— И чем она тогда занялась?

— Отравляла жизнь мне с апреля по ноябрь! К счастью в том году снег выпал рано, и как только ее друзья снова заявились сюда, она встретила их в наилучшей форме и во всеоружии. Но только когда в тот раз они уехали, она уехала отсюда вместе с ними — и за целый год, до наступления следующего зимнего сезона, так здесь ни разу и не появлялась. — Он стоял, потупив взгляд, разглядывая снег у себя под ногами. — И когда она в конце концов соизволила снова объявиться в этих местах, до тут же дала мне недвусмысленно понять, что весной она опять уедет.

У Лесли перехватило дыхание, стоило ей только представить себе всю драматичность ситуации, скрывающейся теперь за сухой констатацией фактов.

— И что вы тогда сделали?

— Не согласился. Я был не готов иметь приходящую жену, и, разумеется, сказал ей об этом. И тогда она покинула меня навсегда. После того, как это случилось, я забросил все остальное, и посвятил всего себя клинике. Мне очень не хотелось и во второй раз допустить ту же самую ошибку, и самым верным средством для того, чтобы ее избежать, было избегать женщин. Вот почему я так негодовал, когда приехали вы! — тут он едва заметно улыбнулся. — Так что теперь вы видите, что Марта Робертс здесь не при чем. Просто в каждой молодой женщине я видел Дебору; и это как будто напоминало мне о том, что у меня нет дома, нет детей, нет даже путевой жены!

— Но почему вы не женитесь еще раз? Даже если… даже если вы больше никогда в жизни сможете полюбить так сильно, как вы любили свою жену, но может быть просто вы не будете чувствовать себя таким одиноким?

Редвуд ничего не сказал, и по выражению его лица Лесли поняла, что он раздумывает над ее вопросом.

Ужаснувшись тому, что тут она, видимо, перегнула палку, стараясь заглянуть ему поглубже в душу, она быстро проговорила:

— Пожалуйста, ничего не говорите. Я не имела права спрашивать вас об этом.

— А почему бы и нет? При данных обстоятельствах ваш вопрос вполне закономерен. Я просто думал над тем, как бы получше ответить на него. — Он немного помолчал. — Вся трудность в том, что мое объяснение — которое до сих пор я считал наиболее логичным — больше мне таковым не кажется.

Не вполне понимая, что именно имеет в виду Рэдвуд, Лесли продолжала озадаченно глядеть на него, и, почувствовав это, он покорно вздохнул.

— Брак — это нечто большее, чем просто обоюдное желание двоих людей жить вместе. Он также включает в себя множество других вещей — того, что человеку бывает трудно даже просто осознать сразу. После того, как я решительно не согласился с теми дурацкими идеями, соответствовавшими представлениям моей жены о нашей последующей семейной жизни, ко мне приехал сам сэр Лайонель — ее отец. Он полностью разделял мои взгляды и фактически был согласен с моей точкой зрения, но Дебора была его дочерью, и больше всего его одолевали страхи касательно того, что станется в дальнейшем с ней, если я подам на развод.

— Какие такие страхи? — допытывалась Лесли.

— О том, чем Дебора станет заниматься, если я предоставлю ей полную свободу выбора. Она тупа и упряма, — равнодушно продолжал он, — и к тому же совершенно не умеет разбираться в людях. Ее привлекает мужское общество. Сложите воедино все эти факты, и вам станет ясно, почему сэр Лайонель так опасался за нее.

— Но судя по тому, что замуж-то она вышла именно за вас, что-то не похоже на то, что она так уже совсем не разбирается в людях! — не сдержавшись, выпалила Лесли.

— Она вышла за меня замуж, потому что у меня была репутация неприступного жениха, — возразил Редвуд. — А избалованные молодые девушки не любят довольствоваться малым, они хотят всего и сразу. К тому же сэр Лайонель был убежден, что нам с Деборой все-таки еще помиримся. Он был уверен, что если я не дам ей развода, она снова вернется ко мне. Я со своей стороны постарался доказать ему, что наш брак уже не сохранить — что от этого все равно не будет никакого прока — но он отказался верить в это. Он попросил меня не разводиться с ней так долго, как это только окажется возможным… говорил еще, что единственный стабильный фактов в ее жизни это я и что я не должен бросать ее.

