Украшения, найденные в погребальных комплексах Дагестана, характеризуются местным своеобразием (особенно в предгорьях), наряду с этим они имеют ряд черт, общих для Северного Кавказа и евразийских степей (рис. 62, 93, 96). Сложность датировок заключается в том, что в нашем распоряжении нет такого одного опорного памятника, который позволил бы создать хронологическую шкалу: наиболее ранние памятники гуннского времени разрознены и единичны (Паласа-Сырт, Дербент, Урцеки), а достаточно массовый материал имеется начиная с конца VI, скорее же — с VII в. (чир-юртские могильники). При этом инвентарь грунтовых и подкурганных катакомб (при их хронологической близости) резко различается по набору и типам вещей. Подкурганные катакомбы отличает большое количество оружия и конского снаряжения, иные типы пряжек и поясных наборов.

В грунтовом могильнике, состоящем из катакомб, подбоев и грунтовых могил, большую часть пряжек составляют типы, общие для северо-кавказских могильников VII–VIII вв. (около 35 % составляют лировидные пряжки, 20 % — прямоугольнорамчатые, единичные пряжки, связанные с Византией, несколько более часты местные типы треугольных, иногда рогатых пряжек (рис. 60, 115), известных в Дагестане, Чечено-Ингушетии и Подонье, и совсем редки пряжки, восходящие к сибирским типам). Среди немногочисленных пряжек из подкурганных катакомб (которые, возможно, примерно на полвека моложе грунтовых) на первом месте находятся односоставные пряжки (типа рис. 60, 109–111), имеющие аналогии в сибирских памятниках рубежа VII–VIII вв., дальнейшее развитие которых прослеживается в так называемых салтовских.

Наряду с ними бытуют византийские пряжки шарнирной конструкции (типа рис. 60, 69) при полном отсутствии типичных для северо-кавказских алан лировидных, В-образных и прямоугольнорамчатых, так же как и местных рогатых. В VIII–IX вв. предгорный Дагестан дает типичный набор салтовских поясов (Агач-Кала, Бавтугай). В поясных наборах местная специфика проявляется очень мало (за исключением пряжек-сюльгам VI–IX вв. Большого Буйнакского кургана (рис. 60, 125)), что и понятно, поскольку поясные наборы принадлежали дружинникам и прежде всего являлись показателем того места, которое занимал воин в дружинной иерархии, и той политической ориентации, которой он придерживался (византийской, хазарской, сибирской и т. д.).

Среди серег и височных колец иное соотношение типов. Специфически дагестанской формой следует признать серьги с 14-гранником (рис. 62, 69, 135, 171). Наряду с ними в слое VII–VIII вв. встречены единичные экземпляры золотых и бронзовых серег с подвеской в виде пяти шариков одного или разного диаметра (иногда венчающих перевернутую пирамиду, украшенную зернью), в слое VIII–IX вв. появляются салтовские серьги — сначала литые, с неподвижным шариком или стерженьком, позднее с подвижным стерженьком (типа рис. 62, 173).

Амулетов на территории Дагестана найдено немного. Они обыкновенно имеют форму двусторонних секир (рис. 64, 8, 9, 99, 101) или каких-либо животных (барана, оленя), птицы. Наряду с ними встречаются и солярные, типичные для аланской культуры (рис. 64, 82, 83, 127). Также единичны находки металлических зеркал с геометрической орнаментацией (зеркала с зооморфными изображениями являются местной спецификой). Своеобразны и крупные круглые фибулы-броши, инкрустированные стеклом (рис. 62, 96).

Погребальный обряд на территории Дагестана отличался тем же разнообразием погребальных сооружений, как и на других территориях Северного Кавказа: в гуннское время в приморском Дагестане от Тарков до Дербента появилось большое количество курганных групп с подбойными и катакомбными погребениями. Как и на других территориях, комплексы VI в. немногочисленны и плохо выделяются. Основная масса погребений относится ко второй половине VII–VIII в., когда вокруг крупных хазарских городов вырастали обширные кладбища (рис. 68). Так, например, около Беленджера выявлено два могильника (с захоронениями в грунтовых ямах, подбоях и катакомбах), а кроме того, курганные могильники с подкурганными катакомбами, отличающимися по размерам (камеры 4×2×2 м.) и конструкциям от грунтовых катакомб. Камеры с двускатными и сводчатыми потолками повторяли интерьер кибитки, и, очевидно, в ряде случаев завешивались тканями. Полы камер покрывались камышовыми подстилками, а покойников помещали в камышовых гробах-футлярах. Дромосы забутовывали булыжником, необработанным камнем и сырцовым кирпичом.

Анализ погребальных сооружений и сопоставление инвентаря привели М.Г. Магомедова к мысли, что различные погребальные сооружения отражают не отличия в этнической принадлежности погребенных, а социальную структуру Беленджера: в подкурганных катакомбах была похоронена родовая аристократия, военная знать Беленджера [Магомедов М.Г., 1978]. Погребения отличает наличие большого количества наступательного и защитного вооружения и конского снаряжения.

Первый грунтовый могильник принадлежал средним городским слоям, а второй — средним и беднейшим слоям. Правда, нельзя сбрасывать со счетов и безусловную этническую неоднородность населения хазарских городов, известную по письменным источникам. Военная знать была теснее связана с тюркоязычными кочевниками сибирско-среднеазиатских степей, чем болгары, появившиеся в северо-кавказских степях раньше и сохранившие специфический набор керамики, обряд погребения в грунтовых ямах (часто с заплечиками), относительно менее богатый погребальный инвентарь и т. д. Аланские катакомбы Чир-Юртовского грунтового могильника резко отличаются от подкурганных катакомб, оставленных, очевидно, сильно тюркизированным населением, вероятно хазарами. Таким образом, судя по данным чир-юртских могильников, население Беленджера состояло из алан, болгар и хазарской знати. Антропологические исследования черепов из могильников подтверждают этническую пестроту жителей этого города [Кондукторова T.С., 1973], погребенных в исследованных могильниках, — это долихокранные аланы и брахикранные савиры или болгары.

Следует отметить, что языческое население Беленджера в какой-то степени было знакомо с христианством. На курганном могильнике были открыты два небольших христианских храма (рис. 59, 6), здесь же найдены кресты (в частности, золотой крест в кургане 20), а также отдельные амулеты, сочетающие в себе черты языческой традиции и христианской символики (рис. 64, 38). Очевидно, христианизация населения проводилась миссионерами из Закавказья [Артамонов М.И., 1962, с. 187–188] и византийскими проповедниками. Связи с Византией подтверждаются и значительным количеством византийских монет, попадавших в те столетия в Дагестан и находимых при раскопках поселений и в богатых могилах.

Исследования таких городов, как Варачан, Беленджер, Дербент, и сопоставление полученных данных с материалами письменных источников позволяют судить о хозяйстве, ремесленном производстве, социальном строе и идеологических представлениях населения раннесредневекового Дагестана.

Кочевники, занимавшиеся отгонным скотоводством, переходили, попадая в плодородные долины северо-восточного Кавказа, к орошаемому земледелию. Хазарские города включали в себя поля, сады и виноградники (или были ими окружены). Ремесленное производство было высокоорганизованным, торговля развитой. Все это являлось солидной базой для создания Хазарского каганата.