Воздух над Ареной переливался серебристо-бирюзовым светом. Любая сильная эмоция человека, попавшего сюда, оставляла в воздухе карминный след, который, словно песок, рассыпался через несколько мгновений. Достаточно было закрыть глаза и подумать о чём-то волнительном, а затем сделать шаг. Оставшийся яркий отпечаток точно повторял очертания тела человека, мгновение назад стоявшего на этом месте, а затем рассеивался без следа.

На Арене не было растений. Хотя здесь пытались их сажать, надеясь, что они также будут обладать чудодейственными свойствами. Мягкая оранжевая земля легко принимала любую форму и надолго сохраняла её, но за пределами Арены она чернела и переставала отличаться от обычной. Не было здесь и никакой живности, даже насекомых.

А ещё Арена дышала. С одной её стороны, у самого края, в землю врезались три узких, в форме полумесяца впадины. Длина их была небольшой, примерно в человеческий рост, но глубину не могли измерить до сих пор. Когда в какую-нибудь из впадин опускали веревку или другой глубинометр, Арена «чихала». Впадина с верёвкой смыкалась, а потом с громким звуком, напоминающим хруст хвороста под ногами, раскрывалась. Вот тогда-то из впадин вместе с оранжевыми комками земли и вылетали Искры – Светлейшие начала. Ярко-голубые, не больше бисерины, светящиеся сущности, благодаря которым даже камень мог обрести жизнь. В буквальном смысле. Правда, не навсегда, а всего на пару-тройку часов, но для турнирных битв этого было достаточно.

При каждом «чихе» в воздух выбрасывалось до пары десятков Искр. Хранители аккуратно добывали Искры, затем собирали их в сосуды и берегли до следующего Турнира. Учёт Искр был очень строгим: Распорядитель на фоне Хранителей выглядел жалким любителем.

Арену тщательно охраняли. Ступить на неё могли только Хранители и участники Турнира – Мастера и испытуемые, желающие стать Мастерами. Больше никто. Эта земля считалась священной.

Я физически ощущал восторженный трепет других участников. Многие из них ещё не знают, что плата за право ступить на Арену окажется слишком высокой. Фантомные боли после турнирных битв преследуют учеников не один месяц: ты не можешь спать, есть, а только снова и снова чувствуешь, как ломаются твои кости, разрываются связки, вылетают суставы, как твои внутренности пронзает калёный металл торпского меча или сниггского топора… Я умирал на Арене много раз. И хотя я сейчас цел и здоров, на мне нет живого места.

Распорядитель разделил нас на пары. Против каждой пары учеников выступал один Мастер. Мне достался в напарники рыжеволосый вихрастый мальчишка с испуганными, но не без хитринки карими глазами. Возможно, через пару-тройку лет у него будет шанс. Большинство учеников становились Мастерами к четвёртому-пятому Турниру. Очевидно, кроме персон, отличавшихся особым упрямством.

– Кова, – парнишка протянул мне мосластую ладонь.

«Не жилец», – вздохнул я, но всё же проявил вежливость:

– Альк-к-к-ко Ф-ф-фат, – я с трудом выговорил своё имя, усиленно помогая себе веками. Чем больше я волновался, тем сильнее проявлялось моё заикание. Иногда я просто не мог выговорить ни слова, поэтому предпочитал молчать. В моём клане меня прозвали Молчуном. Ну, хоть не Заикой. В прозвище «Молчун» всё же имелся некий флёр таинственности.

Кова выпучил на меня и без того большие глаза, но промолчал. Ясное дело, он-то надеялся разузнать у меня о подводных камнях Турнира, а тут такая засада! Согласен, парень, это знак: не стать тебе сегодня Мастером.

Рог Распорядителя простуженно возвестил о начале жеребьёвки.

– Кто будет тянуть? – спросил Кова и тут же, спохватившись, добавил:

– Ты?

Я кивнул. Не Кове же доверять это ответственное дело. Он и птичий помёт у себя на макушке не почувствует, не говоря уж о тонкой энергетике Мастера, который всего несколько секунд касался костяного жетона.

Правильный выбор Мастера – залог победы. Не все Мастера были одинаково хороши в каждой из четырёх игр Турнира. Во время жеребьёвки проверялась интуиция учеников, их умение предвидеть. Я знал, что мне нужно, Кова же меня не заботил.

