Гипотезы о принадлежности трупоположений с конем (рис. 18, 1, 3–4) тюркам-тугю придерживается Л.Р. Кызласов [1960д, с. 51–53] и ряд других исследователей, воззрения которых расходятся только в деталях [Киселев С.В., 1951, с. 496–497; Евтюхова Л.А., 1957, с. 224; Потапов Л.П., Грач А.Д., 1964, с. 107–108; Вайнштейн С.И., 1966б, с. 61, прим. 9; Кляшторный С.Г., 1964, с. 58, прим. 53; Шер Я.А., 1963, с. 163]. Другие авторы [Гаврилова А.А., 1965, с. 65–105; Савинов Д.Г., 1973б, с. 343; Трифонов Ю.И., 1973, с. 374] причисляют погребения с конем племенам теле. С этим мнением сближается точка зрения Л.А. Евтюховой и С.В. Киселева, которые часть погребений с конем считали принадлежавшими племенам теле и кыргызам [Евтюхова Л.А., 1948, с. 60–67; Киселев С.В., 1951, с. 510]. К теле С.В. Киселев причислял также аналогичные алтайские погребения VI–VIII вв., когда основная часть тюрок-тугю отошла с Алтая на юго-восток к Орхону.

Кроме того, существует еще особое мнение Л.Н. Гумилева, согласно которому тюрки-тугю не меняли своего погребального ритуала и на протяжении VI–VIII вв. придерживались обряда кремации с захоронением останков праха в оградках [Гумилев Л.Н., 1967, с. 260–261, прим. 9]. Однако это мнение не подтверждается археологическим материалом, поскольку пережженные кости человека в оградках отсутствуют.

Достоверных погребений тюрок-тугю, совершенных по обряду кремации, пока не обнаружено. Приписываемые им в юго-западной и южной Туве погребения с трупосожжениями в виде обломков кальцинированных костей, перекрытых каменными плитками либо залегавших под дерновым слоем в кольцевых выкладках, расположенных рядом с четырехугольными оградками, датированы А.Д. Грачом VI — первой половиной VII в. [Грач А.Д., 1968б., с. 207–211]. Однако эта дата не может быть хорошо обоснована, поскольку в этих погребениях нет датирующих вещей, а соседство оградок само по себе не может служить надежным критерием для датировки, так как часто оградки не связаны с синхронными им курганами [Кызласов Л.Р., 1969, с. 26] и могут находиться рядом с погребальными памятниками другого времени.

Памятники второй половины VI–VII в., соответствующие эпохе I Тюркского каганата, в которых содержатся погребения по обряду трупоположения с конем, наиболее полно представлены на Алтае. К этому периоду здесь относится могильник Кудыргэ, где вскрыто 21 захоронение, а также одиночные погребения Катанда II, курган 1, 1925 г.; Курота I, курган 1, 1937 г.; Туекта, курган 7, 1935 г. [Гаврилова А.А., 1965, с. 58]. Основанием для датировки указанных памятников второй половиной VI–VII в. служат находка в погребении 15 могильника Кудыргэ монеты 575–577 гг. [Гаврилова А.А., 1965, с. 60], а также устойчивые сочетания в погребениях этого периода комплексов вещей, к которым относятся однокольчатые удила со стержневыми костяными или железными псалиями (см. рис. 19, 16, 17), имеющими по два больших отверстия для ремней оголовья, стремена округлой формы с вытянутой округлой петлей для путлища (рис. 19, 22)или с прямоугольной петлей на пластине с шейкой или без шейки (рис. 19, 23, 24), сложные луки с длинными концевыми накладками, близкие по форме лукам гуннского типа (рис. 19, 2, 3), пояса и уздечные наборы, украшенные гладкими бляхами (рис. 9, 21, 34–43).

По имени могильника Кудыргэ памятники этого типа названы А.А. Гавриловой «кудыргинскими» [Гаврилова А.А., 1965, с. 58–59]. Это понятие имеет главным образом хронологический характер в смысле принадлежности памятников кудыргинского типа к эпохе I Тюркского каганата.

