- А он в вас? – спросила я.

Мы смотрели друг другу в глаза.

- Нет, конечно, - спокойно ответила Оксана. – А я просто его любила. Четыре года.

Мне захотелось встать и уйти. Выслушивать чужую историю любви не хотелось. И почему-то, слушая Оксану, я никак не могла уловить её связь с Абакумовым, как будто она про кого-то другого рассказывала.

- Что вы хотите, чтобы я сделала? – задала я очередной вопрос.

- Вы любите его? – вдруг спросила она, а я растерялась. На самом деле, смотрела на неё в полной растерянности. Потому что чёткого ответа на этот вопрос у меня, оказывается, не было. Я подозревала это, но сама от себя эти мысли гнала. И вот меня об этом спросили, не Димка, которому я знала, что сказать, а другой человек, и я потерялась.

Наверное, я молчала слишком долго, и всё это время Оксана буквально пытала меня взглядом, и прочитала по моим глазам то, что не должна была. Но её это, судя по всему, порадовало.

- Вы красивая, Марьяна. Таких, как вы, мужчины, скорее всего, не забывают. А я не такая. И поэтому… поэтому я и не злюсь. Я могу понять Диму, он потерял от вас голову.

Я прищурилась. Переспросила:

- Вы серьёзно? Вы понимаете своего мужа, который вам изменил? И просите меня, оставить его вам?

Оксана таращила на меня несчастные глаза, с каким-то страхом и опаской, после чего коротко кивнула.

- Да. Я вас об этом прошу. Я знаю, что вы хороший человек. Как и ваш отец…У нас дети, Марьяна. У нас семья.

Мне захотелось протянуть руку, схватить её за плечо и потрясти.

- Оксана, он живет, как хочет. А вы сидите дома и воспитываете его детей.

Я заметила, как сильно она сцепила пальцы.

- Семьи бывают разными, Марьяна. Наша семья – не хуже других. Дима любит детей, он заботится о нас. Но если он сейчас уйдет… Я не знаю, что мне делать. Да, конечно, он не поступит подло, он не выгонит нас с детьми на улицу. И, скорее всего, продолжит содержать, по крайней мере, детей, но что я буду делать? – Оксана не удержалась и всхлипнула. – Моя жизнь просто кончится. – Она подняла на меня глаза. – Мы женаты почти пятнадцать лет. Я ничего не умею делать, только заботиться о нём, о детях. Я никогда не работала, у меня в Москве даже друзей не появилось. А если они и были, я давно их растеряла. К родителям я уехать не могу, как я могу увезти детей в провинцию? Они мне этого не простят, да и я сама себе не прощу. – По её щеке покатилась слеза. – Марьяна, вы ведь его не любите, вы сами сказали.

- Я не говорила, - напомнила я.

- Но и не поклялись.

- Оксана, я не должна ни в чем клясться. Ни вам, ни ему. Я не считаю, что любовь – это самопожертвование, о каком вы говорите.

- У нас дети, Марьяна. – Оксана помолчала, потом осторожно начала: - Я вас прошу. Если вы… не уверены в своих чувствах, пожалуйста, не разбивайте мою семью. Оставьте моего мужа мне.

Я поняла, что у меня больше нет сил выслушивать её просьбы и причитания. Я дала себе пару секунд, скомкала в руке салфетку, после чего медленно поднялась из-за стола. На Оксану сверху взглянула, мысленно поморщилась от её умоляющего взгляда.

- Вашу семью, Оксана, разбил он. В первую очередь, своим отношением к вам. Подумайте об этом. До свидания.

Другого я ждала от этой встречи, ох, другого. Я ждала, что меня будут стыдить, укорять, я буду страдать от угрызений совести, нелепо оправдываться, а вышло по-другому. И от этого по-другому, мне почему-то ещё хуже, ещё пакостнее на душе, если бы меня открыто обвинили в стервозности и подлости.

- Всё в порядке? – спросил Пал Палыч, когда я села в машину.

- Да, - кивнула я. Выдохнула.

- Домой?

Я медлила. Потом сказала:

- Нет, на квартиру. Хочу одна побыть. – Усмехнулась. – В нашем доме как-то много людей в последнее время.

- Это точно, - со вздохом согласился Рыков.

