Гости её дружно поддержали, а затем приступили к обильной трапезе.

На званом ужине контрабандистов подавали языки павлинов; диковинные страусиные яйца, окрашенные чернилами розовой каракатицы; голубую акулу, зажаренную целиком, с плавниками, покрытыми золотом… Были и улитки в сливочном соусе, от одного вида которых Нике стало дурно.

Собравшиеся контрабандисты и их спутницы пребывали в восхищении и одновременно в трепетном ужасе, однако держались, желая приобщиться к высокой кухне. Когда же торжественно объявили:

— Сони, запеченные на сладко-грушевой подушке, со специями и сливами! — одна из дам, потыкав вилкой крохотные тушки, с трудом сдерживая брезгливость, скривилась и шепотом уточнила: — Это крысы?

— Это, дорогая Миэлия, пустынные сони, — надменно ответила супруга Эрделя. — Они питаются кореньями редких трав и имеют ореховый вкус.

Остальные гости промолчали, но когда подали миниатюрные канапе из редких заморских фруктов, без звериных изысков, за столом воцарилось радостное оживление, но собравшиеся уже насытились и откровенно скучали. Заиграли музыканты.

— Эскарелла! — Услышав знакомую мелодию, дамы и кавалеры начали вскакивать с мест, со скрежетом отодвигая стулья.

Ника тоже оживилась, взглянула на меня.

Я кивнул, давая знать, что время пришло.

— Ах, я тоже хочу танцевать! — улыбнулась она, капризно надув аппетитные губки.

— К вашим услугам, — подал руку Эрдель, приглашая Нику на танец.

Его мордовороты следили, как хозяин особняка ведет самую красивую девушку вечера в танцевальный зал. Это самый подходящий момент, чтобы совершить задуманное...

Эскарелла отличалась быстрым заводным ритмом, от которого ноги неслись в пляс.

Судя по тому, как Ника уверенно встала в колонну пар, этот танец ей хорошо знаком. Но откуда? Я даже представить не мог, какими судьбами она выучилась ему, но обязательно узнаю чуть позже, а пока…

Убедившись, что за мной не следят, вышел в сад.

Слуга проводил меня в уборную, где в отсутствии лишних глаз я приступил к делу.

Я хорошо подготовился, поэтому замкнуть с помощью артефакта защитный контур особняка не составило труда. После порталом перенесся на третий этаж северного крыла, в кабинет Эрделя.

Мощный накопитель в руках почти мгновенно выкачал магию из огромных напольных часов. Часовой механизм щелкнул и замер, лишившись иллюзорного эффекта.

Не мешкая, я открыл стеклянную дверцу и склонился над сейфом.

Чтобы не мудрить, просто выжег систему магических замков, после чего выгреб пухлую стопку писем. Драгоценности и деньги не тронул — они меня не интересовали.

После наполнил магией охранную систему кабинета, вернулся в уборную и снял блок с защитного контура дома.

Всё, теперь я свободен!

Не желая оставлять Нику без защиты, я поспешил в бальный зал, но, зайдя, увидел то, от чего едва не поперхнулся…

Как только Шатильен дал знак, я постаралась привлечь к себе внимание окружающих. Мне казалось, что моя кокетливость нарочитая, и всем очевидно моё притворство, но, к счастью, заиграла знакомая мелодия, и я почувствовала себя увереннее.

Иногда, убегая из замка на городские ярмарки, с наступлением ночи, когда начиналось самое веселье, я скрывала лицо полями соломенной шляпки и танцевала с Венькой до упаду…

Это были счастливейшие, безмятежные моменты моей жизни. Вспомнив о них с первых знакомых аккордов, я представила, что пришла на городскую площадь, и мне нечего бояться. Это помогло обрести силы и уверенность в себе.

Ощущая необычайную легкость и грацию, я в паре пробежала под сводом соединённых рук, остановилась, звонко похлопала, снова вернулась к партнеру и закружилась вихрем. Шелковая юбка оплетала бедра, ноги, показывая чуть больше, чем позволяли приличия, но я гнала сомнения и стыд прочь. А когда музыка затихла перед тем как набрать темп, ловко встала во внутренний круг.

Эскареллу я танцевала как в последний раз, думая о Шатильене и молясь, чтобы он успел, смог сделать то, что задумал!

