– Я хочу пойти с тобой.

– Хорошо, тогда ешь завтрак, а я пойду к себе.

«К себе» – значило, что она пойдет к своему столику в нашей спальне, захватив с собой оставшийся кофе, включит плазму, настольную лампу и будет причесываться, наносить все эти кремы и прочие штуки, при этом слушая свой сериал по плазме. Я уже давно понял, что это просто женский вид медитации.

Погода стояла ясная и теплая, поэтому повсюду были люди, которые гуляли парами, семьями, большими компаниями. Немного пройдя по аллее, заметив пару белок и спугнув нескольких медлительных голубей, она вдруг отпустила мою руку и, сорвав с ветки лист, начала медленно рвать его на мелкие клочки. Так она делала, когда сильно нервничала.

– Все нормально? – спросил я, прекрасно зная ответ.

– Может быть, теперь мы сможем снова друг друга полюбить? – она сказала это тихо, не глядя на меня, как будто заранее готова была отказаться от этих слов.

Такого я не ожидал.

– Что?

– Ну… Ты ведь уже не любишь меня. И это было… естественно. То есть любовь же проходит, да? Когда все хорошо и нет больше этой загадки, понимаешь? Ты уверен, что я твоя, а я уверена, что ты со мной. И мы больше не охотимся друг на друга. Это как у диких животных. Я перестаю чувствовать твой запах, узнавать твое настроение по звуку кроссовок, которые ты оставляешь у входной двери. Перестаю бояться тебя потерять. Но теперь ты можешь потерять меня – навсегда. Как ты думаешь, Женя, это сможет заново запустить этот инстинкт?

Я не знал, что ответить. И большинство из нас, мужчин, не знает ответы на такие вопросы.

– Думаю, так может случиться, – я подумал, что это единственный правильный ответ.

– И тебе бы хотелось этого? Вроде как: «Вау, ура, у нас все снова будет клево!» или скорее: «Хм-м, ну нет, еще влюблюсь, а она умрет»?

– А тебе хотелось бы?

– Если бы эта новая любовь помогла мне выздороветь, то хотела бы.

– А если я влюблюсь, а ты нет?

– Ну мне можно, я же все-таки умираю!

Что было хуже? То, что она сказала вслух «умираю» или то, что мы оба признались в том, что больше не любим друг друга?

28.04.2030

Шел где-то шестой-седьмой день таблеток. Я жду «внешних изменений» Лизы, о которых предупреждал доктор. Где вы, твари? Я принимаю все по-честному, но пока ничего. Кажется, ее волосы стали даже гуще. Она часто мне улыбается. Правда, мы стали меньше гулять и больше смотреть кино, оставаясь дома по вечерам.

– Как тебе кино? – спрашивает она, убирая звук на плазме. Глаза ее горят и даже кожа горячая.

– Ничего, – я рассеянно пожимаю плечами. Мы оба знаем, что это означает «не очень».

Я встаю убрать в раковину пустую тарелку из-под орешков со словами:

– Ложимся спать?

Но она берет меня за руку и останавливает.

– Не уходи. Побудь со мной.

Я покорно ложусь рядом. Тарелка остается стоять, по плазме под странную музыку ползут длинные титры. Я ложусь рядом с ней, на бок, как и она. Мы смотрим друг на друга не отрываясь. Так часто бывало раньше, когда мы только начинали встречаться: мы долго смотрели друг на друга, а после этого случался секс. Мы как бы пытались сверить часы без слов – если другой молчит, значит, все сказано, все в порядке. И вот теперь мы снова здесь: тот же диван, плазма и пустая тарелка. И она смотрит на меня с улыбкой, которая постепенно пропадает. Чем серьезнее она смотрит, тем сильнее я чувствую то самое, давно забытое электричество между нами. Я жду, пока воздух станет совсем осязаемым и официально начнется игра: «Кто на кого набросится первым». Обожаю!

Я совсем близко и изучаю ее в макроприближении. Черт, кажется, таблетки правда действуют? Ее кожа снова стала смуглой, будто загорелой, и эта родинка под ее левым ухом на шее перестала выглядеть болезненно и снова стала сексуальной. Кажется, Лиза даже стала пахнуть… Собой, как тогда.

Конечно, я первый не выдерживаю в нашем молчаливом поединке. Я целую эту родинку, словно мы не виделись миллион лет. Не может быть! Прямо как раньше.

– Ты снова пользуешься теми духами?

Я имею в виду духи, которые я ей дарил.

