Известные в Туве наиболее ранние погребения с конем или бараном относятся к несколько более позднему времени, чем погребения Алтая кудыргинского типа, — к самому концу VI–VII в. Основная же масса захоронений с конем в Туве совершена в VII–VIII и VIII–IX вв. Ранним периодом там могут быть датированы всего два погребения — захоронение с бараном (Монгун-Тайга-57, курган XXXVII) и погребение с двумя лошадьми (Кокэль, курган 23) [Грач А.Д., 1960а, с. 33–36, рис. 35–38; Вайнштейн С.И., 1966а, с. 302–304, рис. 19–22, табл. VI–VII]. В основных чертах их погребальный обряд близок к алтайскому. Захоронения произведены под небольшими каменными курганами диаметром 4,3–7,5 м., высотой 0,2–0,6 м. Погребенные уложены на спине, в вытянутом положении, головой на северо-восток. Жертвенные животные лежат в могилах с обратной ориентировкой, слева от человека, на приступке. В Кокэле конь отделен от костяка человека валунами, что характерно для алтайских погребений VII–VIII вв. Погребенные сверху были накрыты каменными плитами (погребение Монгун-Тайга-57, курган XXXVII) или деревянными плахами (Кокэль, курган 23). Лошади были взнузданы и оседланы, в погребении же с бараном около лопатки барана лежала костяная подпружная пряжка, а в ногах человека — остатки удил с костяными двудырчатыми псалиями [Грач А.Д., 1960а, рис. 38].

Погребения с конем конца VI–VII в. в Средней Азии и Казахстане малочисленны, разбросаны по обширной территории и различаются деталями ритуала. К этому времени здесь относятся погребения Таш-Тюбе [Кибиров А.К., 1957, с. 86–87], Аламышик, курган 69 [Бернштам А.Н., 1952, с. 81–84], в Самарканде [Спришевский В.И., 1951], Егиз-Койтас [Кадырбаев М.К., 1959, с. 184–186, 198–199, рис. 18–20]. Широтная ориентировка этих погребений, положение жертвенного животного слева на ступеньке или на одном уровне с погребенным с обратной или такой же ориентировкой сближают эти погребения с погребениями Алтая с восточной ориентировкой.

Погребальный обряд тюркского населения Средней Азии и Казахстана имеет черты своеобразия. Здесь наряду с грунтовыми захоронениями появляются подбойные захоронения, очевидно, под влиянием местного населения [Кожомбердиев И., 1963; Заднепровский Ю.А., 1971]. Захоронения в подбоях обнаружены как в Средней Азии (Аламышик), так и в Казахстане (Бобровский могильник второй половины VIII–IX в.), позже они представлены в кимако-кипчакских памятниках IX–X вв. К сожалению, ограниченное количество материала не позволяет определить соотношение погребений различных видов.

На юге Казахстана, в долине средней Сырдарьи, где тюрки находились в тесных контактах с местным населением и, очевидно, смешивались отчасти с ним, погребения приобрели свои особенности. Курганы Борижарского могильника VII–VIII вв. на р. Арыси содержат трупоположения на уровне древнего горизонта, а также на специальных глинобитных круглых, овальных и прямоугольных площадках и в погребальных постройках. Некоторые площадки обнесены оградками из пахсы. Погребальные постройки сооружены из пахсы и состоят из входного коридора и камеры, перекрытой купольным сводом. Инвентарь представлен мечом, сосудами в виде кувшинов и кружек с красным ангобом, ножами, наконечниками стрел, деталями поясных наборов [История Казахской ССР, 1977, т. 1, с. 421–422].

На северо-востоке Казахстана тюрки столкнулись и вступили в контакт с местным угро-самодийским населением. Результат такого контакта демонстрирует Бобровский могильник, где, кроме тюркских погребений по обряду трупоположения, совершены погребения местного самодийского населения по обряду трупосожжения, но уже испытавшего сильное воздействие тюркской культуры [Арсланова Ф.X., 1963а].

