Никто не засмеялся, и он продолжил:
— Впрочем, он весит слишком мало, так что с нами все будет в порядке. Этот макет изготовлен для того, чтобы люди доктора Рейнолдса имели перед собой образ, который поможет им сосредоточиться. На атомную бомбу он похож не больше, чем я на Сталина, но изображает (если бы там был плутоний) то, что мы, физики, называем подкритической массой. Со времени процессов по делам атомного шпионажа всем прекрасно известно, как устроена атомная бомба. Плутоний излучает в единицу времени постоянное число нейтронов. Если масса мала, большая часть нейтронов уходит вовне. Но если она достаточно велика и достигает критических размеров, нейтроны поглощаются в количестве, необходимом для начала цепной реакции. Вся хитрость в том, чтобы быстро создать критическую массу, а потом бежать, спасая свою шкуру. Это занимает буквально считаные микросекунды, сколько времени именно — умолчу, не желая огорчать офицеров из отдела безопасности.
Сегодня мы намерены выяснить, может ли мысль влиять на нейтронное излучение. Теория, достаточно надежная, чтобы разрушить два крупнейших города Японии, гласит, что излучение каждого отдельно взятого нейтрона — дело случайное, но суммарное излучение неизменно, как неизменно движение звезд. А если бы дело обстояло иначе, то изготовить атомную бомбу было бы вообще невозможно.
Согласно стандартной теории, то есть теории, которая подтверждена опытом, эта подкритическая масса имеет шансов взорваться не больше, чем обыкновенная тыква. Наша опытная группа попробует доказать, что это не так. Эти люди сконцентрируют свои силы и постараются увеличить вероятность испускания нейтронов, благодаря чему шар взорвется, как настоящая атомная бомба.
— Доктор Саттерли, — спросил вице-адмирал с «крылышками», — а вы-то сами считаете это возможным?
— Я полагаю это абсолютно невозможным. — Саттерли повернулся к операторам группы Рейнолдса. — Только, ради бога, не обижайтесь, ребята.
— Пять минут, — объявил капитан флота.
Саттерли кивнул Рейнолдсу:
— Ваш выход. Желаю успеха.
— Одну минуточку, молодой человек, — затрещала миссис Уилкинс, — эти штучки… нервоны…
— Нейтроны, мадам.
— Ну я же так и говорю… Так вот, мне кое-что непонятно. Вероятно, про них проходят в старших классах, а я ушла из восьмого. Так обидно…
Саттерли тоже огорчился, но все же попытался выправить положение.
— …и каждое из этих ядер потенциально способно испустить вот такой ма-а-аленький нейтрончик. В этом шаре, — он поднял макет, — помещается примерно пять тысяч миллиардов триллионов ядер, каждое из которых…
— Это ведь прямо уйма получается, верно?
— Мадам, вы совершенно правы. Теперь…
— Две минуты!
Вмешался Рейнолдс:
— Миссис Уилкинс, не волнуйтесь. Сосредоточьте внимание на том металлическом шаре, что находится там, далеко, и думайте об этих нейтронах, каждый из которых готов вырваться наружу. Когда я подам команду, я хочу, чтобы вы все, а особенно ты, Норман, думали бы о том шаре, представляли бы, что из него летят искры, как от светящегося часового циферблата. Постарайтесь сделать так, чтобы этих искр стало больше. Просто постарайтесь. Если ничего не получится, вас никто бранить не будет. Так что не бойтесь.
Миссис Уилкинс кивнула:
— Постараюсь.
Она отложила вязанье и устремила в пространство отсутствующий взгляд.
В то же мгновение всех ослепила неправдоподобно яркая вспышка, прорвавшаяся через массивный стеклянный фильтр. Она высветила каждого присутствующего, а затем погасла.
Капитан флота воскликнул: «Что за черт!», кто-то закричал: «Она взорвалась! Взорвалась!»
Заревел динамик:
— Взрыв произошел на отсчете минус одна минута тридцать семь секунд. Контроль, имела место какая-то ошибка… эта штуковина выглядела как водород…
Накатила ударная волна и заглушила все прочие звуки. Свет погас, со щелчком зажглось аварийное освещение. Бункер качался, как корабль в штормовом море. Глаза были еще слепы из-за той яркой вспышки, в ушах стоял рев звуковой волны, а физики уже отталкивали локтями офицеров от перископа. В эту-то минуту на весь бункер и раздалось пронзительное сопрано:
— О боже!
— В чем дело, Бабуля? Вы-то в порядке?
— Я? О да, да… но мне так жаль… Я же не нарочно…
— Что не нарочно?
— Я как раз начала нащупывать, представляя себе эти крохотные кусачие нервоны, готовые соскочить… Но я не собиралась ничего взрывать… во всяком случае до того, как вы скажите…
— Ох! — Рейнолдс повернулся к остальным. — Еще кто-нибудь спускал курок?
