Маркус чувствовал недоверие со стороны Джахира, ну а как же иначе, ведь он был писателем – падким на сенсации человеком, для которого материал про Восточный Арсель мог обернуться крупным кушем. Но на самом деле ничего подобного в его голову не приходило. Он уже успел состояться, занял определённую нишу в своей профессии, имел позволяющие много путешествовать доходы и совершенно не стремился познакомить мир с жителем перевала. Во-первых, это было весьма рискованным шагом в том случае, если бы он решил воспользоваться пришедшим к нему в руки материалом, потому как так тема лагодехов давно перестала восприниматься как нечто серьёзное. Заявить об этом, значило поставить под сомнение своё имя и нанести вред репутации. Большие издательства не стали бы уделять внимания столь провокационной новости. Но была и вторая причина – определяющая, имевшая большой вес именно для него. Он не хотел осквернять Умптекские горы. Шакрхомбо был прав, слухи приведут в эту местность множество людей, и это полностью убьёт дикое очарование Заполярья. Маркусу вспомнился Кумджунг – заставленная палатками роща, громкие песни, кое-где валяющийся мусор, откровенное скотство, прикрывающееся личиной туризма. Ему не хотелось распространения этой заразы. Он с грустью замечал, что с каждым годом человек заходит всё дальше, а значит на земле остаётся все меньше неприкосновенных уголков. Умптекские горы очаровали его, подарили незабываемое приключение, и он не хотел для них такой судьбы. Только не с его подачки.

– Думаю, в этом случае труднее всего будет объяснить хирургу, что стало с моими пальцами, – Маркус поднял забинтованную ладонь и слегка пошевелил ею, – но, надеюсь, мне удастся сочинить правдоподобную историю на этот счёт. К тому же у меня была лихорадка, и некоторые события перепутались в голове.

Джахир долгое время всматривался в его глаза и, наконец, удовлетворился, не увидев в них признаков лжи. Как бы Маркусу не хотелось продолжить их беседу, он уже ощущал слабость, его тянуло в сон, но он изо всех сил сопротивлялся, памятуя о том, что завтра его заберёт вертолёт и он, возможно, уже никогда не увидится с Джахиром. Однако сирдар не собирался уходить, ему было, что ещё сказать молодому писателю.

– Есть ещё одна вещь, которую мне необходимо с вами обсудить. – Джахир откинулся на спинку и стал подбирать слова. Ему требовалось донести мысль, но он не хотел ставить её в приказном порядке. – Если когда-нибудь в будущем люди прознают про Кангми или заподозрят его существование, я хочу, чтобы вы вернулись и помогли мне защитить его. Я не знаю, каким образом это обернётся, какой человек выйдет на его след, но я, ровно, как и он, буду нуждаться в вашей помощи. Я буду продолжать охранять его, тщательно следить за слухами и рассказами туристов, но мне не хватит сил забраться на сам перевал, если вдруг возникнет такая необходимость. Моя нога ни на что не годится, я могу рассчитывать только на вас.

Перспектива вернуться на Восточный Арсель напугала Маркуса, шаркхомбо растревожил рану, которая ещё не начала заживать, слишком живыми были воспоминания о холоде и грызущей боли. Но его наставники учили Маркуса поступать правильно, и он бы сейчас не сидел в этой кровати, если бы не шерстистое существо. Джахир был прав: ему подарили жизнь, и тем самым была заключена самая древняя из сделок – жизнь за жизнь, и не нет другого способа выплатить этот долг.

Маркусу нравилось возвращаться в места, ставшие для него памятными, а Умптекские горы в этом отношении привязали его к себе сильнее прочих.

Он кивнул и увидел, как по суровому лицу шаркхомбо расплывается улыбка, наверное, Джахир до последнего сомневался в его ответе. Хозяин «Последнего километра» протянул распахнутую руку, и, несмотря на боль, Маркус вложил в его ладонь свою искалеченную кисть. Рукопожатие вышло слабым, но тем не менее оно состоялось.

– Как я смогу вас отыскать? – Спросил шаркхомбо.

