– Видимо, нам с тобой в равной степени не повезло. – Проговорил Маркус, протягивая вперёд левую руку с длинным порезом от ножа. Гуари наклонил голову, быстро обнюхал рану, а затем поднял собственную конечность на уровень глаз Маркуса. Вблизи болт смотрелся ещё хуже. Маркуса замутило.

Он успел заметить, как существо схватилось за оперение, обломало его, Маркус поспешил отвернуться, но всё равно слышал, с каким звуком болт выходил из тела зверя. Избавив себя от мерзкой сцены, он стал разглядывать место разыгравшейся битвы. Привычная недвижность ушла в прошлое, оставив после себя взметённый снег и кровавые отпечатки. В первую очередь в глаза бросалась распластанная на камнях фигура лысого охотника, часть его лица покрылась кровью – напоминание о трекинговой палке —, но наибольший урон ему нанёс брошенный Гуари камень, перемоловший правую половину его туловища. Рука, ключица, рёбра – всё выглядело сломанным и вывернутым, хорошо, что большую часть травм бережно скрывали обрывки одежды, скорее всего, Маркус бы не сумел вынести их в открытом виде.

Алмаз, однако, был ещё жив и пытался донести до Маркуса какую-то мысль. Рот его открывался и закрывался, на губах выступали кровяные пузыри, один глаз затёк и смотрел на скальную стенку. Что бы там не говорил этот ублюдок, Маркусу было глубоко на это плевать. Как и на самого охотника. Некоторые люди не заслуживают сострадания и жалости, своими поступками они лишают себя этих возможностей.

Оставшийся глаз расширился, когда рядом с Маркусом проступили контуры существа. Левая рука охотника пыталась нашарить обломки арбалета. Гуари оскалился, его верхняя губа задралась, открылись зубы, и он немного присел, готовясь к прыжку, но Маркус заступил ему дорогу и положил правую ладонь на жилистое плечо перевального духа.

– Он того не стоит. – Голова болела, мысли напоминали лабиринты, Маркус совершенно не представлял, как ему выбираться из сложившегося положения. Он даже не знал, почему помешал Гуари напасть на умирающего Алмаза.

Внезапно существо дёрнулось и обернуло морду в направлении навеса, одновременно с этим прозвучал испуганный, взвинченный до предела голос, срывающийся на крик:

– Стой на месте! Не смей двигаться! Я буду стрелять по вам!

Прижавшись спиной к скальной стенке под прикрытием треугольного навеса, стоял Тенцинг, сжимающий в руках пистолет Джахира. Судя по всему, до время произошедшей неразберихи он успел добраться до отобранного у Маркуса оружия и сейчас тыкал им перед собой. Их разделяло метров пятнадцать, и на таком расстоянии шансы были у всех: он мог в них попасть, они могли увернуться…

Вновь Гуари занял боевую позицию, его мышцы напряглись, готовясь к стремительному рывку, Маркусу опять пришлось сдерживать зверя. Его взгляд метнулся к западному склону, возле которого замер Тенцинг, он изучал снежный покров и пытался прикинуть вероятность лавины. Нужно было внимательнее слушать Джахира, когда тот объяснял механизм возникновения лавин.

– Убери пистолет. – Спокойно проговорил Маркус, чувствуя напряжение зверя, готового броситься в атаку. – Выброси его и уходи отсюда. Он не причинит тебе вреда. Просто уходи.

– Да? – Визгливо пискнул Тенцинг, пистолет плясал в его пальцах. – Я видел, как он швырнул камень в охотника. Я видел, как он сломал голову тому чёрному человеку. И я не позволю ему приблизиться ко мне. Я не дам злобному духу гор высосать мою жизнь.

– Ты злишь его, прекрати это немедленно! – Накопившаяся в Маркусе усталость прорвалась наружу, он стоял возле самой границы гнева и всеми силами заставлял себя не срываться. – Брось пистолет, он тебя не тронет. Ты можешь уйти отсюда. Спускайся в долину, возвращайся в Ло-Мантанг!

– Нет! Стоит мне отвернуться, как он бросится на меня! – В глазах Тенцинга стояли слёзы. – И с чего я должен верить твоим словам? Ты проклят, ты с ним заодно, ты хочешь принести меня в жертву перевальному духу!

