— Херня, — кратко отозвалась она, — Знаю я вашу публику. Если тебе попадется на улице умирающий от жажды, ты не остановишься даже для того, чтобы поссать ему в рот.

— Я уже помогла тебе, Барби, — мягко напомнила Бригелла, — Предупредила о «сестричках», идущих по твоему следу, помнишь? А ведь могла не предупреждать. Подождать, пока они не перехватят тебя где-нибудь в переулке и не набросят шнурок на шею, чтоб хорошенько позабавиться. Учитывая, как страшны шлюхи в Унтерштадте, на которых они прежде практиковались, думаю, даже ты показалась бы им хорошенькой.

Я бы порвала их на тряпки и оставила прямо там, подумала Барбаросса. Но…

Безусловно, порвала бы. Если бы за спиной была верная Котейшество, способная при помощи чар уловить опасность на расстоянии пущенной стрелы, а то и натравить на обидчиц все муки ада. Сейчас же, когда она одна, немудрено угодить в ловушку. «Сестры Агонии», без сомнения, верткие сучки, едва ли они станут вызывать ее на бой по правилам хорошего тона, да еще на фехтовальной площадке. Скорее всего, сообразят западню или…

Неважно, одернула себя Барбаросса. Сейчас у нее есть дела посерьезнее.

Бригелла спрятала кинжал в хитроумно устроенные ножны внутри пышного рукава и вновь взялась за трубку.

— Я могу помочь тебе с гомункулом.

— Что?

— Во имя всех дверей ада, Барби! — Бригелла страдальчески поморщилась, — Панди нарочно подбирала себе подручных из числа тех, что не блещут умом, но я удивлена, что она связалась с тобой. Черт, я удивлена, отчего ты еще не задохнулась, забыв как дышать! Уж едва ли тебе нужен мертвый ребенок, чтобы изготовить из него куклу для племянницы или прелестное чучело для гостиной. Тебе нужен гомункул, не так ли?

Барбаросса осторожно кивнула.

— Да. Мне нужен гомункул.

— Вот и хорошо, — Бригелла наградила ее легкой полуулыбкой, — Потому что я как раз знаю, где раздобыть одного.

— Где? — машинально спросила Барбаросса.

Бригелла зажала свою тонкую трубку между коленями и достала из поясного кошеля кресало и миниатюрный кремень. Вот же херня. Барбаросса была уверена в том, что она возится с этим дерьмом нарочно, чтобы позлить ее, а не по насущной необходимости. Даже ведьма второго круга в силах высечь искру при помощи несложно устроенного узора из чар. Ад, повелевающий температурами в миллионы градусов, чьи моря состоят из кипящего свинца и висмута, щепетилен в отношении своих сил, он никогда не дарует их бесплатно, но уж одну искру-то позволить себе может…

— Ты знаешь старую заброшенную котельную в Верхнем Миттельштадте?

Барбаросса напрягла память. Была такая котельная, вспомнила она. Тяжелое приземистое здание, прилипшее к горе Ад знает, сколько лет назад. Грузное, грубой кладки, оно походило на старый крепостной барбакан, осевший под весом прожитых лет. Узкие оконца, наглухо заколоченные двери, переплетения из колючей проволоки на решетках. Городской магистрат когда-то брался разобрать эту штуку, торчащую посреди Верхнего Миттельштадта точно исполинский серый прыщ, чтобы высвободить место, да повозился немного и бросил — кладка оказалась не из обычного тесаного камня на сырых яйцах, как ожидали цеховые каменщики, а из «римской смеси» на негашеной извести, крушить ее пришлось бы не заступами, а настоящими стенобитными орудиями, содержавшимися в городском арсенале. Пробуждать дремавших в них сорок лет демонов сочли опасным, да и чрезмерно дорогим удовольствием. Старая котельная так и осталась на своем месте — позабытый крошечный замок в миниатюре. С годами к его исполинским стенами начали, точно кораллы, лепиться прочие хижины, и так обильно, что его самого уже было почти и не разглядеть с улицы.

Да, Барбаросса определенно знала это место. Когда-то она даже хотела соорудить себе там схрон — для тех случаев, когда опасно показываться даже в Унтерштадте и надо отлежаться несколько дней. Чертовски удачное расположение — как будто бы на виду у всех, но при этом вне досягаемости, собственная уютная крепость посреди города.

