Руководствуясь соображениями экономии, Лесли сняла себе комнату неподалеку от больницы, в мансарде одного из домов, из окна которой открывался вид на море серых крыш, над которым возвышались дымящие трубы каминов. Этот пейзаж производил удручающее впечатление, а комната была неуютной, но у Лесли не было времени на то, чтобы подыскать себе что-либо более подходящее, потому что все время с утра до вечера она проводила в больнице Святого Эндрю.

Она была единственной женщиной в группе, но уже после первой недели отчужденность исчезла, и большинство товарищей по учебе стали воспринимать ее присутствие, как нечто, само собой разумеющееся. Во время занятий в лаборатории все студенты работали парами, и «парой» Лесли был Ричард Уайт, решительный молодой человек, у которого были волнистые рыжие волосы, а в голубых глазах светились озорные огоньки. На всех лекциях он упорно занимал место рядом с ней, но она так же неизменно оставалась совершенно равнодушна к проявлениям внимания с его стороны, и так продолжалось до тех пор, пока им не довелось впервые побывать в секционном зале.

Вдыхая стойкий запах фенола и формальдегида, увидев длинные ряды колб с заспиртованными в них человеческими органами, Лесли пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не повернуть назад, не убежать из этого жуткого места. Ричард первым заметил ее бледность, и тогда, схватив одну из колб, он встряхнул посудину перед Лесли.

— Ну зачем так огорчаться? Ведь это, слава богу, не твои почки!

Лесли рассмеялась, и ее лицо снова порозовело.

— Вот так-то лучше, — прошептал он. — А то ты сама стала похожа на труп!

С этого дня они стали большими друзьями, и хотя Ричард, разумеется, не стал бы возражать против того, чтобы их отношения были бы более близкими, чем просто дружеские, но Лесли была всецело поглощена работой, чтобы обращать внимание на что-либо кроме нее.

На третьем году учебы наставником Лесли стал один из ведущих специалистов больницы. Наконец-то она была как никогда близка к своей заветной цели, с улыбкой вспоминая о том, как еще в свою бытность наивной медсестрой-практиканткой, она отчаянно завидовала студентам-медикам, попятам следовавшим за врачами, совершавшими обход. Теперь она сама была одной из них.

Иногда она вдруг начинала сомневаться в том, что сумеет успешно сдать предстоящие экзамены. Нет, права была все-таки Пат, когда говорила, что с этой учебой у нее совсем не останется времени на обычные, земные развлечения; и длинные летние вечера, когда так хорошо было бы кататься на лодке по реке или же отправиться играть в теннис, проводились ей теперь над учебниками по патологии, акушерству и бактериологии. Узнать предстояло еще очень многое, но вот только времени, что было отведено на то, чтобы все это выучить, категорически не хватало.

Выпускные экзамены проходили в большом здании неподалеку от Харли-Стрит, и выпускники медицинских факультетов всей страны расхаживали теперь по площади, скрытой за Мэрилебон.

Когда они снова встретились с Ричардом по окончании экзаменов в одном из кафе, собираясь перекусить, Лесли была в полной уверенности, что она провалилась.

— Чепуха! — уверенно сказал он. — Ты просто позволяешь своим чувствам взять верх над собой.

— А ты что, уверен, что ты все сдал? — поинтересовалась она в ответ.

— Разумеется, нет!

Здесь их взгляды встретились, и оба они рассмеялись.

— Ладно, — ворчливо продолжал Ричард, — но я все же тешу себя надеждой на то, что если я провалился, то и ты не прошла.

— Как не стыдно так говорить!

— Наоборот, это самый большой комплимент, который я только могу сказать тебе! Я так привык к тому, что ты была всегда рядом, что просто не представляю, что мне еще целый год придется проторчать в больнице, в то время как тебя там уже не будет. — Отбросив со лба волосы, сидя напротив, он в упор смотрел на нее через стол.

