Впрочем, пока в небе никого не видно, так что продолжаем движение. Один раз слышим крики где-то справа, но те быстро затихают, да и выстрелов не слышно. Кто бы там не схлестнулся между собой, для нас они угрозы не представляют.

Выбравшись к реке останавливаемся. Патрушиха. Небольшой водный поток, который никогда не казался чем-то значительным. А теперь внезапно стал серьёзным препятствием.

Самый простой вариант — выйти к Селькоровской и пересечь мост. Он же самый опасный, неизвестно что там может встретиться. По идее машин сейчас не должно быть много: всё началось ранним утром выходного дня. Максимум кто тут может оказаться — дачники, что с рассвета рванули за город. Но исключать столкновение с “зомби” всё равно нельзя. А там где могут оказаться немёртвые, легко предположить наличие трупов, на запах которых могут заявиться и звери.

Другая опция — попробовать перебраться вброд. Тем более, что выглядит река не слишком глубокой и быстрой. В некоторых местах скорее напоминает глубокий ручей. Но при таком раскладе мы все промокнем. И если у меня есть регенерация, способная избавить от простуды, то вот остальные такой роскошью не располагают.

Заняв позицию около деревьев на берегу, размышляю. А сзади доносится тихий шёпот девушки.

— Если направо метров триста пройти, то там русло совсем узкое. Есть пара мест, где можно легко перебраться. Местные дети там даже что-то вроде мостков соорудили.

Кошусь в её сторону, а та добавляет.

— Меня Аней, кстати, зовут.

Киваю. Если всё так, как она говорит, то это может здорово помочь. Как минимум не придётся мочить ноги или рисковать жизнями.

— Тогда вперёд. Я первый, ты следом за мной — наблюдаешь за флангами. Слава замыкает.

При продвижении через дачный комплекс наличие девушки в авангарде было логичным. В случае чего, именно по ней пришёлся бы первый удар противника. Но сейчас первым лучше идти самому, чтобы избежать обнаружения группы и внезапного огневого контакта с противником.

Так и поступаю: медленно продвигаюсь вдоль берега, перебегая от одного укрытия к другому и приглядываясь к заборам по правую сторону. Один раз замечаю в небе птиц и, распластавшись под густым кустарником, подаю остальным знак укрыться. Продолжаем движение только после того, как стая уходит дальше в сторону города. Дожили, млять. Приходится опасаться любой живности, которую видишь.

Место, где русло сужается, видно невооружённым взглядом. Аня права, здесь перебраться будет куда проще. А вон и мостки, которые навела детвора. На основательную конструкцию они не тянут, но пройти по этим доскам, под которые подложены кирпичи и куски ржавого металла, в принципе можно.

Оказавшись рядом с “переправой”, останавливаюсь под прикрытием развесистого дерева. Прохожусь взглядом по противоположному берегу. Вроде бы никого. Только деревья, да кустарник.

Единственное “но”: я собирался свернуть налево сразу, как форсируем реку. Если выполнить манёвр сейчас, то придётся снова переть через садовое товарищество, где может встретиться кто угодно. Хотя, возможно, получится обойти его стороной. Придётся сделать небольшой крюк, но так, наверное, будет безопаснее.

Снова сверкает. На этот раз где-то совсем далеко. Зато сразу в нескольких местах. Что там происходит? Неизвестные ублюдки решили испытать на нас другой вид вооружения? Я пока ещё толком не понял, зачем они задействовали первый. Отталкиваясь от логики, их целью было уничтожение инфраструктуры и подавление сопротивления. Но если с первым они как-то справились, то вот второй пункт вызывает вопросы. Те существа, в которых превратились люди и животные, вполне могут оказаться куда опаснее регулярной армии. Особенно если учесть, что у них нет никакого командования, с которым можно провести переговоры и надавить. Чтобы избавиться от угрозы, придётся перебить абсолютно всех, кто представляет опасность.

В голове мелькает мысль, что на представителя сил вторжения пока тянет только крылатый ублюдок, что мог воздействовать на психику. Это тоже странно.

Встряхнувшись, отгоняю мысли в сторону. Ещё раз осматриваю противоположный берег. Повернув голову к остальным, жестом показываю, что сейчас перейду на ту сторону реки. Убедившись, что меня поняли, начинаю двигаться.