— И вы согласились?

— Да. Я сказал, что не стану брать развода по крайней мере до тех пор, пока по-настоящему не полюблю другую женщину. — Сказав это, Филип Редвуд взглянул на Лесли. — Вы считаете, что я тогда был не прав? Не бойтесь сказать мне об этом.

— Я не думаю, что кто бы то ни было наделен правом распоряжаться судьбой другого человека. Или вторгаться в чужую личную жизнь. И если только человеком в данном случае не движут религиозные причины, то препятствовать чьему-либо разводу просто подло.

— Я так не считаю. Уйдя от меня, она в первый же год дважды просила о разводе. Первый раз она собралась выйти замуж за американца из Техаса, у которого до нее уже было четыре жены, а второй раз у нее в женихах ходил двадцатилетний мальчик. В прошлом году она тоже собиралась замуж за какого-то плясуна-балеруна, но только он нашел себе еще кого-то и скрылся с новой пассией в неизвестном направлении, прежде, чем я успел вынести свое решение!

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сухо проговорила Лесли, — но все же я не уверена, что у кого бы то ни было есть право единолично решать будущее другого человека.

— Вот это-то я теперь и сам начинаю понимать, — сказал он. — У меня не было права препятствовать Деборе выходить замуж за на ее собственное усмотрение, за кого ей заблагорассудится — даже если она и ушла бы от них сразу же после церемонии!

— Так в чем тогда ваша проблема?

— Меня мучает советь, — и заметив, как Лесли озадачена его словами, он горько усмехнулся. — Не думайте, я изменил свое мнение, вовсе не потому что якобы признал его ошибочным. Я его изменил, потому что меня это вполне устраивает. Я тоже хочу быть свободным человеком. — Он сделал шаг вперед, ее навстречу, и при лунном свете его фигура казалась еще более темной и высокой. — Черт возьми, что же это получается, доктор Лесли Форрест? Зачем вы появились здесь и положили конец моим иллюзиям?

Дрожа от неведомого чувства, анализировать которое она даже и не пыталась, Лесли попятилась назад.

— Но почему? Что я такого сделала?

— А потому что вы заставили меня верить в то, что любить хоть кого-нибудь — даже если постоянно ссориться при этом — в сто раз лучше, чем вообще никого не любить. И стоило мне только осознать это, как я снова стал нормальным, живым человеком. Я понял, что согласился поступить так, как предложил мне сэр Лайонель, только потому что пытался любыми путями избежать скандала, который наверняка последовал бы за разводом — я не хотел того, чтобы мое имя затаскали бы по газетным полосам. Вот почему я так строго судил ее поступки.

— По крайней мере вы самому себе признались в этом!

— Но только лучше мне от этого не стало.

— Вы слишком несправедливы к себе, — запротестовала Лесли. — Вы поступали так как поступали, потому что были уверены, что тем самым защищаете свою жену. Я знаю, что вы станете мне сейчас говорить, что никогда не приняли бы ее обратно, но возможно где-то в глубине души вы все-таки надеялись, что в конце концов она все же вернется к вам.

— Никогда! У меня никогда ни такой надежды, ни подобного желания. После того как она ушла, у меня было очень много времени, на то, чтобы разобраться в себе и в своих чувствах к ней, и я уверяю вас, что это не было любовью. В общем-то теперь я знаю, что никогда не любил ее — ту Дебору, которой она была в реальной жизни. Я женился на девушке, которой на самом деле не существует. Она жила только в моем воображении. Дебора же просто внешне походила на мой идеал. Но вот эмоционально и духовно мы находились с ней на разных полюсах. — Он широко развел руками. — Он теперь все кончено. Я хочу забыть этот кошмар. Я должен начать новую жизнь; наверстать упущенное время.

— Я так рада за вас, Филип, — искренне одобрила Лесли, и тут же испуганно замолчала. Отчего же, черт возьми, она вдруг решила назвать его по имени? — Извините, мистер Редвуд, ваше имя вырвалось у меня нечаянно, я оговорилась.