И только когда уже был принесен кофе, Лесли вдруг обратила внимание на человека, одиноко сидевшего за дальним столиком. Он ей определенно казался ей знакомым, и она уже было собиралась спросить у Филипа, а не один ли это из их бывших пациентов, как она внезапно вспомнила, что именно с этим человеком она столкнулась прошлой ночью в коридоре гостиницы, когда выходила из комнаты Филипа. И словно почувствовав на себе ее взгляд, странный человек поднял голову, на мгновение остановил на ней свой взгляд и тут же снова отвернулся.

— Как странно, — сказала Лесли вслух.

— Что странно? — поинтересовался у нее Филип.

— Вон тот маленький человек. Вон тот, что обедает один за столиком в углу.

Филип взглянул через плечо на незнакомца.

— А чего в нем такого особенного. Ведь это простой тайный агент, скрывающийся под видом обыкновенного банковского клерка! И все же, почему ты обратила на него внимание?

— Когда позавчера я выходила от тебя, то столкнулась с ним в коридоре. И все время, пока я шла до лестницы, он смотрел мне вслед.

— Это является доказательством его хорошего вкуса!

— Но он так странно смотрел на меня.

— Скорее всего он итальянец! — Филип все еще пребывал в игривом настроении. — Тебе пора начать привыкать к восхищенным взглядам, дорогая. Потому что очень скоро подобные типы станут пытаться при возможности ущипнуть тебя за попку! — он подал знак принести счет, и Лесли смотрела, как он расплачивается с официантом.

"Ему не мешало бы подстричься", — критически думала она, глядя на начавшие завиваться у шеи прядки темных волос, и ей казалось, что сердце ее вот-вот растает от переполнявшей его нежности.

— О чем это ты замечталась? — поинтересовался он.

— Ни о чем. Я просто смотрела на тебя.

— Может быть ты уже жалеешь о чем-нибудь, Лесли?

— Да как у тебя язык повернулся сказать такое? Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что мы с тобой не встретились раньше.

— Встретились, — тихо сказал он, — но тогда я был слеп. — Протянув руку через стол, он взял ее ладонь в свою. — Когда я думаю, о том понапрасну потерянном времени — о том как я мог бы быть счастлив…

Выйдя из ресторана, они поехали прямиком на станцию. К их большому разочарованию в поезде оказалось слишком многолюдно, и им пришлось сидеть в противоположных концах вагона. Лесли время от времени начинала дремать, и когда они прибыли в Кур, на улице уже становилось темно. Сойдя с поезда, они пошли по платформе.

— Надеюсь, что бог не допустит, чтобы в поезде на Аросу было так же много народа, — сказал Филип. — Для меня было невыносимо быть так далеко от тебя. Если бы только я…, — тут на них нечаянно налетел человек с огромным свертком в руках, и Филип с возгласом раздражения, на смену которому пришло удивление, взглянул в его сторону, узнавая Акселя Бертью. — А вы что здесь делаете! — воскликнул он.

— Один из наших пациентов ждал посылку, но она по ошибке оказалась заслана по совершенно другому адресу, и мне позвонили со станции Кура.

— А вы-то тут причем? — подумав о том, что им придется проделать весь дальнейший путь до Аросы в компании Акселя, Филип не смог скрыть своего раздражения. — Вы врач, а не почтовый рассыльный.

— Но больной очень беспокоился, — быстро ответил Аксель, — к тому же у меня на это ушло всего каких-нибудь два часа. А если мы поспешим, то сможем еще успеть на поезд.

Они молча прошли через площадь, туда, где останавливался их поезд. Стало ясно, что тихо поговорить с глазу на глаз сегодня им уже не удастся. Аксель был очень оживлен и говорил не умолкая, и тогда Лесли откинулась на мягкую спинку сидения и закрыла глаза. И почему только судьбе было угодно, чтобы он оказался здесь именно сегодня вечером?

Путешествие в горы было долгим, и когда они наконец оказались в Аросе, Аксель обеспокоенно посмотрел в окно.

— Если бы я только знал, что вы, мистер Редвуд, приедете именно на этом поезде, я бы договорился в клинике, чтобы нас встретила машина. Может быть мне все же стоит позвонить, чтобы они прислали бы сюда за нами автомобиль?