– Хочешь поговорить о духах? – она смеется, и я наконец убеждаюсь, что она тоже хочет меня.

Это знание окончательно убивает меня, я перестаю бояться, и вот уже ее тело полностью подо мной.

– Все ок? – я должен убедиться заранее.

Она просто кивает и мгновенно заполняет собой всю комнату. Наконец-то, как я скучал по этим моментам. Она целует меня быстро, коротко, сильно, и каждое прикосновение разрядом проникает под кожу.

Вдруг она переворачивает меня на спину. Ее внезапно вернувшаяся сила возвращает мне свой мощный импульс, и я чувствую его каждой клеточкой тела. Она сверху, и ее бедра плотно обхватывают мои.

Я закрываю глаза, чтобы открыть их только в конце, когда мы оба будем опустошены, как винные бутылки. А пока – темнота, яркие вспышки, словно в калейдоскопе, и ее руки, которые проворно расстегивают молнию на моих шортах. В какой-то момент я наблюдаю за всем словно со стороны – я настолько забыл эти ощущения с ней, что словно смотрю второй фильм.

Наконец-то происходит контакт, и я замираю, точно осваиваясь в новом знакомом пространстве.

Она начинает раскачиваться, мы двигаемся все быстрее, и я вдруг открываю глаза. Ее лицо горит, волосы растрепаны.

– Ты в порядке?

Спрашиваю и ругаю себя за то, что не спросил раньше.

– Скажи мне, если нужно будет остановиться…

Я хочу сказать еще что-то, но она кладет горячую ладонь на мои губы.

Взрыв. Взрыв. Взрыв.

– Нет, не останавливайся.

Эти слова освобождают, словно ступени, которые оставляют ракету, наконец-то оторвавшуюся от твердой почвы.

Когда все стихло и дыхание выровнялось, у меня снова вырвался тот самый вопрос.

– Почему у нас нет детей?

– Ты шутишь?

– Нет, я имею в виду, до того. До того как мы узнали… Почему?

Она молчит. Я хочу сказать еще что-то, но веки становятся слишком тяжелыми. Неважно, что она ответит. Даже если она не захочет детей. Теперь у нас все будет хорошо.

Я снова был дома. Наконец-то.

29.04.2030

Неужели хороший секс способен все поменять? В то утро она стала еще красивее. Может, это выброс гормонов или еще что-то? Произошла перезарядка, словно запустили какой-то двигатель.

В тот день наши общие друзья позвали нас на новоселье. Аня и Макс наконец-то обзавелись своим домом, собственно, они же нас и познакомили. Лиза не могла не пойти, ведь Аня была ее лучшей подругой. Меня позвал Макс – мы учились в школе вместе. Страшно подумать сколько лет назад.

Стоя перед зеркалом в коридоре и встряхивая волосы перед выходом, Лиза вдруг заявила:

– Аня думает, мы расстались…

– Что?

Словно холодный душ после жаркой бани. Она лишь пожала плечами, не отрывая взгляд от своего отражения.

– Почему она думает, что мы расстались?

– Я сказала ей пару недель назад. Тогда.

Я без объяснений понял, о чем она говорит. Это была одна из наших самых крупных ссор.

– Значит, Макс тоже так думает?

Она пожала плечами и протянула мне блистер. Я проглотил таблетку насухую, и мы вышли из дома.

Дома у ребят было шумно, весело и тепло, хотя помимо нас были приглашены еще по меньшей мере человек пять. Дом и правда был крутым: два этажа, большая гостиная внизу, спальня и детская наверху. Я знал, что Макс и Аня долго копили деньги, но это была их мечта.

Аня обеспокоенно отвела Лизу в сторону и что-то спрашивала, трогая ее волосы. Лиза что-то ответила, и они обнялись. Аня покосилась на меня, и Лиза, воспользовавшись моментом, упорхнула, видимо, не дав Ане возможность расспросить про нас.

Это был странный вечер. Мы сидели не рядом и почему-то поддерживали всеобщее убеждение о том, что расстались. Мне это казалось забавной игрой, а Лиза, видимо, не хотела, чтобы Аня посчитала ее мягкосердечной. То и дело бросали друг на друга взгляды поверх стола, но быстро их переводили, как будто были шпионами на задании. Но когда первая бутылка вина была прикончена, этот спектакль начал нас веселить, особенно когда мы случайно касались друг друга и невольно вспоминали прошлую ночь. Нашу единственную ночь за последние месяца три.