За те пять лет, что они провели вместе, она, конечно, повзрослела, изменилась до неузнаваемости, и в свои двадцать три года в полной мере обрела то очарование, которое лишь начинало угадываться в ней, когда ей было восемнадцать лет. Ее густые волосы, сохранившие свой прежний цвет медовый оттенок конфеты-ириски, были уложены в узел на затылке — возможно не слишком оригинальная прическа, но зато она лучше всего подходила безупречному овалу ее лица. Исчезла некоторая угловатость, присущая всем юным девушкам, в движениях появилась некая особая плавность, отчего у каждого, кто смотрел на нее, возникало ощущение, что ей непременно следовало бы стать танцовщицей.

— Ты стала теперь еще более очаровательной, чем когда я увидел тебя в первый раз, — невольно продолжал Ричард.

— Вздор! Когда тебе целыми днями приходится общаться с больными людьми, то любой нормальный, здоровый человек покажется писанным раскрасавцем!

— Я вовсе не шучу, Лесли, — сказал Ричард с несвойственной ему напористостью. — Я уже очень давно хотел сказать тебе кое-что. Я не надеюсь на то, что мне повезет, но я все же скажу. Я безумно тебя люблю и хочу на тебе жениться.

Лесли в смущении опустила глаза и осталась сидеть, глядя в стол. Было бы очень глупо делать вид, будто бы она никогда раньше не догадывалась о том, к чему все это идет, но только, что она может сказать сейчас в ответ?

По ее низко опущенной голове Ричард догадался, каким будет ответ.

— Только не надо печалиться, радость моя. Ведь я звал тебя замуж, а не на собственные похороны!

Это шутливое замечание достигло цели: Лесли взглянула на него и улыбнулась.

— Дорогой Ричард, ты наверное и в рай будешь возноситься с шуткой на устах.

— Если я туда и в самом деле попаду, то это само по себе будет самым большим приколом! — Он вопросительно посмотрел на нее. — Догадываюсь, что ответ, по всей вероятности, отрицательный?

— Мне очень жаль, но это так. Ты симпатичный — ты мне очень нравишься — но вот только я тебя не люблю.

— Тогда может быть откроем совместную практику? Только так я смогу каждый день видеть тебя!

— Не говори глупостей. Мы бы умерли с голода, прежде чем сумели бы собрать себе достаточно пациентов.

— Я был бы просто счастлив умереть вместе с тобой.

— Ричард, ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным?

— Еще совсем недавно, только что, я говорил с тобой очень серьезно, тихо сказал он, — но от этого мне лично не было никакого проку.

Она снова смущенно опустила глаза.

— Мне очень хотелось бы сказать «да», но только это было бы нечестно по отношению к тебе. Но ведь ничто не мешает нам остаться друзьями.

— Для врача ты кажешься довольно наивной, — сухо сказал он. — Или может быть ты думаешь, что я не такой как все люди — из плоти и крови, а деревянный, да?

Лесли смущенно покраснела.

— Мне кажется я сегодня целый день говорю невпопад.

— Это моя вина. Мне следовало бы хорошенько подумать, прежде, чем спрашивать тебя. — Протянув руку, он сжал ее ладонь в своей. — Ну, разумеется, мы останемся друзьями; только для моего душевного спокойствия будет лучше, если впредь я не буду видеться с тобой слишком часто. Вообще-то мне предложили работу на материке, и если я все-таки сдам выпускные, то соглашусь на это место.

Лесли в изумлении смотрела на него.

— Ну надо же, даже такой болтун, как ты может быть скрытным, когда сам этого захочет! И куда ты собрался?

— Я не хочу говорить тебе об этом. Если я исчезну отсюда на год или на два, то тогда ты может быть начнешь осознавать, что ты потеряла.

Лесли постаралась ничем не выдать своего разочарования; вот оно что, значит, еще даже не сделав предложения, он предвидел, что получит отказ, и строил соответствующие планы на будущее; и не удивительно, что он так философски воспринял ее отказ.

— Я догадываюсь, о чем ты, должно быть, подумала сейчас, — заговорил он, нарушая тем самым ход ее мыслей, — и скажу тебе, что тут ты не права. Я догадывался, что получу от ворот поворот, поэтому и подыскал себе работу за границей. Но все это лишь из-за того, что я на все сто процентов уверен, что ты не выйдешь замуж до тех пор, пока у тебя не появится наконец возможность работать самостоятельно. — Слегка подавшись вперед, он пристально глядел на нее. — Потому что ты задалась целью в одиночку перевернуть этот мир.