Во второй половине VI–VII в. алтайские тюрки проникли на средний Енисей. Свидетельством этого являются обнаруженные там трупоположение с конем в Усть-Теси и погребение с костями ноги лошади у с. Кривинского [Киселев С.В., 1929, с. 146, 149, табл. V, 4–7, 11–13, 72, 15, 16, 66; Евтюхова Л.А., 1948, с. 60–61, рис. 108–111]. Захоронения здесь располагались под каменными кольцами диаметром 4,5–4,75 м. при ширине кладки 0,5–1 м. и высоте 0,5 м. Они были совершены в широких прямоугольных или квадратных ямах размером 2,0×1,4 и 2,0×2,0 м., глубиной 1,7 и 1,3 м., заполненных землей. Погребенный в Усть-Теси лежал на спине, в вытянутом положении, головой на запад-юго-запад. Справа от него, на том же уровне и с той же ориентировкой, на животе, с подогнутыми ногами был положен конь, обращенный головой к покойнику. В изголовье погребенного стоял глиняный вазовидный сосуд с елочным орнаментом, а в области пояса лежала железная пряжка. Между конем и человеком были положены куски мяса от трех баранов. Конь был оседлан и взнуздан. Между тазом коня и южной стенкой ямы была положена задняя нога барана, а под голову и шею — кости передней ноги коровы. По обилию жертвенной пищи это погребение выделяется среди прочих тюркских погребений с конем.

Погребение, открытое у с. Кривинского, своеобразно. В нем находился скелет мужчины, лежавший на левом боку со слегка подогнутыми ногами, головой на север. В изголовье его стояла глиняная ваза, а около нее лежали кости передней ноги барана и стремя. Выше, в яме на глубине 0,75 м., находились кости передней ноги лошади. Погребения Минусинской котловины совершены под кольцевидными надмогильными сооружениями. Очевидно, они принадлежат особой этнической группе тюрок. Захоронения под кольцевидными выкладками представлены также в Туве и на Тянь-Шане.

В VII–VIII вв. политический центр Тюркского каганата находился в Монголии, а Алтай и Тува составляли его окраинные области. Тем не менее, в этих областях проживало большое число тюрок-тугю, на что указывает многочисленность оставленных ими каменных поминальных оградок, датированных по реалиям стоящих около них каменных изваяний VII–VIII вв. Расселившиеся на обширном пространстве тюрки-тугю и теле сохраняли свои основные этнографические особенности. Наибольшую близость между собой демонстрируют погребения с конем VII–VIII вв. Саяно-Алтая и Монголии, что в значительной мере обусловливалось включением этих территорий в состав II Тюркского каганата и расселением здесь основной массы тюрок-тугю.

Памятники тюрок этого периода представлены каменными курганами и оградками. Погребения совершены под насыпями из камней или камней и земли диаметром 4-12 м. и высотой до 1,5 м. Обычный диаметр насыпей — около 6–8 м. и высота — 0,4–0,7 м. В отдельных случаях в Туве надмогильное сооружение первоначально имело вид кольцевидной ограды из камней высотой до 1 м. [Трифонов Ю.И., 1975а, с. 236–237].

Погребения одиночные, покойники лежат на спине, в вытянутом положении, головой на север, северо-восток, реже — на восток [Трифонов Ю.И., 1971], с сезонными отклонениями, с обратной ориентировкой положенных в могилы коней. Широко представленное в Кудыргэ, могильнике конца VI–VII вв., положение погребенных головой на юг в памятниках VII–VIII вв. и последующего времени как массовое явление отсутствует. Могильные ямы прямоугольной или овальной формы, размером от 2,0×1,0 до 3,5×4,3 м. и глубиной 0,3–2,5 м., по своей величине рассчитаны на захоронение человека и коня, а иногда превосходят необходимые для этого размеры.

Погребенные (мужчины и женщины) лежат обычно в сопровождении одного, реже — двух коней, а в богатых мужских погребениях на Алтае иногда помещалось по три коня (Курай IV, курганы 1, 3). В детские погребения в отдельных случаях укладывали вместо коней баранов (см. рис. 17, 2) [Грач А.Д., 1960а, с. 31–33].