В этот раз перед Распорядителем стоял большой жеребьёвочный сосуд с узким горлом, в которое с трудом проходила рука. По правилам, прежде чем тянуть жребий, следовало закатать рукав и показать Распорядителю раскрытую ладонь. Так я и сделал. Старый хрыч долго и тщательно осматривал мою руку, разве что не обнюхал. Даже воспользовался магической лупой, показывающей различные ухищрения вроде невидимых магнитных тату, притягивающих нужный жетон.

Я просунул руку в горло сосуда и закрыл глаза: видимые образы отвлекали. От маленьких костяшек исходило лёгкое, едва уловимое тепло. Я погрузил руку в податливую массу, и перед моим взором пронеслись вспышки эмоций, чувств и ощущений Мастеров, чьи руки держали жетоны. Я медленно повёл пальцами. Зелёный цвет спокойствия: этот Мастер опытен и мудр. Нет. Бордовая вспышка нетерпения. О, этот будет крушить всё на своём пути, но способен овладеть инициативой и удержать её. Тоже нет. Пусть хоть в чём-то Кове повезёт.

Ядовито-фиолетовая насмешка… Высокомерен, загодя уверен в своей победе… То что нужно. Я смело сжал жетон и вынул руку из сосуда. Распорядитель скрупулёзно внёс все три имени в очередной список.

Всего на Турнире было четыре игры. Право выбора состязания предоставлялось испытуемому. Это и, пожалуй, ещё то, что каждый Мастер участвовал не одном, а в двух состязаниях, было всем преимуществом участников.

Каждый новенький старался стать вторым из пары, надеясь, что Мастер устанет ко второй игре. Типичная ошибка новичка. Мастер не уставал в первом состязании, он в нём разминался. Настоящий, сильный удар обрушивался именно на второго участника.

Но Кова не разочаровывал: он просто из кожи вон лез, чтобы уговорить меня пойти первым. Я слушал его «убедительные» доводы ради развлечения, чтобы скоротать время, и кивал с серьёзным видом, улыбаясь про себя.

Номер Мастера, который выпал нам по жребию, был пятым. Это значило, что перед нами предстояло сразиться восьмерым участникам.

Заветный звук рога. Гомон, висевший над толпой, смолк. Игра началась. На Арену вышла первая пара участников и Мастер, который должен был с ними сразиться. Первую пару всегда вызывают вместе, после – испытуемые выходят по одному.

У самого края Арены на четырёх столбах были закреплены четыре щита: для каждой игры – свой. Удар по щиту означал, что ученик сделал свой выбор. Я играл во все четыре.

Первый участник выбрал Поединок. Не самый лучший выбор, но вполне приемлемо. Второй – Тиггийские Стенки. Самоубийца. Меня передёрнуло от воспоминаний. Долго ему будут аукаться эти Стенки.

Мастер под номером один был мне знаком. Его звали Суадико. Что ж, первые две игры закончатся быстро.

Хранители готовили Арену для стартового состязания.

Мастер и ученик не взаимодействовали между собой непосредственно. Они действовали через фигуры, оживляемые с помощью Искры и специального заклинания. Кроме одного нюанса: все ощущения были настоящими. Весь тот физический вред, который наносился фигуре, участник игры ощущал как свой.

Каждому участнику выдавалось определённое количество Искр – строго по числу фигур с его стороны. Управлять фигурами участники игры могли с любого места Арены, как им было удобно и необходимо – в этом они не ограничивались. Иногда случались и трагедии: в пылу состязания ослеплённый болью ученик сам попадал под топор или меч своей же фигуры.

В общем, зрелище было незабываемым.

Я отошёл в сторону и попытался сосредоточиться на своём плане. Вновь и вновь я проигрывал в своей голове ходы, стараясь предусмотреть все варианты ответных ударов Мастера, а моё сознание бесстрастно делало пометки: восхищенные возгласы – фигуры ожили; испуганные крики – кому-то сильно досталось; звук рога Распорядителя – конец игре.

Я стоял, погружённый в собственные мысли. Время для меня шло по-другому. Мир виделся совсем иначе: не образами, а сутью вещей и явлений. Пока кто-то не потеребил меня за рукав. Я глубоко вздохнул и вернулся. Кова, кто ж ещё.