И я на всякий случай отошел от стен, которые вдруг показались слишком хрупкими.

– Бежишь? – снова зашелестел шепот. – Отсюда бежать некуда, парень.

– Не дождешься. – Я сжал кулаки и принялся озираться по сторонам. – Кто ты вообще такой?

– Ты не знаешь. Зато я знаю, кто ты… Я все про тебя знаю. Где ты, с кем, чем занимаешься. – Шепот зазвучал громче. – От меня не спрячешься.

Я уже чувствовал что-то похожее и раньше – в тот день, когда после крушения «Петра Великого» нас с Гижицкой пытался отыскать в лесу немецкий менталист. Похоже, на этот раз он не только каким-то образом нащупал меня, но и пролез прямиком в сознание. Во сне, когда моя защита ослабла – и принялся копаться в памяти, доставая все самое жуткое, что только могло там храниться.

К счастью, пока еще не слишком глубоко.

– Пошел вон! – прорычал я сквозь зубы.

Моя голова – мои правила. И когда-то давно я без особых усилий отделал Гижицкую, которая влезла в мой сон. Впрочем, ее появления нередко бывали весьма приятными – в отличие от визита бормочущего сотней голосов уродца… да и выкинуть его оказалось куда сложнее.

– Что, силенок не хватает? – издевательски поинтересовался голос. – А ведь это только начало.

Я дернулся – изо всех сил, потом еще раз – но невидимый враг держал крепко. Может, он пока еще не смог построить для моего рассудка правильную клетку из ошметков видений – зато в той, что имелась сейчас, оказался полноправным хозяином. И я не мог ни запереть его внутри, ни вышвырнуть наружу. Он уже просочился под броню, и теперь ковырялся, а мне приходилось огрызаться, не пуская его дальше вглубь.

Впрочем, оставался еще один вариант: бежать. Туда, где чужая воля пока еще не имела надо мной никакой власти. Выдохнув, я собрал магию на кончиках пальцев, зажег пламя Горыныча – и с силой вцепился в собственное левое запястье. Кожа тут же вспыхнула, боль прокатилась до самого плеча и оказалась настолько сильной, что я заорал.

И открыл глаза – уже в реальном мире.

Сон закончился – и вместе с ним ушло и чужое сознание. Не полностью – таинственный менталист еще пытался ухватить меня, но его будто разом отбросило на сотни километров. А через несколько мгновений он и вовсе потерялся где-то там, вдалеке. Вместо фальшивого желтого неба наверху снова покачивался потолок вагона, снова мерно и убаюкивающе стучали колеса, и разум снова принадлежал только мне – целиком и полностью. Только рука еще чуть побаливала, и я разглядел чуть выше кисти алый отпечаток пальцев, похожий на свежий ожог – который, впрочем, стремительно таял. И когда через полминуты исчез и он, я даже попытался убедить себя, что мне просто почудилась какая-то гадость.

– Ага, конечно, – проворчал я, скидывая мокрое от пота одеяло. – Держи карман шире.

В ушах шумело, голова немного потрескивала, но я все же заставил себя подняться и накинуть халат, чтобы прогуляться до уборной. Купе, которое мне досталось, вполне тянуло на полноценные апартаменты, но умывальника внутри все-таки не было.

Дверь негромко скрипнула, и две фигуры в темно-синем тут же повернулись в мою сторону. Синхронно, будто их соединял какой-то механизм.

– Все в порядки, – на всякий случай сказал я. – Мне нужно умыться.

Старший из гвардейцев коротко кивнул – и снова застыл неподвижной статуей в конце узкого прохода. Второго у себя за спиной я уже не видел, но знал – он тоже остался на месте, которое занимал уже несколько часов подряд. В вагоне всегда дежурили несколько человек: по одному у входа с каждой стороны и и еще трое или четверо – в купе между моим и тем, что занимала ее высочество принцесса.

Когда нам рассказали, кто будет обеспечивать безопасность поезда, Хельга едва сдержала смех – но на деле солдат из личной гвардии Папы Римского мало напоминали болванчиков в цветастых полосатых костюмах, которых мы оба не раз видели на открытках или страницах путеводителей по Италии. Повседневная форма выглядела достаточно солидно, а дисциплине швейцарцев позавидовал бы любой полк в родном Петербурге – даже егеря, которые охраняли Зимний дворец и самого императора Павла.