Но Панди, узнав об этой затее, отговорила ее. Она и сама когда-то присматривалась к старой котельной, но в конце концов плюнула на нее. Демон, заточенный внутри нее, некогда согревавший своим клокочущим дыханием миллионы шоппенов воды, струившейся по трубам, не был мертв или отозван обратно в адские чертоги, как она предполагала, всего лишь скован специальными заклятиями и погружен в глубокий, сродни летаргическому, сон.

Может, магистрат и здесь хотел сэкономить, а может, существо, наделенное такой исполинской силой, отправить домой не так-то просто, уж сложнее, чем обрюхаченную хозяином горничную… Разбудить эту тварь наверняка не смог бы даже королевский оркестр, но Панди — умная разбойница Панди, всегда имевшая свою точку зрения на многие вещи — посоветовала ей дважды подумать, прежде чем соваться туда.

«Просто представь, как забавно выйдет, если тебе взбредет в голову раскурить там трубочку, щелкнув адской искрой, а эта искра случайно отопрет один из замочков, связывающих тамошнее отродье? Черт, ты будешь первой ведьмой в истории Броккенбурга, которая умрет в блядском фейерверке!..»

Панди нарочно пугала ее, это понятно. Демон, запертый в котельной, был немощен и стар, кроме того, скован таким количеством заклятий, что пробудить его не смогла бы даже Котейшество, умевшая управляться с демонами не хуже, чем со своими распроклятыми катцендраугами. Но определенное зерно истины в ее словах все же имелось. Чертовски неуютно обитать бок о бок с адским отродьем, даже спящим и немощным…

Во имя герцога Абигора, хозяина и владетеля моей бессмертной души…

Барбаросса прикусила зубами щеку, чтобы боль прояснила мозги, выкинув, точно сор, посторонние мысли. Даже сейчас, спустя год, Панди умудрялась забираться к ней в голову, точно к себе домой, без всяких приглашений…

— Я знаю старую котельную.

Бригелла кивнула, неспешно раскуривая трубочку.

— Хорошо. Значит, знаешь и Репейниковую улицу, что лежит под ней. Запоминай, тебе нужен четвертый дом от ее начала. Двухэтажный домишко, выкрашенный лазуревой краской, с кровлей из серой черепицы, на фасаде у него четыре окна, в палисаднике — тумберг и черная бузина. Запомнила?

Барбаросса тряхнула головой.

— И за каким хером я…

— Банка с гомункулом стоит в прихожей, на столе, ты сразу увидишь, как только войдешь.

— Настоящий гомункул? Живой?

— Насколько я могу судить. По крайней мере, когда третьего дня я заглядывала в окошко, кверху брюхом он не плавал. Но ты сможешь сама убедиться, когда будешь на месте.

Барбаросса насторожилась, на миг ощутив себя старым угрюмым цепным кобелем, которого погладили против шерсти.

— Во имя вельзевуловой вульвы, Бри! Ты хочешь, чтобы я залезла в этот дом?

Глаза Бригеллы сверкнули в прорезях маски, рука, державшая трубку, дрогнула.

— Трихомониаз тебе в печенку, Барби! Приткни-ка свой херов дымоход!

Барбаросса поспешно заткнулась. Даже здесь, в Чертовом Будуаре, следовало крайне осторожно выбирать слова. Ветра, дующие здесь, могут залететь хер знает в какие уши. Надо быть осторожной, тем более, что разговор, который украдкой завела с ней Бригелла, определенно носил деликатный характер. И чертовски знакомые ей нотки.

— Прости, — неохотно пробормотала Барбаросса, — Я не думала, что…

— До сих пор не пойму, как тебя занесло в «батальерки», — пробормотала Бригелла, не скрывая досады, — Самим Адом тебе предначертано было быть «униаткой». В «Железную Унию» ты вписалась бы как нельзя кстати, говорят, тамошние сестры бьют поклоны так часто, что давно вышибли из своих дубовых голов последние остатки мозгов. Да и вериги с грубой рясой подошли бы тебе лучше, чем нынешнее шмотье…

— Ты хочешь, чтобы я влезла в этот дом? — спросила Барбаросса, понизив голос, -

Бригелла холодно взглянула на нее через свою полумаску.

— Мы. Мы залезем туда вдвоем. Ты и я. Такие номера опасно проворачивать в одиночку, мне нужна напарница.