Никто не сознался. Миссис Уилкинс сказала виновато:
— Извините, доктор. Может, у них найдется вторая? Уж на этот раз я буду поосторожнее.
* * *
Рейнолдс и Уитерс сидели в офицерском клубе, перед ними стояли чашки кофе, причем физик про свою начисто забыл. Его глаза горели, лицо нервно подергивалось.
— Предела не существует! Расчеты показывают, что более девяноста процентов массы превратилось в энергию. Вы понимаете, что это значит?! Если мы примем… впрочем, не важно! Скажем проще: мы можем делать бомбы размером с горошину! Никаких мер предосторожности! Никаких цепей управления! Ничего, кроме… — Он помолчал. — К месту бомбежки их будут доставлять небольшие сверхскоростные реактивные самолеты с пилотом, инженером-оружейником и одним из ваших операторов. А бомб сколько угодно! Ни одно государство на Земле не сможет…
— Полегче, — произнес Рейнолдс, — у нас слишком мало операторов. Мы не сможем рисковать ими, сажая их в самолеты.
— Но…
— Впрочем, это и не нужно. Покажите им бомбу, дайте фотографии целей, свяжите их по радио с инженером-оружейником… Они редко встречаются, но мы начнем новый поиск людей, обладающих ЭСП. По моим расчетам, таких примерно один на тысячу восемьсот.
— Редко встречаются… — повторил Уитерс. — Миссис Уилкинс одна может управиться с несколькими бомбами… верно ведь?
— Думаю, да. Испытаем.
— Обязательно испытаем! — Уитерс наконец вспомнил о кофе и выпил его одним глотком. — Извините меня доктор, я лезу прямо напролом. Слишком много старых представлений приходится пересматривать.
— Я знаю. Я сам был бихевиористом.
Вошел капитан Майклер, огляделся и быстрыми шагами двинулся к их столику.
— Генерал ждет вас обоих, — сказал он тихо. — Поторопитесь.
Их провели в охраняемый часовыми кабинет. Кроме генерала Хэнби, тут присутствовали еще генерал Ла Мотт и вице-адмирал Кейтли. Лица военных были мрачны. Хэнби протянул какую-то бумагу. Рейнолдс увидел на ней штамп «Совершенно секретно» и вернул ее генералу:
— Генерал, у меня не тот уровень секретности.
— Заткнитесь и читайте!
Рейнолдс пропустил несколько предваряющих кодовых групп: «Расшифровка. СЕГОДНЯ РУССКОЕ ПОСОЛЬСТВО ВРУЧИЛО НАМ УЛЬТИМАТУМ: ТРЕБОВАНИЕ ПРЕОБРАЗОВАТЬ СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ В НАРОДНУЮ РЕСПУБЛИКУ ПОД УПРАВЛЕНИЕМ ПОЛИТИЧЕСКИХ КОМИССАРОВ, НАЗНАЧАЕМЫХ СССР. ТРЕБОВАНИЕ ПОДКРЕПЛЯЕТСЯ ВОЕННОЙ УГРОЗОЙ. В НОТЕ СООБЩАЕТСЯ, ЧТО ВАЖНЕЙШИЕ ГОРОДА США (СПИСОК ПРИЛАГАЕТСЯ) ЗАМИНИРОВАНЫ АТОМНЫМИ БОМБАМИ, КОТОРЫЕ БУДУТ ПРИВЕДЕНЫ В ДЕЙСТВИЕ ПО РАДИО, ЕСЛИ США НЕ КАПИТУЛИРУЮТ К ШЕСТНАДЦАТИ НОЛЬ-НОЛЬ БЛИЖАЙШЕЙ ПЯТНИЦЫ».
Рейнолдс перечитал документ. Шестнадцать ноль-ноль в пятницу означало два часа дня послезавтра по местному времени. Наши города заминированы атомными бомбами? Неужели им это действительно удалось? Он с трудом осознал, что генерал Ла Мотт что-то говорит.
— Следует рассматривать эту угрозу как совершенно реальную. Наша свободная общественная структура делает нас удобным объектом для нападения.
— А может, они блефуют, — сказал адмирал.
Генерал ВВС покачал головой:
— Они знают, что президента на испуг не возьмешь. Не следует считать русских дураками.
Рейнолдс все еще не мог понять, по какой причине ему разрешается быть участником подобного совещания. Но тут Ла Мотт взглянул на него:
— Адмирал Кейтли и я немедленно отправляемся в Вашингтон. Я задержался только для того, чтобы спросить вас вот о чем: ваши люди могут взорвать атомную бомбу, так не могут ли они предотвратить ее взрыв?
