Литмир - Электронная Библиотека

За которой меня поджидали – и, похоже, уже давно.

– Наконец-то, князь. Вижу, беседа с мсье доктором не закончилась ничем хорошим… снова.

– Даже не представляете – насколько, ваше величество, – вздохнул я.

Жозеф Бонапарт и раньше не отличался благодушием и добрым нравом, а теперь и вовсе выглядел так, будто готов был сожрать меня живьем. Кто-то или что-то изрядно рассердило французского монарха.

И я, кажется, уже догадывался – что именно.

– Оставьте подробности при себе, князь. – Жозеф махнул рукой. – Видимо, мне уже пора привыкнуть, что вы всякий раз приносите с собой проблемы. Сначала войну в Эльзасе и Лотарингии, а теперь – Герберта фон Брауна, на которого охотятся британцы.

– Плевать, – отозвался я. – У них нет никаких доказательств, что…

– Уже есть. Или они уже никому и вовсе не требуются. Может, вы и не в курсе, князь, но сегодня утром его величество король Георг официально заявил, что Франция укрывает опасного преступника, который при невыясненных обстоятельствах, – Жозеф сделал многозначительную паузу и посмотрел на меня, – сбежал с туристического лайнера «Олимпик». Который следовал в порт приписки под флагом Великобритании, а значит…

– Вот как? – поморщился я. – И что же вы ответили его величеству.

– А какой у меня был выбор, князь? – Жозеф пожал плечами. – Я заявил, что мсье доктор на данный момент прохлаждается на территории российского посольства. А значит, все подобные обвинения впредь следует предъявлять вашему императору.

– Разумное решение, – улыбнулся я.

– И у вас даже будет время его обсудить… Завтра его величество Павел прибудет в Версаль. – Жозеф мрачно усмехнулся. – Признаться, я вам не завидую, князь.

Глава 14

– Ваше величество.

Я чуть склонил голову. Полноценных расшаркиваний никто не требовал – Павел скорее удивился бы, вздумай я отплясывать придворные танцы. И все же правила приличия никто не отменял: даже если когда-то (меньше года назад) мы с его величеством лопали из одного котла пропахшую дымом кашу – сейчас передо мной стоял не «красный» юнкер по прозвищу Чингачгук, а мой император. И вести себя следовало подобающее, даже если мы были только вдвоем.

А если кто-то все-таки подглядывал – тем более.

– Князь, – отозвался Павел – и вдруг заулыбался во всю ширь. – А ну иди сюда, старый ты…

Его величество ловко нырнул мне под руку, обхватил за пояс и попытался приподнять, но силы все-таки оказались неравны, и после чуть ли не минуты пыхтений мне удалось выкрутиться из монарших объятий и отступить на пару шагов.

– Старый… На себя посмотри. – Я поправил пиджак. – Краше в гроб кладут.

Мы не виделись всего месяц – и за это время Павел успел изрядно возмужать – и, пожалуй, не в самом лучшем смысле слова. Он был одет с иголочки, идеально выбрит, держал спину ровно, по-солдатски и будто бы даже сохранил какие-то остатки жизнерадостности – но я не хотел и спрашивать, чего это стоило.

Павел уж точно не стал бы жаловаться, и все же от моего внимания не ускользнули ли тени под глазами, ни заострившиеся скулы, ни чуть опущенные плечи. Да и само выражение лица явно намекало, что его императорское величество спал от силы три-четыре часа в сутки – и уже давно.

Может, с самого начала войны.

На мгновение я даже почувствовал что-то вроде стыда. С того самого дня, как ее высочество принцесса Анна-Мария фон Габсбург сбила «Петра Великого» со своего чертова красного «Фоккера» мне частенько приходилось действовать в одиночку – и мысль, что весь мир буквально крутится вокруг моей нескромной персоны понемногу стала чуть ли не привычной. А на деле все было совсем иначе – да, я носился по всему миру, выполняя монаршую волю, то ли дело рисковал головой, заключал немыслимые союзы – но каждая моя маленькая победа наверняка оборачивалась серьезной схваткой и в Государственном совете, и за закрытыми дверями кабинетов первых лиц европейских держав и еще черт знает где. И сколько бы битв не удалось выиграть или не пришлось проиграть – Павел сражался на своей войне.

