Редко встречались срубные опечки (табл. 52, 8). Всего такие опечки в новгородских постройках отмечены около 15 раз. Размеры их составляли от 1,5×1,5 м до 2,5×2,0 м. Опечки в плане на уровне древнего пола имели размеры от 1,2×1,1 м до 2,0×2,5 м. Вполне возможно, что в некоторых жилищах, особенно в ранний период застройки X–XI вв., в домах с серединным положением опечка и в производственных помещениях с использованием открытого огня вместо печи на опечке устраивали очаг. В простейшем случае опечек забивался землей, а пол обмазывался глиной.
По конструкции печи были различные: каменки, глинобитные (табл. 52, 9, 10), глиняно-плинфовые, глино-каменные и глино-кирпичные. О сложных формах печей известно мало.
Важнейшими элементами интерьера древнерусской избы были лавки. Впервые они зафиксированы в полуземляночных жилищах роменской культуры. Лавки были сделаны как остатки земляного грунта, укрепленные от осыпания подпорными стенками (Рыбаков Б.А., 1939, с. 324). Днем они использовались для сидения, а ночью как ложе. Такие лавки были традиционными в древнерусских жилищах Рязани, Вышгорода, Суздаля и других городов. Эту особенность ярко выразил писатель начала XII в. Даниил «игумен земли русской» в описании святынь Палестины, которую он посетил в 1106–1107 гг. В пещере он отметил: «На десной стороне есть место, яко лавица засечена в том камени печерном, и на лавици той лежало тело Господа нашего Иисуса Христа» (Срезневский И.И., 1895, с. 2).
В избах лавки составляли стационарную мебель, рубленую вместе со стенами сруба. Оборудование избы лавками и декором обозначалось термином «нарядить нутро» (табл. 52, 10, 11, 12). В новгородской берестяной грамоте XIV в. есть фраза: «Наряжай избу и клеть» (Арциховский А.В., Борковский В.И., 1963, с. 73–74).
В некоторых немногочисленных жилищах с конца XII в. прослежены один, два, реже три вкопанных в землю столба на некотором расстоянии от стены, которые можно трактовать как опоры лавок (табл. 53, 2). Можно предположить, что на некотором уровне от пола со столбов перекидывались брусья на врубки, сделанные в стене; затем на них укладывались тесины лавок. Отсутствие массовых следов от лавок при раскопках свидетельствует либо о конструктивных приемах, при которых они не сохраняются в развале дома после пожара, либо о переносных скамьях, которые их заменяли.
Пространство между боковой стороной печи и стеной — традиционное место кровати. В Новгороде в избах XIII в. неоднократно прослежены столбы, стоящие у стены напротив боковой стороны печи. Столбы поставлены на расстоянии, равном ширине печи. В некоторых случаях обнаружены столбы, стоящие у опечка. Очевидно, на столбы опирались брусья, по ним укладывались доски. Одним концом брусья могли опираться на опечек. Припечный настил как цельнорубленое оборудование избы соответствовал «полу» в народном жилище украинцев и белорусов. В быту это «семейная кровать», на которой все члены семьи спят «впокот» от стены к печи (Шарко А., 1901, с. 128). Ширина настила равнялась стороне печи и была больше человеческою роста. Размеры настила в новгородских избах вписываются в типы, бытующие в русском народном жилище, и по ширине колеблются от 1,2 до 2,2 м, что близко к древним полусажени и сажени. На узком настиле спящие располагались вдоль, а на широком — поперек. Первый настил можно считать прообразом кроватей, а второй являлся чем-то вроде нар. Его вполне можно отождествить с древнерусским «одром».