Оставшись одна в квартире, я некоторое время расхаживала по комнатам, пытаясь всё, как следует обдумать. Я думала, думала, проговаривала про себя правильные вещи, хотя, подсознательно понимала, что в моей голове все сложилось, как раз в тот момент, когда я села к Оксане за стол и встретила её взгляд. И всё тут же сложилось, как мозаика.

Я остановилась у кухонного окна, глянула вниз и вздохнула. Затем потянулась за телефоном.

Абакумов приехал спустя два часа. Вошёл в квартиру, выглядел немного удивлённым, но спокойным и уверенным в себе, улыбался.

- Почему ты здесь? – спросил он. – Дома тесно стало? – пошутил он. А меня от его шутки немного покоробило.

- У меня дела были в городе, - сказала я. – Встреча.

- С кем? – Димка снял пиджак, повесил его на спинку стула. Заглянул в холодильник. Я внимательно за ним наблюдала.

Я отступила к окну, завела руки за спину и вцепилась пальцами в край подоконника. А ему ответила:

- С твоей женой.

Он обернулся, но не сразу. Видимо, секунду пытался сообразить.

- С кем?

Я будто виновато пожала плечами. Если честно, когда я просила Дмитрия Алексеевича всё бросить и приехать ко мне, я была настроена куда решительнее, чем чувствовала себя сейчас. Пока я его ждала, даже речь сочинила, полную всяких доводов и причин, и думала, что справлюсь, куда лучше и хладнокровнее. А как только Димка оказался в непосредственной близости, вся моя смелость куда-то делась. Взяла и улетучилась. И я поняла, что ничего из заготовленных раннее фраз, не помню. Подбираю слова.

- Зачем ты с ней встречалась? – переспросил он, потому что я молчала.

- Это вышло случайно. То есть, не совсем… наш разговор был случайным, она попросила о встрече, а я… почему-то не смогла отказать.

Абакумов отставил на стол пакет сока, который успел достать из холодильника. На меня смотрел с тревогой.

- Марьяна, тебе не следовало этого делать. Я же сказал тебе, что всё решу сам.

- Но ты не решил, Дима.

- Что значит, не решил? – удивился он. – Я же с тобой.

Я усмехнулась.

- По-твоему, это решение проблемы? Молча уйти, устраниться от жены и детей, и приезжать ко мне ночевать каждый день?

Мои слова его немного смутили, он кашлянул, после чего сказал:

- Нет, конечно. Это первые шаги.

Я вздохнула, от окна отошла.

- Шаги к чему, Дима?

- К нормальной жизни. Ты же сама говорила, что так жить нельзя.

- Нельзя, - согласилась я. – Но и поступать так с ней тоже нельзя.

Дмитрий Алексеевич поморщился в досаде.

- Марьяна, что она тебе наговорила? Жаловалась? Как всегда плакала?

- Может, и плакала, - согласилась я.

- Она всегда плачет, нельзя на это серьёзно реагировать.

Я на него смотрела.

- От неё муж ушёл, Дима. У неё семья рушится. Думаю, у неё есть повод плакать.

Он замолчал. Димка был возмущён, расстроен, и, судя по всему, не знал, что сказать. Чтобы донести до меня…

- Марьяна, ты должна понять… Оксана такой человек, очень… животрепещущий. Для неё любая проблема, даже самая маленькая – целая трагедия. А я устал в этой бесконечной трагедии жить.

- Ты сам выбирал себе жену.

- Выбирал? – едва ли не выплюнул он. – Она бегала за мной несколько лет, пока мы учились в институте!

У меня вырвался смешок.

- Дима, ты себя слышишь?

- Слышу! – повысил он голос. – Я себя прекрасно слышу! Она мне не оставила шанса, она была везде, где только можно! С тапочками за мной ходила, иногда мне казалось, что если я проснусь утром рядом с другой бабой, то и там будет Оксана, и будет мне завтрак готовить!

- Какой ты несчастный, - согласилась я. – Подумать только!

- Марьяна, я не люблю её. Я люблю тебя.

- И поэтому тебе не хватило смелости сесть и поговорить с ней? О том, что тебя не устраивает, о разводе, о том, как вы будете жить дальше, раздельно? Поэтому ты просто исчез?

- Я никуда не исчезал, - ощетинился он. – Я общаюсь с детьми. Просто с ней я общаться не хочу.

Я головой качнула.

- Так не делается, Дима. Это нечестно.

- Перестань говорить глупости! – разозлился он. – Честно, нечестно! Сейчас не те обстоятельства!