Борис Бергин Посевная Постоянно думаешь: только бы не началось. И под сердцем колется ноющий ржавый гвоздь. Фронтовые сводки с полей, а хочется посевной. Постоянно думаешь: ну это же не со мной. Это где-то в книжках, кино, далёком чужом краю. Что бросаешь в землю весной, то осенью соберут. И хотелось сытное в землю бросать зерно, Зарастай зелёной травой, злобой прорытый ров. Говорит мне сын: «Вот с этими прадед мой воевал». Почему у весны опять звериный такой оскал? Почему слетается вновь чёрное вороньё? Только эта земля моя, а я не отдам моё. 2014 Жёрнов И когда захочешь границей отгородиться, Повторяя: «Не сторож я, Господи, нет, не сторож», — То беда вернётся в твой дом, как всегда, сторицей, И болит, так болит, за какую струну ни тронешь. И пока ты прячешься, где-то приносится жертва — За отсрочку недолгую, за мимолётность покоя, Беспощадный уже запущен неждущий жёрнов: Перемелет в муку – то нехитрое дело такое. Раскроили рвами землю Войска Донского, Но в степи не скроешься – степь навсегда едина. И здесь общая память и общие путь и Слово, Знамя деда поднимется в небо руками сына. Только б не было поздно, на чашу весов небесных Не легло бы предательство каиновой печатью, И не стало б в земле от могил свежевырытых тесно. Не зависла б рука: в книге жизни тебя отмечать ли? Тонкой нити родство над какой нас бездной держало, Проходила орда – выживал, кто не встал на колени. И сегодня решается – будет ли вырвано жало Или завтра ковыль зазвенит над великим забвеньем. 2014 Московское У кого под перчаткой не хватит тепла, чтоб объехать всю курву-Москву. На Красной площади всего круглей земля. О. Э. Мандельштам Трамвайной вишенкой и костью в колесе Ты приобщаешься, и ты живёшь как все, И на крови твоей всемирная история. Пальмиры арка на учебнике твоём, Снаряд тяжёлый, разрушающий твой дом. И как мы жили до войны, о чём мы спорили? И в этом городе, не верящем слезам, Чьё время кончилось, кому сказать «слезай»? И будет очень тяжкой поступь командорова… Как много в звуке… но надежды больше нет, Её снарядом разорвало на войне, А так, конечно, начиналось даже здорово. На Красной площади круглей всё и круглей, Руин всё больше в остывающей золе, И центр мира где-то к Горловке смещается. Смерть на миру, онлайн, краснеет монитор, Уже шагнул (зачем позвали?) командор… Давай на выход соберись уже с вещами сам. Объедешь курву? Если есть ещё тепло. Пока ты дышишь, значит, снова повезло. Бывало тоже страшно, но подлей бывало ли? Уж полночь близится… и донна Анна ждёт, Пусть только это ожидание спасёт, Ещё спасёт, пока возможно, хоть бы малое. Да что ж такое, слышишь, страшная пора Никак отсюда не уходит со двора, И каждому свой век, свой волкодав, достанется. Кому кровавый, ну а прочим – покемон, И можно долго ждать, что всё пройдёт само, Но этот век (кому какой) ещё до ста нести… Тебя опять спасёт неспящий у окна, Степь от воронок круглых сверху как луна, А если ближе, то вся чёрная от копоти. Москва, Москва, несчастный воробей, Она не верит, ну а ты её жалей… И сходит небо, постигаемое опытом. 2016 На краю
Доживём до Пасхи, а там и Троица — Отец Александр не благословил умирать. Закрылась дверь, говорят, что другая откроется. Когда стоишь один на краю, думай: «За нами рать». Там и Троица – будут склоны круч все лиловые, Чабреца у нас – аж до самого Неба дух. На ветру стоять – это быть и битым, и ломаным, Но за битого здесь небитых дают сразу двух. Доживём, конечно, – куда мы денемся. Кому, кроме нас, нужна эта степь да степь. Простояли ночь – это значит, что день еси. А вокруг всё могилы – Саур ли, Острая, И здесь плавится сталь, а живое убить непросто вот: В каждом раненом дереве тень Спасителя на кресте. И кому боронить эту землю рыжую — В ней ведь столько крови, ни в какой другой больше нет, Защищать и пахать – потому мы, конечно, выживем. Степь да степь, если смерть кругом, жизнь особенно здесь в цене. 2019 Одно и то же я пишу об одном и том же – кругозор мой узок, я не знаю ни древних, ни новых каких-то греков. что я там читал-то? дон кихота и робинзона крузо. я всё знаю только про мельницы и что дважды не входят в реку. что армия стреляет второй раз уже не в свой народ, что у убийцы не просят амнистий просто. что я знаю-то? как снаряд падает в огород и воронка бывает в два человеческих роста. да о чём я пишу? я кондовый, как советская песня, там, где пули свистят по степи и журавли тебе держат место. это не ко мне, серьёзно, если вам надо поинтересней — я читаю сводки модной писанины вместо. что я знаю? как вмиг лишаешься дома и прежней жизни и считаешь, что повезло, другим было намного хуже. нет ничего интересного в моём соцреализме, в мире креатива и мейнстрима на кой он нужен. я пишу об одном и том же, не для изысканных книгочеев, только позывные для тех, кому тоже невыносимо. у кого всё спокойно, но хочется погорячее — не читайте, идите мимо. 2019 |
