«Со всех сторон предатели…» Со всех сторон предатели, кругом одни враги… Сто лет стоят у матери в прихожей сапоги. Отцовские, как новые, с калошами рядком, подошвы коронованы железным каблуком. На старте, что на финише, — один потенциал. Я раньше даже выпивший сапог не надевал. Отечества и отчества ни разу не сменил. Отец мой вроде плотничал и пчёлок разводил. У горизонта пасмурно. Мне издали видать разграбленную пасеку и вражескую рать. Играть судьбе изломанной в бездомного щенка. Горит, как зацелована предателем, щека. И жизнь ещё не прожита, не набраны долги, но я иду в прихожую примерить сапоги. Детское Селу сегодня повезло, бойцы зачистили село. Другому так же повезёт, в него зайдут бойцы вот-вот. Потом военная метла зачистку третьего села начнёт, и будет чисто на свете без фашиста. «В миру ли на ветру, в молитвах и борьбе…» В миру ли на ветру, в молитвах и борьбе я точно не умру от жалости к себе. Как три копейки прост, продлив отца и мать, я буду в полный рост безвременье встречать. На вороном коне без отдыха и сна. Удача будет мне, как женщина, верна. Под орудийный бит, открыв клыкастый рот, архангел протрубит победных восемь нот. С поддержкой огневой в пыли святых дорог вы будете со мной, и с нами – русский Бог. «Солнце темнеет, когда…» Солнце темнеет, когда в самой красивой воронке дети хоронят кота, бантик стянув на картонке. Слышали шум за версту, будто взрывались пакеты. Ночью могилу коту вырыл кусок от ракеты. Мальчики слёзы не льют, век у товарища краток. Тучу расчертит салют из деревянных рогаток. Девочки сжались в комок, топчут сандалики глину: «Как же ты, как же ты мог верных подружек покинуть!» А высоко над землёй, сдвинув сердитые брови, кто-то большой-пребольшой новый лоток приготовил. «Блажен погибающий в первом бою…» Блажен погибающий в первом бою, с собой даже мухи не взявший. Я родину самозабвенно люблю, как полную грудь комиссарши. На плечи закинув ручной пулемёт, оправлю на кителе складки. Куда комиссарша меня позовёт, туда и пойду без оглядки. Посажено солнце на маковку дня, гудит, как встревоженный улей. В открытом бою не уйти от меня прицельно метнувшейся пуле. Солдат из меня по всему никакой — высокие берцы на замше, зато, погибая, прикрою собой, как родину, грудь комиссарши. «Если вечером выйдешь на запад…» Если вечером выйдешь на запад, то под утро придёшь на восток. Будто юбка у барышни, задран этой пёстрой землицы кусок. Кто ходил, тот уже не расскажет. Только ветер до нас донесёт вместе с запахом крови и сажи аромат азиатских широт. «Немытые руки раскинув…» Немытые руки раскинув, как чёрт от любви вереща, вернётся на родину Киев откушать с устатку борща. Хромая на правую ногу, протиснется ближе к столу и скажет: «Насыпьте немного борща дорогому хохлу». И будет плести небылицы в кругу сердобольных мещан о том, как худел за границей, скучая по русским борщам. О том, как чужбина достала, как недруги выгрызли бок… Наевшись борща до отвала, уснёт головой на восток. А завтра, от наглости взмокши, в обед изогнётся плющом, подсядет к русне или к мокше и плюнет в тарелку с борщом. «Пока ревёт столетним кедром…» Пока ревёт столетним кедром войны разинутая пасть, хочу семейную легенду вам рассказать не торопясь. Мы забываем в суматохе о том, что рождены людьми, и в обезумевшей эпохе найдётся место для любви. Земля плотнее каравая казалась каждому бойцу, когда Вторая мировая шла к очевидному концу. В Европу съездивший без визы, в день завершения войны мой дед улыбку Моны Лизы набил себе на полспины. Не ведаю, в какой газете каких поверженных племён он репродукцию заметил и был изрядно впечатлён. Домой вернувшись к сенокосу, работал в поле без прикрас, рубаха вымокла до сноса, и дед рубаху снял на раз. Сельчане выпучили зенки, увидев деда со спины — они узнали в иноземке девчонку с нашей стороны. Не надо патоки сердечной под выцветающей луной. Женись на той, что будет вечно, как чувство Бога, за спиной. Судьба скучает без каприза. Мальчишник был в кругу друзей, где перебили «Мона Лиза» на вензель бабушки моей. С тех пор что только ни бывало, но в службе ратной и в труде у деда на спине сияла одна улыбка — Анны Д. |
