Тронул спутника за локоть, привлекая внимание. Показал пальцем на ногу, затем изобразил, будто кидает в сторону железного невидимый нож. Протянул руку к Лису и пошевелил пальцами: есть?

Лис кивнул, наклонился и вынул из притороченных к голени ножен, спрятанных под кожаными штанами, нож. Вложил в ладонь Адаши.

Тот взвесил нож в руке, усмехнулся. Метать ножи его и братьев учил отец, а ему равных в этом деле во всех племенах нет.

Нож серебряной рыбкой мелькнул в воздухе и врезался точно туда, куда метил Адаши, перерубив толстую жилу на левой ноге. Железный повалился набок.

Лис исчез, и пару вдохов спустя нож возле чужака поднялся в воздух и растаял будто и не было. А Лис вскоре объявился на прежнем месте.

К железному, ругаясь сквозь зубы, уже бежал чужак, который в прошлый раз его чинил. Склонился над пытающимся подняться телом, покачал головой, протянул руку – и железный замер. Увы, Адаши и Лис не увидели, что именно сделал чужак. Вроде только дотронулся до головы железного.

Чужак помчался к своему шаману, что-то крича на ходу.

Адаши и Лис, не сговариваясь, понеслись к другим железным. Надо успеть повредить жилы хотя бы некоторым.

Чужой шаман и его человеческие слуги принялись что-то шумно обсуждать, а Адаши успел ещё дважды удачно метнуть нож Лиса. Ещё двое железных беспомощно забарахтались, не в силах подняться. Так им и надо! Нечего сажать в клетку Великого Оленя!

Остальных железных чужаки призвали к себе. Двое остались стоять у костра, двое других приволокли на поляну обездвиженных собратьев.

Адаши только зубами скрипнул. Если бы тут были его братья, да с ножами – вмиг разделались бы с железяками! Можно их «лебединой песней» призвать, но ведь чужаки тоже услышат. Вдруг уедут? Или – страшно представить даже! – навредить Великому Оленю попытаются?!

Нет, придётся самим разбираться.

Железные окружили поляну с чужаками: сторожат. Адаши и Лис ушли в лес, чтобы посовещаться.

Едва они остановились, рыжий сказал:

– Я «лисьим шагом» подкрадусь к ним и отвлеку. А ты выручай Великого Оленя. Надо эту клетку сломать!

Адаши пробовал спорить, но Лис настоял: мол, отвлечь чужаков он сумеет лучше Лебедя, так что нечего пререкаться.

– Предки нам помогут, – уверенно кивнул Лис.

С тяжёлым сердцем Адаши пошёл следом. Неподалёку от поляны чужаков Лис обернулся и сверкнул зубами:

– Жаль, вас тут не стая – налетели бы, унесли клетку! Ладно, я пойду.

Лис исчез, и из ниоткуда вдруг донёсся его голос:

– Лоони. Так меня зовут. Не забудь.

У Адаши сердце защемило недобрым предчувствием, но он упрямо мотнул головой и тихо-тихо зашагал к поляне.

Злой шаман снова принялся водить палочкой, и Адаши стало страшно: вдруг чужак умеет скрытое видеть? Но нет, давно бы спохватился.

Слуги сидели у костра и пили из крошечных чашечек пахучий взвар из незнакомых трав. Железные стояли по четырём сторонам света.

Лис Лоони со своим заданием справился. Полыхнул синим пламенем чужой костёр: видно, бросил в него невидимка пригоршню сухой чабреницы. Чужаки повскакивали с мест, испуганно загомонили.

А потом рядом с костром появился Лис и закружился на месте. Раз! Вокруг него словно рыжее пламя взметнулось. Два! Лоони будто вырос, раздался в плечах и порос шерстью. Три! Оскалившийся огромный лис кинулся к ближайшему слуге.

Шаман шарахнулся в сторону, закричал.

Адаши ринулся к клетке. Потянул прутья – куда там! Крепкие. Ещё и ударило невидимое по рукам – те онемели, как в ледяной воде.

Он глянул на поляну: чужаки и железные ловили Лиса, а тот прыгал между ними огненной стрелой.

Адаши стиснул зубы и принялся искать слабое место, ощупывая углы и прутья. Должно же оно быть!

Чужая магия противилась. Пальцы немели всё сильнее, двигались всё медленнее. Заныло в голове, в самой глубине, где бодрствует первая душа. А в груди, где спит вторая, поселилась неприятная тяжесть.

Руки и ноги ослабели. Адаши покачнулся, ухватился за клетку – отдёрнул руки: ледяным огнём от кончиков пальцев до локтей ударило. Больно!

