– Пошли они прямо на них. Но, понял тогда Ганс; если уберёт парус, не сможет маневрировать. Поэтому просто продолжил свой путь, усердно молясь Богу.

– Неужто не догнали? – предположил Альф. Его глаза выражали сейчас удивление и надежду.

– Отец сказал, шли прямо на них. И он вовремя разгадал пиратский манёвр. Понял – хотят потопить его утлое судёнышко. Но, хладнокровие требовалось от него. Был тогда не один. С твоим ныне покойным отцом, – посмотрел на Астора, продолжив: – Тот, видать разгадав манёвр своего брата лишь доверился его воле.

Подпустив к себе метров на пятьдесят фрегат, резко сменил курс, уйдя против ветра, лишь вскользь коснувшись левого борта пиратского корабля.

Не стреляли.

Видать решил пиратский капитан – если увернутся, то жить рыбакам.

– Ну ка сорванцы, отошли от штурвала! – встав, взял резко левее, для того, чтоб не пытаться больше пройти перед штурмуемым торговым судном, а оказавшись далеко позади выиграть время, уходя в сторону мыса Рюген.

Наблюдал происходящее перед собой; теперь хоть и шли практически параллельным курсом, отчётливо было видно, как пиратский фрегат, стремительно приближается к торговому судну.

– Глядишь, с таким ветром, через четверть часа будем пересекать их курс, – заметил Брюнс.

– Надо бы ещё левее. Но, из-за улова слишком глубоко сидим корпусом в воде, – пожаловался Астор.

– Может всё же повернуть к Дании, пока не поздно? – предложил Яков. Он не на шутку испугался рассказа дяди.

– Всё в руках Бога, – перекрестился отец, читая про себя молитву, глядел в небо, придерживая левой рукой штурвал.

– Смотри, они уже совсем близко, – указал Яков отцу.

Белое облачко отделилось от фрегата. Из него, будто указывая направление прочертилась над морской гладью дымная траектория полёта ядра. Затем донёсся хлопок выстрела. И, тут же, словно маленькими, рождественскими петардами ощетинился дымом фрегат. Это были залпы мушкетов и пистолей.

– На абордаж пошли, – с видом знатока, сказал Альф.

Но, никто не переспросил его, уточняя значение этого слова. И так было ясно всем, что будет дальше.

Корабли коснулись бортами, спутавшись такелажем. Ветром, с опозданием, принесло отдалённый скрежет и треск деревянных бортов. Не столько силён был удар, так, как продуманно шёл по касательной, сколько заранее известен пугающий не только команду торгового судна, но и наблюдающих издалека результат происходящего.

– Сошлись, – обречённо отметил Яков.

Треск стрельбы теперь изредка доносился до их корабля. Отчаянные крики, блеск сабель, а затем стремительно наступившая тишина. Только суетливо носящиеся по палубе торгового судна фигуры людей с мешками, словно муравьи переносящие важные для строительства их муравейника предметы.

Держались левее, но неумолимо приближались к сцепившимся в открытом море кораблям. Как ни старались править, слишком уж силён был попутный ветер, лишь незначительно дававший уходить влево.

Вскоре, когда до них оставалось около одной морской мили, сцепившиеся корабли начали медленно расходиться, так, чтобы ни один из канатов не порвался. Матросы пиратского фрегата следили за этим. Любили свой корабль. Ведь тот кормил их.

Когда пересекли курс, теперь остающихся позади них кораблей, поняли; фрегат разворачивается, для того, чтоб пойти в обратном направлении, в сторону Готланда, где скорее всего и находилась их база, как у настоящих, ушедших давно в историю Витальеров.

Теперь были прямо на пути фрегата.

– Я не подумал о том, что пойдут после на Готланд! – схватился за голову отец.

– Теперь уже поздно. Они видят, мы держим курс к Рюгену. Что левее, что правее, не мешаем им в любом случае. Поэтому, если пойдут за нами, не твоя в том вина, – успокоил Брунс.

Шнява удалялась от неуправляемого, болтающегося на волнах торгового судна. Теперь уже далеко отошли от пересекающего их путь его бывшего курса. Достаточно было лишь слегка повернуть голову назад для того, чтоб сразу определить не идёт ли за ними пиратский фрегат.