В XIV в. под одром и лавками пол иногда не настилался (табл. 52, 11; 53, 2, 5, 6). Отсутствие пола свидетельствует об исключении подлавочного пространства из бытового использования, во всяком случае ежедневного. Со стороны помещения они наглухо заделывались вертикальными стенками. Очевидно, что заделка залавочья связана с какой-то временной архитектурной модой. Глухие ступеньки лавок и одра как бы повторяли в деревянных рубленых формах земляные лавки в полуземляночных помещениях лесостепной полосы Киевской Руси. Использование залавочья и пространства под одром особенно необходимо было зимой и весной. Жители Новгорода имели домашних животных, мелкую скотину, птицу, которые содержались летом в хлевах и на дворе. Зимою, как показывают этнографические материалы, хозяева, не имеющие теплых хлевов, размещали под кроватью овец и новорожденных телят, а под лавками — весной сажали птицу на яйца. Для этого со стороны помещения делалось плетеное или решетчатое заграждение (Анимелле Н., 1854, с. 127). Вполне возможно, что избы XIII–XIV вв. Новгорода без настилов полов под лавками и мостами являются остатками жилищ, в которых зимой и весной помещалась мелкая скотина и птица. При отсутствии пола здесь увеличивалась высота, что давало определенные удобства.
Позднее при развитии надворных строений и хлевов от этого приема конструирования лавок отказались. Для северных вариантов русского народного жилища, в том числе и в Новгороде, характерно открытое пространство залавочья (Даль В., 1955, с. 595). В двух избах конца XIV в. рядом с печью прослежены настилы, не связанные с полом избы. В одном из домов было два настила, верхний был, вероятно, остатками одра, а нижний замощением полости, образованной стенами опечка, избы и вертикальной стенки. Само замощение указывает на попытки использования этого пространства, выделенного из интерьера избы.
Пространство под одром с глухой стенкой представляло собой емкость, удобную для хранения ценных вещей, вполне возможно, что это была разновидность древнего ларя. В процессе развития интерьера избы одр в северном варианте плана был отделен дверью от печи, превратившись в коник.
Изба и сени — четкий и ясный комплекс народного жилища, имеющий древнее происхождение, к моменту возникновения Новгорода прошел длительную историю своего развития. Новгородцы начиная с X в. практиковали в жилых и хозяйственных постройках все разновидности сеней от простого навеса до самостоятельного помещения в развитых хоромах. Около двери на грунт в простейшем случае накладывается доска или камень, так как при длительном пользовании помещением грунт в этом месте выбивается. Перед однокамерными избами иногда настилается на лагах мост с тесинами, уложенными параллельно фасаду (табл. 53, 1). Однако это еще не сени, а только отмостка перед входом. Вполне возможно, что в верхней части постройки на выпусках повального и одного-двух ниже лежащих бревен устраивался навес, который можно связать с древнерусской сенью. От навеса иногда сохраняется несколько столбов, которые несут сень — самостоятельное покрытие, не связанное с кровлей самого сруба (табл. 53, 2, 3, 8). В принципе этот тип столбовых сеней без стен можно рассматривать как крыльцо, как навес для защиты входа от дождя, снега и грязи. Часть навесов, конструктивно связанных с клетью избы, сенями в бытовом смысле (крытое преддверие жилища), представляют собой сень в древнерусском понимании (табл. 53, 4). Для людей того времени любое легкое покрытие без стен являлось сенью (Срезневский И.И., 1903, с. 898).
Сень при избе, огражденная стенами, стала частью жилища и получила название сеней, т. е. холодного помещения широкого назначения при избе, сооружения, функционально связанного с ней, защищающего вход от ветра, от дождя, снега, в зимнее время препятствующее охлаждению избы через дверь. Зимой сени также смягчали перепад температуры между теплым воздухом помещения и холодным на дворе. Древняя изба строилась как двор вместе с надворными строениями не сразу, а постепенно. Сперва возводилась изба-четырехстенка, затем к ней пристраивались сени. Столбовые сени встречаются начиная с X в., но широкое распространение они получили в XII–XV вв. У наиболее бедных построек встречались сени в виде навеса с легкими стойками и тонкими жердевыми стенками, которые на зиму должны были утепляться соломой или сеном. Конструкция столбовых сеней проста: столбы вкопаны на 25–30 см в землю. Вдоль столбов вытесаны пазы, куда забираются горизонтальные жерди, тонкие бревна, тесины. Бревна на концах стесаны для плотной закладки в пазы, которые у́же, чем диаметр горизонтальных вкладышей (табл. 53, 5).