Погребения по обряду трупоположения с конем характеризуются локальным своеобразием, обусловленным спецификой погребальной обрядности оставивших их различных тюркоязычных этнических групп. На Алтае во второй половине VI–VII в. выделяются две группы. К первой принадлежит могильник Кудыргэ, характерной чертой захоронений которого является ориентировка покойников головой на юг. Ко второй группе относятся погребения Катанда II, курган 1, 1925 г.; Курота I, курган 1, 1937 г.; Туекта, курган 7, 1935 г. [Гаврилова А.А., 1965, с. 58], отличающиеся от погребений могильника Кудыргэ ориентировкой погребенных головой на восток. По мнению А.А. Гавриловой, Кудыргинский могильник оставлен населением, пришедшим на Алтай с юга во время походов тюрок-тугю, а вторая группа принадлежит местному населению с традициями культуры племен берельского типа [Гаврилова А.А., 1965, с. 59–60]. В степном Алтае на могильнике Осинки была выявлена третья группа погребений, характеризующаяся захоронениями в неглубоких ямах, на спине, в вытянутом положении, головой на северо-запад [Савинов Д.Г., 1973б, с. 343].

Для погребального обряда тюркского населения Алтая второй половины VI–VII в. свойственны захоронения под небольшими каменными плоскими округлыми курганами диаметром до 8-10 м. и высотой до 1 м.; обычный диаметр курганов около 5–7 м., высота 0,4–0,7 м. В отдельных случаях над могилами были только незначительные выкладки с меньшим диаметром, чем расположенные под ними могильные ямы (Кудыргэ, курганы 7, 9, 11). Захоронения произведены в прямоугольных или овальных ямах глубиной 0,6–1,6 м. А.А. Гаврилова на материалах могильника Кудыргэ выделяет четыре типа погребений: 1) человека с конем; 2) человека со сбруей, но без коня; 3) человека без коня и без сбруи; 4) кенотафы, содержащие только захоронения коней в сбруе, но без человека. Лошади в погребениях лежат обычно на животе с подогнутыми ногами, параллельно костяку человека, слева от него, иногда — справа, на одном уровне с человеком и изредка на ступеньку выше или наоборот — несколько ниже [Гаврилова А.А., 1965, с. 28, 58]. Голова коня обычно повернута к человеку, значительно реже конь обращен к покойнику спиной. Ориентировка лошадей в могилах неустойчива. Головой они направлены в ту же сторону, что и человек, или в противоположном направлении. В погребениях Алтая кудыргинского типа с восточной ориентировкой лошади всегда уложены головой в ту же сторону, что и люди.

Покойников помещали в могилы на спине, в вытянутом положении. Только в одном случае погребенный лежал на левом боку со слегка согнутыми ногами и согнутыми руками так, что кисти находились перед лицом. Руки погребенных обычно вытянуты, редко сложены на животе.

Внутримогильные деревянные конструкции в большинстве погребений отсутствуют. Они открыты лишь в отдельных захоронениях. Так, в кургане 15 Кудыргэ покойник был уложен в гроб из сосновых досок размером 2,05×0,65×0,26 м. Для скрепления досок были устроены пазы в концах досок длинных боковых стенок и шипы у досок коротких стенок. Дно его было сделано из двух широких досок и сверху он был перекрыт также широкими досками [Гаврилова А.А., 1965, табл. XIII, В].

Умершие снабжались ритуальной пищей, как правило бараниной. Среди костей овцы в могилах представлены в основном остатки ног — бедренные, берцовые, пяточные, астрагалы, а также крестцы и тазовые кости.

Вместе с покойником в могилу укладывали верхового коня в сбруе. В единичных случаях в погребения вместо коня положена целая туша барана вместе с конским снаряжением или без него. Захоронения в сопровождении барана открыты в Туве [Грач А.Д., 1960а, с. 31–36] и на Тянь-Шане [Бернштам А.Н., 1952, с. 81–84]. На Алтае таких погребений не обнаружено, но вскрыт курган (Катанда II, малый курган) типа кенотафа, содержавший только захоронение барана без вещей [Захаров А.А., 1926, с. 100], вследствие чего его датировка не совсем ясна и только предположительно он может быть отнесен к VII–VIII вв.