Выше неоднократно упоминалось о безраздельном господстве княжеской буллы в XII–XIII ив. Теперь нам предстоит обратить внимание на коренное изменение картины новгородской сфрагистики в XIV–XV вв. В эпоху расцвета новгородской республиканской государственности о господстве княжеской буллы говорить уже не приходится. Рядом с княжеской буллой вырастают обильные разряды печатей других новгородских политических институтов. На место прежде единичных архиепископских булл приходит громадный отдел печатей владычного круга, насчитывающий в общей сложности свыше 250 экз. (табл. 159, 3–6). Вновь образуется обширный отдел печатей новгородских тысяцких и новгородских тиунов, отождествляемых с купеческими старостами (табл. 159, 9, 10). Этот отдел содержит свыше 150 печатей. Уже упоминались печати Совета господ; таких булл зафиксировано около 100. Эти новые явления свидетельствуют о важных переменах в Новгороде. Если прежнее безраздельное господство княжеских булл указывало на существование в Новгороде одного судебного органа — смесного суда князя и посадника, то возникновение разветвленной сфрагистической системы может быть воспринято только как показатель перераспределения юрисдикции между разными государственными институтами развитой республики. Косвенное указание именно на такой смысл сфрагистического разнообразия XIV–XV вв. дают немногочисленные печати новгородских посадников XIV — начала XV в. До преобразования смесного суда князя и посадника в начале XV в. в период, когда конституционный приоритет князя еще не был нарушен, необходимости в массовой посадничьей булле и не могло возникнуть. Действительно, те немногие печати посадников XIV в., которые нам известны, происходят главным образом из архивов, где они сохранились при докончаниях или же при документах международных отношений (Памятники русского права, 1953).

Обращение к главному юридическому памятнику Новгорода — Судной грамоте (Памятники русского права, 1953) позволяет говорить о существовании в Новгороде третьей четверти XV в. трех судов: посадничьего (т. е. смесного суда князя и посадника), тысяцкого (торгового) и владычного. Вопрос о времени создания такого порядка или, иными словами, вопрос о хронологических этапах сложения дошедшего до нас формуляра Новгородской Судной грамоты давно уже обсуждается в исторической литературе. Однако роль сфрагистического источника в решении этой проблемы не могла быть оценена исследователями до тех пор, пока этот источник не был систематизирован. Между тем именно печати дают исключительно интересные материалы.

Прежде всего они позволяют уточнить схему распределения функций между названными в Судной грамоте тремя судебными учреждениями. Уже в Уставе и Рукописании Всеволода сфера деятельности суда тысяцкого ограничена решением «всяких дел торговых, иваньских и гостиных». С судом тысяцкого возможно связать, кроме собственно печатей тысяцких, многочисленные буллы новгородских тиунов, называвшихся в других источниках купеческими старостами и, следовательно, подтвердить именно купеческий характер этого суда. Сложнее вопрос о размежевании юрисдикции между смесным и владычным судами. Однако здесь приходят на помощь буллы владычных наместников, сохранившиеся при подлинных актах. Около 60 актов, не утративших печати именно этого круга, привешены к документам, касающимся движения поземельной собственности. Очевидно, на каком-то этапе своего развития владычный суд, кроме вопросов, связанных с преступлениями против церкви и морали, включил в сферу своего действия многообразные имущественные отношения новгородцев, изъяв их из юрисдикции смесного суда князя и посадника и оставив на долю последнего, по-видимому, только уголовное судопроизводство.

Этапные даты формирования суда тысяцкого и владычного наместника с теми функциями, которые несомненны для XV в., выясняются при обращении к печатям новгородских тиунов и владычных наместников. Тиунские печати в целом образуют сравнительно компактную в хронологическом отношении группу, ранний рубеж существования которой определяется последней третью XIII в. Таким образом, формирование суда тысяцкого возможно отнести к началу второй половины XIII в.

История владычного суда, как она реконструируется по показаниям печатей владычного круга, начинается с организации должности владычного наместника в конце XIII в. Первоначальное перераспределение юрисдикции в пользу владыки и за счет смесного суда не коснулось собственно Новгорода. Оно отдало во власть архиепископа торговые центры на границах Новгородской земли — Ладогу и Новый Торг: древнейшие печати ладожских наместников новгородского владыки датируются временем Климента (1276–1299 гг.), древнейшие буллы новоторжских владычных наместников относятся ко времени Давида (1309–1325 гг.). Лишь во второе архиепископство Моисея (1352–1359 гг.) анонимная владычная печать, которой пользовались новгородские наместники архиепископа, приобретает массовый характер, а именная архиепископская булла практически выходит из употребления. Это преобразование связывается скорее всего с событиями 1352–1354 гг., последовавшими после возвращения Моисея на новгородскую кафедру. В 1352 г. «послаша послы своя архиепископ Моиси в Цесарь-город к цесарю и патриарху, прося от них благословения и исправления о неподобных вещах, приходящих с насилием от митрополита» (НПЛ, 1950). В результате этого посольства в 1354 г. Моисей был особо пожалован присылкой ему от патриарха крещатых риз и благословляющей грамоты с золотой печатью.

Будучи важным источником по истории государственных институтов, вислые печати являются и существенным объектом для изучения художественной жизни средневековья. И дело здесь не только в том, что среди них имеется немало несомненных шедевров мелкой пластики, но и в том, что это две с половиной тысячи художественных предметов, получивших точные даты и отражающих в подробностях эволюцию стиля, индивидуальные приемы мастеров, развитие целых школ мелкой пластики, разницу между ними и взаимное влияние. Поскольку трудно себе представить, чтобы какие-либо художники специализировались исключительно на изготовлении сфрагистических матриц, логичнее полагать, что их изготовляли те же торевты, которые оставили нам великие шедевры своего художественного ремесла, украшающие сейчас экспозиции наших музеев. Поэтому дальнейшее изучение художественного ремесла Древней Руси вряд ли сможет обойтись без опоры на сфрагистические материалы, образовавшие хронологическую и стилистическую шкалу, на которую стало возможным проецировать наблюдения над предметами, казалось бы, далекими от сфрагистики.

Особой темой русской сфрагистики, которая долгое время после смерти Н.И. Лихачева оставалась вне внимания исследователей и только в последние годы начала снова разрабатываться, являются так называемые пломбы дрогичинского типа — маленькие свинцовые печати, оттиснутые, как правило, крайне небрежно. Таких пломб в разных собраниях насчитывается сейчас несколько тысяч. Какая-то часть этих пломб вызвана к жизни специфическими особенностями русского денежного обращения в безмонетный период, на что указывает введенное в научный оборот сравнительно недавно сообщение аль-Гарнати. Однако постоянные находки таких пломб с безусловно актовыми печатями на городище под Новгородом, т. е. в комплексе материалов княжеского архива, говорит о том, что значительные разряды пломб дрогичинского типа употреблялись и для скрепления актов. Только специальное изучение этих памятников на основе полного их выявления и общей систематизации поможет определить их место среди других сфрагистических материалов Древней Руси.