Маркус повернулся к тумбочке и левой рукой принялся выводить последовательность цифр, определяющих его номер. Закончив, он вырвал листок и передал его Джахиру. Он был уверен, что шаркхомбо ещё сомневается в нём, но уже ничего не мог с этим поделать. Номер был верный, и осознание правильности собственного поступка грело его изнутри.

Когда Джахир уже практически добрался до двери и потянул руку, чтобы её открыть, Маркус вдруг решил задать вопрос:

– Скажите, а что будет, если я не появлюсь?

Шаркхомбо ответил ему тяжёлым взглядом, для всё происходящее было более, чем серьёзным, он давно находился в игре и не видел в ней ничего забавного.

– Я вас прокляну. – Ответил Джахир и вышел из своей комнаты, заставив Маркуса теряться в догадках было ли прозвучавшее шуткой или угрозой.

Не прошло и двадцати четырёх часов с того момента, как он сидел здесь последний раз, а Маркус уже вернулся в комнату Джахира. Мокрая одежда была развешена для просушки, он успел принять горячий душ и переодеться в сухое, в кружке дымился обжигающий чай, а на стене висел неизменный чёрно-белый снимок Восточного Арселя. Того самого перевала, забраться на который у него дважды не получилось.

Расскажи он кому-нибудь постороннему о том, что ему удалось пережить за прошедшие сутки, вряд ли Маркусу хоть кто-то поверил. Размеренно живущие люди не представляют, какое количество событий способно произойти с человеком за столь незаметный отрезок времени. Большинство успело бы сходить на работу, постоять в пробках, зайти в магазин и окунуться в круговерть домашних дел, и им было невдомёк, что где за полярным кругом Маркус попал в плен к охотникам, был спасён неизвестным науке созданием и собственными глазами наблюдал безжалостное продвижение лавины. Всё это слишком сильно походило на сюжет фантастического фильма. Так пусть он им и остается, на этот раз Маркус не собирался ничего рассказывать о своём втором приключении в Умптекских горах.

Круг его доверенных лиц сводился всего к одному человеку, и Джахир очень внимательно слушал Маркуса, старик провёл не менее невыносимый день – для него ожидание развязки сопровождалось абсолютным неведением. Возвращение писателя принесло некоторую долю облегчения, но он мог окончательно успокоиться только после того, как выслушает историю Маркуса.

Сам Маркус прибыл в удручающем состоянии, серьёзных повреждений на нём не было заметно, и всё же в его лице угадывались следы сильных тревог. Рассечённую руку он обмотал рукавом куртки и практически падал, до того его тело оказалось истощено перенесёнными испытаниями, что Джахиру пришлось втаскивать писателя в свою комнату.

После непродолжительного сна в горной пещере Маркус был разбужен существом. Гуари демонстративно несколько раз сжал левый кулак, видимо, показывая работоспособность раненой конечности, а затем длинным пальцем указал на трещину, имея в виду, что им пора выдвигаться. Маркусу нестерпимо хотелось проспать ещё несколько часов, но при этом он понимал, что ему следует торопиться – новость о сошедшей с перевала лавине должна была уже привлечь внимание людей, и было бы неплохо опередить передовые спасательные отряды, движущиеся по направлению к Восточному Арселю.

Гуари выбрался из своего убежища и стал спускаться к долине Гольца, сильнее прежнего прижимаясь к скалам и избегая покрытых снегом участков. Практически весь склон был покрыт густым слоем сошедшей лавины, поэтому большую часть пути они проделали по каменной стенке. В нижележащей долине наблюдалось определённое шевеление, маленькие точки спешили им навстречу, иногда ветер доносил далёкие голоса. Судя по всему, в Ло-Мантанге не было достаточного количества машин. А потому люди двигались пешком, что давало Маркусу определённое преимущество.

Гуари остановился, когда до долины оставалось метров сто спуска, скалы в этом месте редели, ступать можно было только по снегу, и двигаться дальше существо не собиралось. Маркус вновь задумался над степенью его разумности. Обычным зверям был неизвестен тот факт, что следы могут привлечь чужое внимание, но как он успел убедиться, Гуари не был обычным зверем. Маркусу приходилось задирать голову, чтобы иметь возможность заглядывать в большие и мудрые глаза существа, оно возвышалось над ним, прижимая к шерстистой груди раненую руку и морща нос, ловящий прилетающие из долины запахи.