Новые туфельки, необычайно удобные, с каблучком, добавляли мне изящества. Я видела, как на меня смотрели жадными взглядами мужчины, но продолжала раззадоривать их улыбкой.

Когда дамы на носочках сделали несколько коротких шажков и остановились напротив следующего партнера, моё сердце замерло. Неужели эскарелла закончилась? Но, сделав волнительную паузу, музыканты продолжили играть, и танец начался вновь.

Я так обрадовалась, что едва не засмеялась от счастья в голос. На что услышала голос хозяина дома:

— Если тебе, красавица, так нравится эскарелла, будем танцевать до утра!

— Да! — отозвалась я и бросилась в пляс…

От быстрого, сумасшедшего ритма закружилась голова. Я уже не видела лиц танцующих, щёки заболели от усилий, но я старалась изо всех сил. А еще старалась не замечать масляных взглядов, потных рук мужчин, их зловонного дыхания…

Но вдруг сильные, горячие ладони в танце по-хозяйски легли на талию, и я ощутила такой знакомый, почти родной запах моего мага!

— Вы?! — От радости я едва не остановилась, но Шатильен увлек меня в танце.

Предстояла очередная смена партнера. Новым должен был стать ужасный мужчина с некрасивым, покрытым рубцами лицом. Однако Шатильен покинул круг танцующих, потянув меня за собой, мимо слуги с подносом.

Проходя мимо мужчины в ливрее, он схватил полный фужер и подал мне.

— Пригуби немного.

Тон его прозвучал напряженно. Я испугалась.

Послушно сделала глоток и ощутила, как прохладный напиток с

воздушными пузырьками обволок нёбо приятным фруктовым ароматом.

— Надо срочно привлечь внимание на нас. Это вопрос жизни и смерти!

Я осеклась под грозовым взглядом черных глаз Шатильена и смогла лишь прошептать осипшим от тревоги голосом:

— Как?

Он наклонился чуть ниже, я даже почувствовала его дыхание.

— Подыграй, — тихо проронил он и… накрыл губами мои губы... На виду у всех!

Я замерла, оглушенная требовательными, в то же время нежными касаниями, похожими на щекотание крыльев бабочки. Меня бросило в жар, я будто упала в огонь. Сердце забилось так часто, что перед глазами потемнело… Ноги отяжелели, подкосились, и только сильные руки Шатильена не дали мне упасть, крепко прижав к своему телу.

Больше не было слышно голосов и музыки, всё исчезло. Я позабыла обо всём, и только где-то, очень далеко в сознании, трепыхалась мысль: хочу так навсегда!

Она напугала до одури, помогла вернуть разум, заставила встрепенуться и сбросить наваждение. Тогда-то я вспомнила: мы не одни! На нас смотрят!

Стыд накрыл вспышкой. Я вскинула руку, чтобы остановить непристойность, осадить наглого, коварного мага, но он перехватил её, в это же время чуть прикусил мою нижнюю губу, провел по ней языком... И только потом отстранился.

Я смотрела на него широко раскрытыми глазами, а он улыбался. Да так, что я не могла оторвать от него глаз.

Он что, сделал это нарочно? И прежде чем лавина чувств и гнев успели лишить меня выдержки, Шатильен распахнул портал и увлек в него.

Оказались мы в незнакомом помещении: красивом, похожим на гостиничный номер, но это была определенно другая гостиница. И другой город, потому что в окне стоял день, в то время как в Игсарде была еще ночь.

Это удивило, однако я на Шатильена была так зла, что не стала молчать и сдерживаться.

— Что вы себе позволяете? Вы опозорили меня! Вы…

— Опозорил? — Вскинул он бровь, поглядывая на меня с хитрым прищуром. — Вы пришли из ниоткуда, так же исчезли, затерявшись где-то в королевстве. Что вы потеряли?

— Гордость! Честь! Вы попрали приличия!

Я пыталась обуздать праведный гнев, а маг, тем временем ослабил шейный платок, показывая всем видом, что расслаблен и очень доволен.

— Если и попрал, то совсем немного и по очень уважительной причине. Ты служила мне, помогала, зато спасла хранителя, поправила своё положение. Разве не так? Кроме того, теперь ты свободна.