Яркие витрины магазинов, выстроившихся вдоль Кингз-Роад, Челси, призывно пестрели, демонстрируя самые последние новинки мира моды и стараясь во что бы то ни стало обеспечить себе непрерывный приток покупателей. Время от времени в утренний шум улицы вдруг ненадолго врывались обрывки какого-нибудь шлягера, занявшего почетное последнее место в двадцатке популярности, и плотный поток машин тянулся по шоссе в сторону лондонского Вест-Энда, чтобы с наступлением вечера устремиться в обратном направлении.

В том месте, где Кингз-Роад становилась заметно уже, а на смену престижным бутикам приходили магазины, торгующие дешевыми товарами, за высокими, ажурной ковки чугунными воротами открывался въезд на небольшую, извилистую аллею, с одной стороны к которой вплотную подступал ряд высаженных здесь темно-зеленых кипарисов. Для праздного прохожего это было не более чем просто необычный оазис тишины и покоя посреди городской суеты, а для тех, кто изо дня в день проделывал короткий путь по этой аллее и переступал порог величественного особняка, массивные, выложенные из красного кирпича, стены и изящные башни которого навевали воспоминания о старинных усадьбах и фамильных замках, это место было символом надежды или отчаяния, жизни или смерти.

Но вот для Лесли Форрест, медсестры-практикантки, это было просто «Дворцом Коридоров, и причем каждый длиной в целую милю, не меньше!»

— Ох уж эта «Больница Святой Катерины»! Бедные мои ноженьки! — как-то раз мученически вздохнула она, входя в комнату отдыха для медсестер и устало опускаясь в мягкое кресло с несколько потертой обивкой. — И чего ради я выбрала себе для практики такое древнее заведение, как это?

Пат Роджерс, миловидная, но несколько полноватая девушка, в одиночестве сидевшая здесь до того, как появилась Лесли, оторвала взгляд от страницы раскрытой книги:

— Ради учебы, разумеется, потому что курсы медсестер при нашей больнице считаются одними из самых лучших в Лондоне. Но я уверена, что если ты хорошенько попросишь Матрону, то она обязательно переведет тебя в другое место. Кто-кто, а уж она-то должна знать хотя бы одну такую больницу, где ходить тебе вообще не пришлось бы!

Лесли усмехнулась и принялась растирать рукой лодыжки.

— Еще слава богу, что мне в эти выходные не придется работать. В пятницу я уеду к сестре, и рассчитываю все два дня не выбираться из постели!

— И чтобы сестрин муж подавал бы тебе прямо в постель всякие там завтраки и обеды!

— Куда там! Он наверняка станет рассчитывать на то, чтобы это я прислуживала бы ему!

Пат отправила в рот очередную конфету из лежавшей у нее на коленях коробки с шоколадом, после чего протянула коробку подруге.

— Кстати, как он там?

— Не плохо. Мы с ним успешно поддерживаем отношения вооруженного нейтралитета.

— А как Жанет на это смотрит?

— Она ничего не замечает. К тому же она глубоко убеждена, что Тод во всем и всегда поступает исключительно правильно.

— Ничего, прожив с ним еще лет несколько, она наверняка станет считать иначе, — сухо сказала Пат. — Кстати, как долго они уже женаты?

— Немногим больше трех лет; они поженились через полгода после того, как умер папа. Тогда мы с Жанет переехали в квартиру, а дом начали сдавать внаем, под меблированные комнаты. Тод был нашим самым первым квартирантом — пока он не женился на Жанет.

— После чего он вселился в твою квартиру и перестал платить за жилье!

— Это было не совсем так, — печально проговорила Лесли. — Мы жили все вместе, в одной квартире, пока у Жанет не родился Бобби, и к тому времени я поняла, что продолжать учебу в университете мне не по средствам, поэтому я решила все разом бросить и заодно съехать и от них тоже.

— Ты могла бы и продолжать учиться, если бы только не отдавала сестре половину своей стипендии, — возмущенно выпалила Пат. — У меня в голове не укладывается, как у нее вообще хватало совести брать у тебя эти деньги!

— Жанет никогда не понимала того, что каким трудом мне это доставалось.

— Неужели она такая бестолочь!