Яков не выдержал. Посмотрел. Сказал:

– Они идут за нами, – тем самым взял на себя ответственность данного заявления.

– Идём, как шли, – смирившись судьбой, уповал на Бога отец.

Брюнс и Альф, молились на коленях, среди рыбы. К ним подсели Гвидо и Конрад. Яков принял штурвал у отца, сказав:

– Иди и ты. Я справлюсь.

Отпустил штурвал. Присоединился к общей молитве.

Фрегат быстро нагонял их, будто стояли на месте.

Что хотели от них пираты, ведь знали; ничего не возьмут с бедных рыбаков, кроме улова. Но, неужели так голодны были, чтоб заниматься мелким, ниже собственного достоинства грабежом. Гадал Яков.

Нет, всё же их смерти хотят эти смелые люди, о которых в рыбачьих деревнях ранее слагались легенды. Неужели так боятся их, как свидетелей своего разбоя?

Никто не поворачивал больше головы в сторону нагонявшего их фрегата. Закончив молитву братья курили трубки. Гвидо и Конрад ушли в нос шнявы. Яков уверенно держал штурвал.

– Ну, что рыбачки, как улов? – раздался сверху громкий голос.

И, действительно, слишком высоки были борта у пиратских кораблей. Один из пиратов бросил чалку. Альф быстро, попыхивая трубкой во рту, привязал её к борту шнявы. Теперь шли параллельным курсом.

– Улов хороший. Что есть, того не отнимешь. Али хотите забрать? – смело заговорил отец с высоким, дорого одетым пиратом.

Наверно капитан, отметил Яков.

– Ешьте сами своего лосося. Не для того мы за вами шли, чтоб рыбой разжиться. У нас и так удачный день.

– Что же хотите от нас?

– Скромности, – хитро улыбнулся капитан. На нём был дорогой, довольно длинный парик, чёрная шляпа, руки и грудь защищены доспехами.

Яков случайно встретился с ним взглядом. Как ни старался избежать этого, всё же был неосторожен. Хоть тут же и отвёл свой, но, как показалось – навсегда запечатлелось в его памяти это лицо.

С лёгким оттенком ухмылки, надменный взгляд, заранее всё наперёд знающего, человека. Пронизывающие насквозь светло-карие, оттенка рома глаза. Показались Якову выискивающими возможность разглядеть каждого, чтоб вырвать потом с мясом наружу правду из того, кто был хоть капельку опасен ему. Прямой, волевой нос и небольшой подбородок.

Прижал к себе Конрада. Тот, почувствовав заботу, не отходил больше от брата.

– Мы и так скромны.

– Нет. Не той скромности. Мне требуется молчание.

– Не проболтаемся об увиденном, – заверил отец.

– Пусть каждый поклянётся в этом, при мне перед Богом.

– Поклясться? – удивились Брюнс и Альф.

– А как же!? – улыбка ярче проявилась на его, до этого холодном лице. Якову показалось, этот разговор доставляет удовольствие пирату:

– Вы же молились ещё недавно, как мы могли наблюдать с палубы своего фрегата, – обернулся к тут же загоготавшей толпе на палубе.

– Хорошо. Мы дадим клятву перед Богом. Но, для этого нам нужен крест, – сказал Брюнс.

– Не проблема, – распорядился у себя на борту капитан.

Через минуту ему преподнесли большой, словно взятый из корабельной часовенки, что явно отсутствовала на пиратском фрегате, позолоченный крест.

– Держи, – кинул его Брюнсу. Знал, поймает.

Оказался тяжёлым, держал двумя руками, прижав к груди.

Встали в нерешительности, не зная с чего начать.

– Повторяйте за мной, – словно дирижёр взмахнул руками:

– Перед лицом всемогущего Бога, даём клятву в том …, – на мгновение задумался, – … что ни одному человеку, будь он даже мёртв не поведаем увиденного сегодня. …

Все хором повторили за ним.

– … В случае же, если, кто-то из нас не сдержит своего слова, пусть кара небесная покарает его тут же …, – подождал пока повторят. Затем, будто Лютеранский пастор, произнёс; – Амен.

Сделал жест рукой Альфу, чтоб тот отшвартовался.

Альф, дрожащими руками не мог справиться с канатом. Ему тут же помог Брюнс, отдав крест Астору.

Корабли медленно расходились.