Свободное, но не аристократическое население города объединялось в 10 сотен и долгое время подчинилось непосредственно князю. Эту административную систему возглавляли тысяцкие и 10 сотских. Территории сотен и концов не имели четких границ и размещались чересполосно. Причем концы постепенно поглощали сотни, подчиняя их боярской администрации.
Большую роль в государственных делах Новгорода играл владыка архиепископ, обладавший правом собственного суда и громадной земельной собственностью. Многочисленные новгородские монастыри также являлись крупнейшими землевладельцами. Их представителем в городской администрации был новгородский архимандрит, которого, как и других высших должностных лиц Новгорода, избирали на вече.
Средоточием торгово-экономической жизни города был торг. Торговля здесь велась в рядах. Среди них главными являлись Вощеной и Великий ряды, где торговали воском и «заморскими» товарами. Рядом с торгом находились Немецкий и Готский торговые дворы. В них останавливались и хранили свои товары иностранные купцы. Вдоль правого берега Волхова были устроены специальные вымолы — торговые пристани. Существовала особая служба по транспортировке товаров с пристаней в торговые дворы, на торг и обратно.
Все нарушения правопорядка в Новгороде в зависимости от их характера рассматривали три суда: смесной суд князя и посадника, церковный суд владыки и торговый суд тысяцкого. Между ними шла постоянная борьба за расширение своих полномочий в ущерб другим двум судебным инстанциям. Жизнь в Новгороде регламентировалась многочисленными грамотами — правовыми актами. Впоследствии большинство из них было сведено в единую Новгородскую судную грамоту, сохранившуюся, к сожалению, в поздних списках и плохо изученную.
В целом государственное устройство Новгородской феодальной республики эпохи расцвета ее независимости рисуется достаточно развитым и сложным, в известной мере противоречивым, сочетающим в себе разнородные элементы. Оно складывалось постепенно, на протяжении нескольких веков. Его особенность — все возраставшая роль боярства, сначала существенно ограничившего власть князя, а затем оттеснившего почти от всякого участия в управлении демократические слои города.
Пожалуй, ни один из древнерусских городов не привлекал к себе такого внимания историков, искусствоведов, писателей, просто любителей старины, как Новгород. Его истории посвящено множество трудов. Археологическое изучение города началось во второй половине XIX — начале XX в. местными краеведами (Н.Г. Богословский, В.С. Передольский). К сожалению, от этих раскопок, как и от вполне научных для своего времени раскопок в 1910 г. Н.К. Рериха и Н.Е. Макаренко в новгородском детинце, не сохранилось почти никаких материалов.
В 1932 г. в Новгороде начались систематические археологические исследования под руководством А.В. Арциховского. В них принимали участие Б.А. Рыбаков, М.К. Каргер. Тогда же осуществили небольшие работы на территории древнего Неревского конца сотрудники Новгородского исторического музея А.А. Строков и Б.К. Мантейфель. С тех пор объединенная ныне археологическая экспедиция МГУ, Института археологии АН СССР и Новгородского музея-заповедника ведет в течение 50 лет (с кратким перерывом во время Великой Отечественной войны) целенаправленное археологическое изучение города. Ее возглавляют теперь В.Л. Янин и Б.А. Колчин. В разные годы в работах экспедиции принимали участие и внесли большой вклад в исследование Новгорода Г.А. Авдусина, М.X. Алешковский, В.А. Богусевич, П.И. Засурцев, М.Н. Кислов. А.Ф. Медведев, А.Л. Монгайт, М.Д. Полубояринова. Е.А. Рыбина, Н.В. Рындина, В.В. Седов, М.В. Седова, Г.П. Смирнова, А.А. Строков, А.С. Хорошев, Ю.Л. Щапова. Б.Д. Ершевский. Открытия и достижения новгородской археологии — огромны. За все время раскопок на 30 раскопах вскрыто 21016 кв. м территории средневекового города. Причем, около 1 га в Неревском конце — компактной площадью. Благодаря им существенно изменились представления не только об истории самого Новгорода, но и об истории древнерусских городов вообще. Материалы экспедиции широко публикуются в печати. Помимо множества отдельных статей, вышли в свет четыре тома трудов Новгородской археологической экспедиции (МИА, 1956, № 55; МИА, 1959, № 65; МИА, 1963, № 117; МИА, 1963, № 123). Издано семь томов новгородских берестяных грамот, два выпуска Свода археологических источников СССР, посвященных деревянным изделиям Новгорода. Опубликованы четыре монографии: Археологическое изучение Новгорода (М., 1978); Усадьба новгородского художника XII в. (Колчин Б.А. Хорошев А.С., Янин В.Л., 1981); Ювелирные изделия древнего Новгорода (Седова М.В., 1981) и Новгородский сборник (М., 1982). Материалы из раскопок Новгорода вошли как важный исторический источник во многие другие работы ряда исследователей самого разного профиля.
