В самом низу муравейника находилась большая полость. В центре которой была небольшая возвышенность, на ней лежала королева, её яйца принимали подчиненные и раскладывали вокруг, по территории всего помещения. От него по краям расходились разные проходы, которые плавно закручивались спиралью вверх, где был выход, от них иногда отходили короткие проходы к помещениям, где располагались белые гусеницы, которые давали еду. На брюшке этих находилось множество мельчайших спор, из которых лилась голубая жидкость, позже застывающая, превращающаяся в синий нарост, который пожирали муравьи. Также были проходи в помещения для других нужд, в основном казармы и спальни, полости, где хранилась вода, которой питались белые черви.
Также существовали муравьи кормильцы. Эти особи приносили с поверхности воду, а когда наступали смертельные холода они таскали воду из хранилищ… Были также муравьи военные, которые все время проводили в казармах, ожидая своего часа, когда они понадобятся королеве, но войны уже долго не было, поэтому основной обязанностью военных стало удаление муравьев, вышедших из-под контроля.
Последними были муравье-разведчики, которые имели возможность бесшумно передвигаться. Они патрулировали снега, вокруг муравейника…
Само жилище всех особей находилось подо льдом, поверхность внутренних просторов была покрыта застывшей слюной муравьев, которая при в таком состоянии была твердой, но, чтобы она дошла до такого качества нужно было время, примерно в два световых цикла.
Полный световой цикл представлял из себя два периода, когда был свет, и когда его не было. Нужно было примерно несколько сотен циклов, чтобы особь успела состариться и умереть, принеся пользу муравейнику, а главное — королеве.
Все реки богатств текли именно к королеве. А ей двигали только два инстинкта: уничтожения и расширения. Первый заставлял её уничтожать все, что не принадлежало к её контролю, а второй: это расширять владения и поставки в муравейник любых ресурсов: жизненных, продовольственных, рабочих…
Муравейник расширял владения, когда старая королева отмирала, тогда все особи возвращались внутрь и становились на защиту, в это время пожиралась часть запасов, а военные становились в боевую готовность, утраивались патрули разведчиков. Командоры сидели в муравейнике и занимали место королева, пока из яйца не вылупится две новые, первая займет место старой, а вторая станет ещё одним командором, тогда площадь власти увеличится, а роды продолжаться…
Вокруг выхода из муравейника была огромная тундра, которой не было конца. Это были бесконечные снега, прерываемые изредка пещерами агрессивных зверьков, это были одноглазые, зубастые комки шерсти, с плоскими головами. ИХ задние лапы были мощными, а передние были короче, они могли быстро передвигаться и драться передними лапами, кусаться мощно челюстью… Но против армии муравьев они не могли выстоять.
Военные муравьи отличались мертвой хваткой своих клыков, которыми они закусывали жертву и пускали кровотечение, пока жертва не умрет, они её держали в своих клыках.
Зверьки и муравьи были сходи в размерах, но не в количестве. Пещеры зверьков, при встрече разведчиками, подвергались чистке, а позже их занимали муравьи колонизаторы, выбирающиеся королевой из числа военных.
Колонизаторы брали с собой несколько белых гусениц. Приходили в занятую пещеру, облепливали стенки ледяных помещений своей слюной, после чего та застывала. Они обустраивали полость под хранилище, другую под общую спальню, остальные помещения занимали гусеницы.
Муравьи далее жили в новом доме и охраняли его от новых зверьков. Ведь они имели привычку селится к другим семьям в пределах своего вида. И могли запросто заселить заново отчищенную пещеру. Но муравьи им не давали.