— Она не бестолочь, — возразила Лесли. — Она просто ничего не смыслит в том, что связано с деньгами.

— Однако для того, чтобы забирать половину твоей стипендии и не дать тебе стать врачом, ее понятия оказалось вполне достаточно.

— Но ведь на те деньги, что тогда зарабатывал Тод, она бы не прожила. — Лесли стоило большого труда придать своему голосу некоторую веселость. — Но в любом случае, я скорее всего рано или поздно бросила бы это учение. Даже первый курс оказался для меня слишком трудным.

— Если бы у тебя была возможность, ты бы доучилась до конца. Не болтай ерунды. И вообще, тебе с самого начала не следовало бы нисходить до столь простецких отношений с Жанет. — Заметив, однако, как погрустнела подруга от одного лишь упоминания об этом, Пат решила, что будет лучше переменить тему для разговора. — Но все-таки мне кажется, что тут тебе будет лучше; а если и по окончании учебы здесь медицина тебе не надоест, то может быть ты даже и выйдешь замуж за какого-нибудь врача — если они и тогда будут приударять за тобой, так же как сейчас!

— Они не прочь приударить за каждой юбкой! — Лесли встала с кресла, сладко потянулась и подошла к зеркалу, висевшему над каминной полкой. Из зеркала на нее смотрело ее отражение — сероглазая девушка, у которой было в точности такое же, как и у нее овальное лицо с высокими скулами; в глазах девушки из зазеркалья внезапно блеснули золотистые, искорки, так подходившие по цвету к ее длинным, густым волосам цвета меда, которые были теперь старательно зачесаны и прочно заколоты под туго накрахмаленной белой шапочкой. — Пойдем, Пат. Работа ждет.

— Не надо о работе! Эх, поспать бы сейчас… У меня сегодня утром не было времени даже на то, чтобы тихо прикорнуть где-нибудь в уголке!

Разнося по палатам подносы с чаем, Лесли не переставала раздумывать над тем, решилась бы она снова на то, чтобы пойти в медсестры, если бы только ей было бы известно заранее, о долгих бесконечных часах угнетающе монотонной работы, которая также станет частью ее обязанностей. Это настолько не соответствовало ее былым романтическим мечтам, в которых она видела себя легко порхающей от пациента к пациенту, неся в руках животворящую плазму! На деле все оказалось гораздо прозаичнее: порхать по большей степени приходилось от постели больного в уборную с судном в руках.

Лесли мельком взглянула на часы, висевшие на стене, над дверью палаты. До окончания дежурства оставалось еще больше трех часов, а тремя днями раньше исполнился месяц, как она начала учиться на курсах медсестер. Хватит ли у нее душевных сил и терпения на то, чтобы закончить обучение, или же она оправдает насмешливое пророчество Тода и уйдет отсюда, так и не доучившись, чтобы затем подыскать себе занятие менее утомительное? Лесли поспешила поскорее избавиться от этой мысли. Всю жизнь, сколько она себя помнила, ей хотелось стать врачом, и поэтому, когда смерть отца и последовавшее вслед за этим несостоятельное с финансовой точки зрения замужество Жанет стали преградой на пути осуществления этой заветной мечты, Лесли, не находя другого выхода, решила выучиться хотя бы на медсестру. Но теперь, ощущая себя усталой и подавленной, она уже не была так уверена, что то принятое ею решение было единственно верным.

И действительно, на протяжении последующих месяцев ею более чем однажды овладевало труднопреодолимое желание бросить все и уйти, и не поддалась она этому искушению лишь из-за того, чтобы не дать мужу сестры лишний раз доказать свою правоту. Но со временем работа стала казаться проще, и Лесли уже с любопытством и не без некоторой зависти поглядывала на совершавших обходы врачей, за которыми преданно следовали группы студентов-медиков. Если бы она только могла стать одной из них; слушать, как зачитывается вслух история болезни пациента или ставится диагноз. Время от времени Пат выражала недовольство тем, что им приходится слишком много заниматься, но вот Лесли была готова с радостью пожертвовать даже своим свободным временем, если бы у нее только была возможность посвятить его лекциям более серьезным и глубоким, чем те, что читала им сестра-наставница.