Археологическое изучение Новгорода прошло три этапа. С 1932 по 1948 г. раскопки в основном велись в Славенском конце и на Ярославовом дворище, имея целью обнаружить древнейший Новгород и исследовать вечевую площадь. Они носили до известной степени разведочный характер, определив в общем стратиграфию новгородского культурного слоя и его источниковедческие возможности.
Второй этап археологического изучения начался с переносом работ экспедиции в 1951 г. на территорию Неревского конца, где они продолжались в течение 12 лет. За это время было вскрыто около 10000 кв. м при мощности культурного слоя 7,5 м. Изучен обширный квартал средневекового города с несколькими усадьбами и улицами в динамике его развития с середины X по середину XV в. Благодаря наличию многоярусных мостовых и хорошей сохранности остатков окружавших их построек удалось расчленить культурный слой на три десятка хронологических горизонтов, последовательно сменявших друг друга. Основой стратиграфии явились деревянные мостовые улиц — Великой, Козьмодемьянской и Холопьей. Всего было вскрыто 28 ярусов деревянных настилов улиц. Применение метода дендрохронологии позволило создать абсолютную хронологию сооружения мостовых ярусов с точностью до одного года, что не имело прецедентов в отечественной археологии. Составленная таким образом абсолютная хронологическая шкала новгородских древностей легла в основу датировок широкого круга всех категорий древнерусских предметов. Раскопки в Неревском конце ознаменовались выдающимся открытием сотен берестяных грамот — совершенно новым видом письменных источников, впервые нарушивших традиционную специфику «мертвых» археологических находок. На раскопе было найдено 398 берестяных грамот. Всего берестяных грамот, включая раскопки 1982 г, найдено 610 штук.
В 1962–1967 гг. работы велись на древней Ильиной улице Славенского конца. Они по существу продолжали этап исследований, начатый Неревским раскопом, и блестяще подтвердили эффективность разработанных там методов раскопок. Кроме того, зафиксированное развитие комплекса усадеб Ильинского раскопа в целом соответствовало прежним наблюдениям, что позволило распространить их на весь Новгород.
В 1967 г. в работах Новгородской экспедиции наступил продолжающийся и поныне третий этап. Предшествующие раскопки выявили огромную историческую значимость новгородского культурного слоя — первоклассного источника, позволяющего методами археологии исследовать многие явления прошлого. В связи с этим главной задачей экспедиции стали охранные работы в местах предполагаемого строительства.
Трудно подвести краткие итоги археологического изучения Новгорода. Они столь многообразны и существенны, что требуют подробного освещения (Янин В.Л., Колчин Б.А., 1978). Раскопки и распределение культурного слоя в Новгороде по данным геологического бурения показали постепенный процесс консолидации городской территории. Первоначально в IX–X вв. существовало три поселения в Славенском, Людином и Неревском концах. Вероятно, их жители совместными усилиями отстроили детинец, ставший общественно-политическим центром Нового города. Важно, что именно эти поселки впоследствии оказались очагами боярского землевладения. Берестяные грамоты и другие источники убедительно свидетельствуют о его клановом характере. Одна боярская семья из века в век владела несколькими усадьбами. На принадлежавшем ей участке она возводила патрональные храмы и организовывала вокруг себя значительные массы зависимого населении. Усадьбы рядовых новгородцев были в несколько раз меньше и возникли позже. Они как соединительная ткань заполняли пространство между боярскими родовыми гнездами. Так археология проникла к самым истокам становления Новгорода, вскрыла особенности его социальной структуры, нашедшие полное отражение в своеобразии новгородского политического устройства.