Снега представляли собой бесконечные ледяные пустоши, покрытые снегом, время от времени, примерно раз в десяток световых циклов, шла метель, все муравьи укрывались в логове, снег заметал все, тогда выходили разведчики и военные, на добычу снега, который был в избытке. В такое время часть военных также начинала рыть из муравейника новые ходы и строить новые помещения, хранилища были переполнены, а гусеницы активно производили нарост. Это было хорошее время для вида… для королевы…
Но вечно жизнь муравейника не могла продолжаться, ничто не вечно…
* * *
Червь лежал мертвым… возле него передвигались десяток маленьких паучков. Они и были новой жизнью…
Когда червяк впадал в спячку, в районе середины возник небольшой мешок, растущий прямо из червя. В нем и росло новое поколение. По окончанию времени, в положенный срок, червь умер, мешок порвался и из него выпало восемь мелких пауков, черных, они имели два круглых тельца, соединенных перемычкой.
Заднее было больше переднего в два раза, они были покрыты хитиновым панцирем на спине телец. Также хитин был на ногах, но тоньше и легче. Ноги были длиннее телец в два раза, покрытые незаметным волосяным слоем. У пауков на переднем тельце располагалось в ряд два черных глаза-бусинки, ниже располагалась ещё одна пара, в ней глаза находились на большем расстоянии друг от друга.
Ниже располагался рот, как у червя, отверстие способное сужаться, по краям которого множество мелких зубов, размалывающих пищу. Вокруг рта было две пары черных сильных клыков.
Паучки при рождении выпали из порванного мешка, который стал свисать в сторону, они скатились по поверхности закруглившегося червя и упали на скальную неровность… в окружении тьмы, камней и сырости, они перевернутые трясли лапами, как могли, не понимая, что происходит…
Темнота окутывала их. Они не понимали, что происходит. Но вскоре один из них пришел в норму, самый мелкий по размеру. Он перестал бессмысленно дергаться, и одним мощным рывком перевалился на ноги. Но спокойствие сохранилось не на долго, им овладела паника и он начал быстро перебирать ножками в неизвестно направлении. Он был в десятки раз меньше червя, и ему было сложно преодолевать камни и неровности скального пола.
В процессе движения пришло спокойствие, разум молодого паука стал чистым, в нем возникли желания и стремления, вызванные инстинктом. паук продолжил движение по пещере. Он быстро приноровился и теперь уже мог спокойно обходить камни и другие препятствия.
Он не смотрел куда идет, а шел на ощупь. Кончики лап были снабжены нервами, и он мог щупать поверхности, с которыми контактирует. Паук шел, ничего не видя своими четырьмя черными глазами, просто двигался вперед. Но в заднем тельце вскоре появилась смутная ноющая боль, внутри… это был голод. Инстинкт заставил паука ускорится, поднапрячься…
И через некоторое время он увидел свечение… Это был синий свет. Паук направился к его источнику. Скальный проход шел в этом месте ровно, пространства было так много, что для паука пещера казалась почти равниной…
Он перебирал по скале своими ножками до тех пор, пока не достиг своей цели, тогда силы начали его покидать. Он добрался. Это был нарост, синий нарост, нечто застывшее, на поверхности скальной стены.
Пол пещеры плавно переходил в крутую поверхность, и этот переход и был покрыт наростом. Паук приблизился ещё, свет был мягким, приятны и манящим. он откуда-то знал, что нарост съедобен, это знание уже находилось в его разуме, и он им воспользовался… Он потянулся к ожидаемой еде, высунул свой, не слишком длинный язык и облизнул нарост.
Вкусовые ощущения вызвали наслаждение у паука, и он принялся слизывать пищу, толстым слоем крепящуюся к пещере. Он ещё не знал, что раздает из своего разума импульсы удовольствия, которые уловили его братья и направились к нему.
Вскоре он услышал топот шагов множества ножек. Это его братья шли к нему. О том, что их разум имеет крепкую связь он тоже ещё не знал, никто из них не знал… Но они были одним, единым целым, хоть и не до конца.
Имелась часть собственных мыслей, представленных образами, в разуме, сменяющим друг друга. Так что их все-таки было восемь, что увеличивало способность к выживанию.