Крохотный Ватикан располагал крохотной же армией – всего в сотню с небольшим рядовых солдат и офицеров, но каждый из них проходил такой отбор, что случайных людей в гвардии Святого Престола не было – да и быть не могло. Да и вооружение оказалось более чем внушительным: пистолеты, автоматические винтовки производства Бельгии (ну конечно же!), ружья… Даже традиционные алебарды и протазаны вовсе не выглядели игрушками.

И это не считая того, что мне и вовсе не полагалось видеть. Поезд, который предоставил нам Папа, не зря считался самым безопасным транспортом в Европе – а может, и во всем мире. Мощная паровая машина, четыре бронированных вагона, три десятка вооруженных до зубов гвардейцев – и все это еще и под охранными и защитными плетениями в три слоя. Не знаю, располагал ли Святой Престол Одаренными высших магических классов, или обращался за помощью к кому-то из аристократов – кое-какие чары были мне явно не зубам.

А с парой-тройкой, пожалуй, не справились бы и дед с Багратионом.

Но даже это не внушало уверенности – поэтому я лично настаивал, чтобы не только дата отправления, но и весь маршрут поезда держался в секрете. Даже от меня – я кое-как представлял себе только ключевые точки: Париж, Лион, тоннель через Альпы и – уже в Италии – Турин и Болонья, которая долгие годы фактически находилась под прямым управлением Ватикана. Не то, чтобы там уже можно было не опасаться покушений или чего-то подобного, но любые сомнительные на землях Святого Престола стали бы вызовом самому Римскому Папе – а ссориться с понтификом вряд ли захотел бы даже всемогущий канцлер Каприви.

Впрочем, даже это вряд ли сможет защитить меня от любителя покопаться в чужих головах.

Вздохнув, я плеснул себе в лицо еще пару горстей ледяной воды, вытерся и зашагал назад. До рассвета оставалось еще часа два или три – вполне достаточно хотя бы попробовать уснуть… и надеяться, что остаток ночи пройдет без сомнительных видений и чужих визитов.

Хельга, похоже, тоже не спала – из ее купе доносился шум. Не слишком громкий и едва ли подозрительный – но все же достаточно заметный, чтобы я сначала замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. По ногам тут же потянуло холодом из-под двери – будто там, внутри, раскрыли окно нараспашку.

В декабре? Ночью?

– Охрана! – рявкнул я.

Гвардейцев не нужно было звать дважды – два силуэта в темно-синей форме тут же метнулись ко мне с двух концов вагона. Их товарищи наверняка тоже уже спешили на помощь – но я, конечно же, оказался быстрее. Выбил ногой дверь и промчался через купе, сметая все на своем пути. Дар полыхнул, разгоняя еще сонное тело так, что даже воздух вдруг показался слишком густым. Я буквально продирался сквозь него, расшвыривая в стороны хрупкую мебель. Распластался в прыжке, изо всех сил вытягивая руки…

И все-таки успел кончиками пальцев достать Хельгу, уже свесившую одну ногу в снежную круговерть за окном.

– Черт… Ну же, фрайин, очнись!

Я замахнулся, чтобы влепить Хельге еще одну пощечину – но она вдруг дернулась и резким движением схватила меня за руку. Похоже, тренированное тело «включилось» даже раньше, чем разум. Полузакрытые глаза все еще смотрели бестолково, нижняя губа чуть отвисла, голова болталась, как у тряпичной куклы – но пальцы уже крепко держали мое запястье.

А за ними вернулся… в общем, вернулось и все остальное.

– Еще раз ударишь меня – я сломаю тебе руку, Горчаков!

Я молча обнял Хельгу и прижал к себе – так, что ребра захрустели. Она недовольно фыркнула, но вырваться даже не пыталась. То ли уже успела сообразить, что только что чуть не натворила, то ли просто оценила мое тепло. Ее собственное тело было холодным – как ледышка, и через несколько мгновений Хельгу начало потряхивать.

Неизвестный менталист добрался и до нее – обманул, сломал волю и едва не заставил выпрыгнуть из поезда – но вряд ли это далось ему так легко. Скорее всего, прошло немало времени, прежде чем она полезла в раскрытое окно – купе успело выстудиться целиком.