Внутренний параноик ждёт выстрелов или какого-то иного дерьма, но к моему удивлению всё проходит гладко. Добежав по скрипящим доскам до земли, спрыгиваю на неё и сразу же добираюсь до ближайшего дерева метрах в семи от берега. Опустившись около него на колено, осматриваюсь.

А это что за звук? Вертолётный движок? Серьёзно?

Подняв голову, осматриваюсь. Да, это и правда вертолёт. Если не ошибаюсь, то летит вдоль ЕКАД.

Хруст ветки заставляет дёрнуться, опуская взгляд. Бабуля. С тростью в руке и свисающими перед лицом седыми волосами. Бредёт прямо ко мне.

— Помоги, милок. Тут такое творится, что я уже и не понимаю, то ли сплю, то ли в пекло попала. Помоги.

Разглядываю старушку, что медленно ковыляет ко мне, опираясь на тросточку. С трудом удерживаюсь от того, чтобы броситься вперёд, сам удивляясь порыву.

В следующий момент снова накатывает желание помочь ей. Одинокая старая женщина, которая, скорее всего, потеряла родных и теперь не понимает, что происходит. Почему я всё ещё стою на месте?

Когда уже начинаю выпрямляться, включается внутренний рационалист. Откуда здесь взялась эта бабуля? До ближайших дачных участков не так далеко, но не прошла же она несколько сотен метров по зарослям? А если да, то зачем? Логичнее искать помощи на дороге или у соседей, а не бродить среди дикорастущих деревьев.

Ещё один момент — как она меня нашла? Я никого не видел, когда пересекал реку. Ни единого движения. А теперь она топает прямо на меня, взявшись, как будто ниоткуда.

Сзади слышатся быстрые шаги. И голос Ани.

— Бабушка, подождите! Я сейчас.

Твою дивизию! Кто дал ей команду бежать? Какого хера?

Обнаружив, что я всё-таки выпрямился и теперь стою в полный рост около дерева, начинаю поднимать автомат, наводя его на старушку. Руки ощутимо подрагивают. Настолько, что ствол оружия буквально ходит из стороны в сторону.

— Ты что, милок? Зачем старушку хочешь обидеть?

Перед глазами всё плывёт. Вижу, как на меня смотрят добрые глаза, напоминающие мою собственную бабушку. Именно так она смотрела в детстве, когда я приезжал на лето в деревню.

Вашу мать! Она воздействует на психику!

Мысль молнией проскакивает в сознании, сразу же уходя на его задворки, но этого оказывается достаточно для вспышки злости. Веду ствол автомата дальше, стараясь прицелиться. Слышу, как сбоку что-то возмущённо говорит Аня. А сам стараюсь не раствориться в добрых и понимающих глазах, что с укором смотрят на меня, становясь всё ближе.

Почему не жмётся долбаный спусковой крючок? Что такого творится с моими собственными пальцами? И какого хера вырубилось боковое зрение? Сейчас я не вижу ничего кроме тропинки, по которой медленно приближается бабуля. А справа и слева всё залито тёплым солнечным светом, глядя на который хочется выдохнуть и забыть о творящемся вокруг безумии. Почувствовать себя на отдыхе у бабушки в деревне, выкинув из головы всё плохое.

Чувствуя, как разум начинает сдаваться, тянусь к воспоминаниям об Африке. Растоптанные когда-то чувства, клиническая депрессия, неожиданное предложение от случайного знакомого. Обучение на раздолбаной базе под палящим солнцем. Черные шлюхи, дающие за пять баксов. Первый бой. Сослуживец с оторванной ногой, умоляющий помочь и умирающий у меня на глазах. Ощущение собственного бессилия и дикий захлёстывающий страх.

Выстрел. Автомат дёргается в руках, и я снова жму на спусковой крючок. Ещё раз. Снова. Выпускаю пулю за пулей, водя стволом оружия в надежде попасть. Рядом захлёбывается рыдающим криком Аня, а я всё продолжаю стрелять, пытаясь проморгаться и что-то рассмотреть. Перед глазами вихрится каледойскоп цветных пятен, через который сложно что-то рассмотреть. И исчезать он пока не хочет.