В клетке поднял голову Великий Олень. Посмотрел печально. Почудилось Адаши в его взоре: «Уходи, спасайся, сын лебедя! Оставь меня, а не то сам пропадёшь!».

Адаши зарычал: не бывать этому! Не оставит он Великого Оленя!

«Руки-крылья»! Забил в отчаянии по пруту волшебным умением, быстро-быстро.

Что-то дрогнуло в чёрном железе, в глубине чужой ловушки. Отозвалось на магию.

Адаши бросил взгляд на Великого Оленя: выручу, не оставлю! Из поколения в поколение защищали духи-покровители своих детей. Видно, время приходит людям защитить своих предков. Духи – они не затем, чтобы их в клетки сажать.

Покосился на поляну и еле сдержался, чтоб не закричать. Лоони без чувств лежал на земле, а чужаки сноровисто вязали его, сердито переговариваясь.

«Руки-крылья»!

Адаши со всей мочи принялся колотить облюбованный прут. Быстро-быстро, родовой магией: раз человеческих сил не хватило, может, умение выручит?

Ребра ладоней разбил в кровь. Замерзшие руки боль чувствовали много сильнее, но надо терпеть. Эх, не быстрота тут нужна – сила!

«Крепкий клюв»!

Он стиснул зубы и обеими душами призвал Лебедя. Подсоби, предок!

Адаши видел, как это умение использовали дед, отец и самый старший из братьев. Ладони вместе, пальцы клином, сжать крепко – и бей!

Говорят, иные могучего бизона валили насмерть.

Адаши ударил – целый вдох ничего не происходило, а затем прут перед молодым лебедем и два – нет, четыре, шесть! – соседних пошли трещинами и осыпались чёрной пылью.

Пальцы отозвались лютой болью, словно он сломал их все разом. Но это неважно.

Зловещее мерцание клетки погасло, и Великий Олень поднялся на ноги. Чужая магия перестала сковывать его. Тряхнул ветвистыми рогами и одним прыжком выскочил на свободу. Едва его копыта коснулись земли, Великий Олень вырос вчетверо.

Чужаки загомонили, когда увидели, что пленник вырвался и собирается мстить. Чужой шаман вскинул руку, веля железным напасть на Великого Оленя, но тот поднялся на дыбы и раскидал их, словно соломенных кукол.

Чужаки испуганно сгрудились, а Великий Олень, нацелив мощные рога, медленно, шаг за шагом, теснил их прочь с поляны.

Ещё можно в пять шагов добежать до Великого Оленя, дотронуться до Белого-пятна на лбу и завершить сегодняшний ритуал.

Но в семи шагах в другую сторону лежит Лоони. Кто знает, что учинили с ним чужаки?

И что же, ещё год из-за глупого Лиса в мальчишках ходить?! Ох и будут насмешничать старшие братья! Ох и будет смеяться Айлика!

Адаши сделал шаг к Оленю, потом топнул в сердцах и побежал к Лоони.

Связанный Лис молчал и не двигался. Адаши похолодел и принялся ощупывать рыжего. К счастью, Лоони был цел, только на затылке набухала здоровенная шишка, да алели полосы на рассаженных верёвкой запястьях.

Адаши приподнял неподвижное тело, морщась от боли в поврежденных пальцах, и потащил в чащу. Забрался подальше, опустил Лиса на траву, а сам сполз по стволу, обессилев. Всё болит: голова, грудь, руки с окровавленными пальцами, даже ноги. Но отдыхать некогда. Вздохнул, прикрыл глаза – и поплыла над лесом «лебединая песня», призывая братьев на подмогу.

Едва Адаши замолчал, из-за дерева вышел Великий Олень. Подошёл совсем близко, дохнул в лицо лежащему Лоони, и тот зашевелился, открыл глаза и заулыбался, что-то шепча на родовом наречии.

Адаши протянул руку и коснулся Белого-пятна на груди. Вмиг зазмеились по рукам ритуальные узоры – прошёл посвящение, хоть и кончилась уже ритуальная ночь.

Боль ушла, а силы появились. Хорошо!

Лоони приподнялся и коснулся лбом пятна на лбу Великого Оленя.

– А те люди, ты их прогнал? Зачем они приходили? – негромко спросил Адаши.

Олень поднял голову, посмотрел в глаза сыну лебедя – и перед глазами Адаши пронеслись видения.

Огромный посёлок с гигантскими домами-муравейниками из камня, а посреди – совсем уж невозможный дом, в котором в большущих комнатах стоят невообразимые фигуры: змея-великан с головой петуха, прекрасная женщина сверху и чешуйчатая рыбина снизу, дивный конь с рогом во лбу…