И я бы уж точно не хотел поменяться с ним местами.

– Оба хороши. Чего уж там.

Павел указал на огромное зеркало, откуда на нас смотрели… нет, уже не вчерашние мальчишки, а двое молодых мужчин. Один заметно повыше, плечистый, с уже пробившейся на щеках и подбородке щетиной и изрядно отросшими темными волосами. Второй – худощавый, даже тонкий, но уже давно утративший все детское, что еще могло бы остаться в его годы.

Мне оставалось еще около месяца до восемнадцати – из из нас двоих я был старшим.

– Ну… зато обстановка какая. – Я протянул руку и осторожно коснулся здоровенной золоченой рамы. – Почти как у нас в Петергофе.

В свое время Романовы действительно строили свою загородную резиденцию с оглядкой на французский Версаль. Куда Жозеф, собственно, и пригласил Павла. А меня вытянули сюда уже без всяких расшаркиваний – высочайшим монаршим повелением. За утро я не успел обойти и трети громадного дворца – а он уже успел мне надоесть. Позолота, картины, фрески на потолке, белизна колонн, лепнина, огромные лестницы, блеск паркета… видимо, я уже давно отвык от такой роскоши, и теперь она почему-то казалась до безобразного избыточной и показушной.

И пустота Версаля только усиливала странное впечатление. В громадных залах и даже на выложенной брусчаткой заснеженной площади перед дворцом я насчитал от силы человек двадцать. Жозеф будто специально удалил отовсюду и охрану, и прислугу, и придворных – вообще всех. Но тишина и безлюдье наверняка были обманчивыми – я не сомневался, что за нами следят.

Или хотя бы пытаются.

– Как Петродворец? Да брось, княже – этот даже рядом не стоял. – Павел улыбнулся и картинно заозирался по сторонам, будто испугавшись обиды невидимого хозяина Версаля. – Скучаешь по Питеру?

– Честно – с ума сойти! – признался я. – Как там дела… ну и вообще – все?

– В целом – не очень. Но бывает и хуже. – Павел пожал плечами. – Война мало кого делает счастливым. Зато порой изрядно набивает кошельки.

– Дед?..

– Поговаривают, что за последние месяцы сиятельный князь Александр Горчаков… старший, – многозначительно уточнил Павел. – Увеличил свое и без того немалое состояние чуть ли не вдвое. И также поговаривают, что дело не только в миллионных заказах от императорской армии.

– Продолжает скупать фабрики? – догадался я. – И заодно прижимает всех, кто путается под ногами?

– Твой старик слаб здоровьем и уже не так крут, как раньше, но хватку пока не потерял. – Павел нахмурился и покачал головой. – И все, кто не с ним, рано или поздно…

– Можешь не продолжать. – Я развернулся на каблуках ботинок и зашагал к выходу из зала. – Вряд ли вам с Багратионом это нравится.

– Ну… Петр Александрович упирается, как может. А мне приходится следить, чтобы они ненароком друг друга не сожрали, – мрачно усмехнулся Павел. – Как бы то ни было, они оба работают на благо страны – как умеют. Автоматическая винтовка Судаева под укороченный трехлинейный патрон поступила в войска на испытания. И, если доклады с фронта не врут, показывает себя отлично. А в январе мы ждем первую партию панцеров третьей модели.

– Так быстро? – удивился я. – А предварительные испытания, обкатка?..

– Все прошло на ура. Без замечаний. Но проблема в другом княже. – Павел чуть ускорил шаг, чтобы не отстать. – Наши быстрее и надежнее немецких, броня толще и крепче – но их всего один против десяти… в лучшем случае. Твои заводы работают в три смены, однако этого пока…

– Недостаточно. Понимаю… И поэтому армия пока вынуждена отступать.

– Да. Увы. – Павел покачал головой. – Впрочем, есть и хорошие новости. Кое-кто сделал на всем этом не только капитал, но и имя. Прямо перед отъездом я подписал указ о пожаловании небезызвестной тебе Настасье Архиповне Семеновой ордена Святого Станислава третьей степени. Такой маленький золотой крестик под петлицу. Вот здесь, у самого сердца. – Павел коснулся левой стороны груди. – Красная орденская лента, девяносто три рубля государственной пенсии каждый год и…

18
{"b":"824063","o":1}