Москве у меня жизни не будет. Мне ни работать не дадут, ни жить спокойно. Саша сделает всё, лишь бы меня в пределах сотни километров рядом с тобой не было. А уж когда все заговорили о том, что жена Александра Дегтярева погибла… - Она печально ухмыльнулась. – Даже моего имени в этих слухах не фигурировало. Будто все напрочь забыли, как меня зовут. Просто – жена Александра Дегтярева! Погибла где-то в Европе, в автокатастрофе, и даже не удостоилась похорон на родной земле, так получается? Он вернулся в Россию один с ребенком, сказал, что теперь вдовец, и все ему поверили на слово! Взяли и поверили! Получается, четыре года моей жизни прошло зря. И тогда я уехала.

- Мама, ты никогда не рассказывала, - проговорила Лиля, внимательно выслушав мать. – Говорила, что просто развелась с первым мужем.

Она тяжело кивнула.

- Развелась. Просто развелась. Мне бумаги положили на стол, и сообщили, что я теперь никто. Даже фамилия у меня прежняя, и ничего не было. Ни замужества, ни ребенка. Чем скорее уедешь, тем лучше. Так что, меня, скорее, развели, чем я развелась.

- Разве так можно?

Мама усмехнулась.

- Это были девяностые годы. Тогда всё было можно.

- Это твой родной город? – спросила я.

- Да. Я здесь выросла, потом уехала в Москву.

- Учиться?

- Это была середина девяностых, Марьяна. Кто в те годы в Москву учиться ездил? Туда ехали, чтобы устроить свою жизнь. Урвать кусочек от жирного пирога. – По её губам скользнула усмешка, короткая и какая-то зловещая. – У меня почти получилось.

Почти…

- Если бы мне дали денег, хоть сколько-нибудь, я бы сюда ни за что не вернулась, - фыркнула Лиля довольно презрительно.

А мама в ответ на это лишь сказала:

- Деньги всегда заканчиваются. – И взглянула на младшую дочь как-то по-особенному, собственнически и с особым смыслом, в котором мне почудилась та самая материнская любовь и забота, которую я, вряд ли, когда-то познаю по отношению к себе. – Поэтому я тебя всегда и учу: прибирай свой характер невозможный. Найди стоящего мужика и держи его зубами и когтями. Это Марьяне в этом необходимости нет, она и без того лакомый кусочек, а тебе только так.