Никогда прежде Маркусу не доводилось сталкиваться с религиозной фанатичностью, здравый смысл покинул сознание Тенцинга в тот момент, когда он заметил Гуари, после этого он мог мыслить исключительно теми истинами, что вдалбливали в его голову на протяжении многих лет настоятели-ламы.

Перед Маркусом оставался только один аргумент, который мог пробиться в сознание парня:

– Слушай, посмотри внимательно на оружие, которое принесли с собой эти охотники. – Он кивнул в сторону деревянных ящиков. – Это арбалеты, потому что они знали, что на перевале нельзя пользоваться огнестрельным оружием. Здесь нельзя стрелять из пистолета, это может вызвать лавину. Ты понимаешь: ла-ви-ну! – По лицу шаркхомбо Маркус понял, что тот осознаёт это. – Если ты выстрелишь, то нас всех накроет снегом! Я прошу тебя выкинь уже пистолет и возвращайся домой. Мы не станем тебе мешать, мы отойдём подальше.

Подняв руки вверх и не сводя взгляда с молодого проводника, Маркус начал пятиться назад. Плечом он упирался в туловище Гуари и отталкивал того прочь от шаркхомбо. Существо двигалось с неохотой, оно чувствовало враждебность и не хотело оставлять своего врага. Тенцинг не шевелился, дуло пистолета выписывало безумные кренделя, палец дрожал на спусковом крючке. Он мог выстрелить, просто не совладав с собственными пальцами. Он мог попасть в них, а мог промахнуться, ибо вероятности были равны и направлялись случайностью.

Всё шло гладко до той поры, пока Маркус не наступил на обломки своей трекинговой палки, а потом события приняли неудержимый оборот.

Он запнулся и начал терять равновесие, Гуари дёрнулся вперёд, чтобы поймать Маркуса, и его движение Тенцинг воспринял, как начало атаки. Молодой шаркхомбо закричал и стал бездумно нажимать на курок, посылая в пространство перед собой свинцовые заряды. При первом выстреле Маркус повалился в снег, он пробовал утянуть за собой и существо, но то весило слишком много. Гуари вытянулся во весь рост и грозно зарычал, а вокруг них пули прошивали снежный покров, врезались в камни и высекали из них острую крошку.

Подняв голову, Маркус наблюдал за бегством Тенцинга. Тот мчался вниз по склону, норовя сорваться со скользких камней и продолжая бесцельно тратить патроны. Эхо от выстрелов прокатилось по всему перевалу, его отголоски шли на север и на юг, а по боковым стенкам задрожали снежные массы. Восточный Арсель содрогнулся, перевал словно скинул с себя оцепенение, повёл могучими плечами и задрожал.

Не успел стихнуть безумный крик Тенцинга, как стал нарастать другой, более глубокий и тревожный звук. Где-то что-то сдвинулось, нарушилось старое равновесие, и мелкие камни начали скатываться вниз, утягивая за собой всё больше собратьев. Горы ожили, снег стронулся, и на высоте стала просыпаться лавина.

Маркус смотрел на шевеление природных масс и не мог оторваться от этого зрелища. Пока он только слышал звук природного катаклизма, но в скором времени должен был его увидеть. Он знал, что от лавины нет спасения, что он ни в коем случае не успеет добраться до долины, что Тенцинг тоже обречён, что арену их сражения с охотниками вот-вот накроет многотонным снежным пластом…

Тяжёлая ладонь легла ему на плечо и развернула лицо к Гуари. Эти спокойные глаза за свою жизнь видели, наверное, не одну лавину. Существо указало сначала на Маркуса, а потом на свою спину. Оно сплело пальцы замком, образовав из передних конечностей круг и сделало вид, что натягивает это кольцо себе на голову.

Удивительно, что из них двоих именно существо предлагало способ спасения. Маркусу оставалось лишь повиноваться. Гуари присел на четвереньки, а Маркус тем временем забрался ему на спину, он обхватил руками шею перевального духа, уткнувшись носом в мокрую, пахнущую псиной шерсть. В этот раз существо было ранено в одну руку, поэтому Маркусу приходилось рассчитывать исключительно на силу собственной хватки. Он приготовился держаться как никогда крепко, он вцепился в собственные руки так, будто хотел их спаять между собой.

Существо поднялось, и Маркус повис на свои уставших руках, весь его вес теперь дополнительно отягощал Гуари, снижал его манёвренность, увеличивал нагрузку на раненую конечность. Занимался он раньше, чем-то более безрассудным?