— Если вас это не затруднит.

Аксель тут же торопливо зашагал вдоль длинной платформы, и едва лишь он успел повернуться к ним спиной, как Филип схватил Лесли за руку, увлекая ее за собой через пути, туда, где в ожидании седоков стояли сани. Он довольно бесцеремонно втолкнул ее вовнутрь, захлопнул дверцу и что-то отрывисто сказал вознице. Звонко щелкнул кнут, раздалось гортанное "Ja, ja", и сани понеслись по дороге.

— И поделом ему, — хмуро проворчал Филип, и Лесли не смогла сдержать смеха.

— Бедняга Аксель — его наверное хватит удар!

— Но я уже больше не мог вести светские разговоры и казаться вежливым, когда в душе я проклинал его, мысленно посылая его к черту! И ненавижу любого, кто не дает нам побыть вместе.

Он привлек ее к себе, осыпая торопливыми поцелуями, пока наконец их губы не встретились. Страсть был столь безудержна, а желание к полному воссоединение столь трудно преодолимым, что, когда сани свернули на идущую по крутому склону дорогу, ведущую к клинике, они не без некоторого облегчения наконец разжали объятия.

Лесли начала торопливо приглаживать волосы.

— Не могу же я приехать в таком виде.

— Хоть бы мы никогда туда не приезжали бы! — так сказал об этом, что Лесли вдруг сделалось страшно.

— Дорогой, что с тобой?

— Я не хочу расставаться с тобой.

— Но ведь я по-прежнему буду там. Мы будем видеться каждый день.

— И это хуже всего. Быть рядом с тобой, и не иметь возможности обнять… поцеловать тебя…

— Но ведь это не надолго.

— Может быть пройдет еще несколько месяцев, прежде, чем наступит тот день, когда мы опять будем вместе. Когда мы были в Цюрихе, такое положение представлялось мне вполне терпимым — но вот теперь наверное я не смогу…

— Не говори ничего, Филип.

— Я должен как можно скорее поставить в известность Дебору. Я больше не могу ждать.

— Но ты должен! — Он снова попытался обнять ее, но Лесли оттолкнула его от себя. — Филип, осторожнее, мы уже у самой клиники.

По началу он как будто проигнорировал ее слова, но затем, с тяжелым вздохом выпустил ее из своих рук.

— Нам нужно обязательно снова встретиться наедине. Сегодня не получится. Но завтра вечером, у тебя как будто нет дежурства, так? — Она покачала головой. — Тогда я приду к тебе в комнату — нет, наверное будет лучше, если ты сама придешь ко мне в кабинет.

— А это разумно?

Вместо ответа он лишь молча заглянул ей в глаза, и ей стало ясно, что все предрешено, и будь это благоразумно или нет, но уже ничто не сможет удержать их порознь.

— Тогда до завтра, — согласилась она.

И прежде, чем он успел что-либо ответить, сани остановились у крыльца, и торопливо пожелав ему спокойной ночи, она спрыгнула на снег и взбежав по ступенькам, открыла дверь вестибюля.

На следующее утро, делая обход, Лесли казалось, что ее любовь к Филиппу придавала каждому ее действию какой-то особый смысл и значимость. Изменилось только одно: ее отношение к Деборе. Вызванное личной заинтересованностью желание побыстрее видеть ее полностью выздоровевшей было столь велико, что временами Лесли даже начинали мучить угрызения совести. Она откладывала свой утренний визит в палату Деборы так долго, как это только было можно, и только когда стало ясно, что перенести его на более позднее время уже невозможно, она все же направилась к двери маленькой палаты в самом конце длинного коридора.

Открыв дверь, она вскрикнула от изумления, увидев Ганса Каспера сидящим в кресле, придвинутом к кровати.

— Я не знала, что у вас посетитель, — сказала Лесли, извиняясь. — Я зайду попозже.

— Не стоит, — сказала Дебора, как-то загадочно улыбаясь. — Заходите и познакомьтесь с Гансом.

— Мы уже знакомы.

Каспер испуганно взглянул на Лесли, но она сделала вид, что не заметила этого.