— Но почему, Джерри? — спросила она ласково. — Почему ты печальный?

— Работы нет, — заявил он. — Сиг'рет нет. Сласти нет. Работы нет.

— Это все старые работники, уже не способные трудиться, — снова вмешался Блэксли. — Безделье выводит их из равновесия, но у нас для них ничего нет.

— А! — сказала она. — Но почему вы не поручаете им сортировать пуговицы и вообще делать то, что делают малыши?

— Они даже с такой задачей не справятся, — вздохнул Блэксли. — Эти работники уже в маразме.

— Только не Джерри! Вы же слышали, как он разговаривает.

— Ну, может быть… Минуточку! — Он обернулся к обезьяночеловеку, который присел на корточки и, просунув сквозь сетку длинный палец, почесывал Наполеона за ухом. — Эй, джек! Сюда!

Блэксли ощупал волосатую шею работника и подцепил тонкую металлическую цепочку с жетоном, тоже металлическим. Он вгляделся в жетон и сказал:

— Вы правы, он еще не стар, но у него нелады со зрением. Я помню эту партию — катаракты в результате побочных мутационных изменений.

Он пожал плечами:

— Но это не причина мучить его бездельем!

— Право, миссис ван Фогель, вы напрасно принимаете это к сердцу. Они остаются в вольерах недолго — от силы дней десять.

— А-а-а! — произнесла она, смягчаясь. — У вас для старичков есть другое место? И там вы подбираете для них занятия? Отлично! Ведь Джерри хочет работать. Правда, Джерри?

Неошимп следил за их разговором как мог. Ее слова он понял и ухмыльнулся.

— Джерри работать! Ага! Хороший работник! — Он пошевелил кистями, а потом сжал кулаки, продемонстрировав идеально противолежащие большие пальцы.

Мистер Блэксли, казалось, растерялся:

— Право же, миссис ван Фогель, вы напрасно… Дело в том… — Он замолчал.

Ван Фогель слушал их с раздражением. Увлечения жены вызывали у него досаду — кроме тех случаев, когда это были и его увлечения. К тому же он проникался убеждением, что Блэксли вовлек его в непомерные расходы, и уже предчувствовал, как его жена отыщет способ очень нежно заставить его заплатить сполна.

Злясь на них обоих, он необдуманно брякнул:

— Не глупи, Марта! Они не отправляют их на покой, а ликвидируют.

Она не сразу осмыслила его слова, но, осознав, пришла в бешенство:

— Как?.. Что-о-о?! Да как это можно! Неужели вам совсем не стыдно? Да вы… вы собственную бабушку пристрелите!

— Миссис ван Фогель, прошу вас…

— Миссис ван Фогель, миссис ван Фогель… Хватит! Это следует прекратить! Понятно? — Она обвела взглядом вольеры, бродящих в них приговоренных к смерти работников. — Какой ужас! Вы обрекаете их работать, пока хватает сил, а потом отнимаете у них все маленькие радости и убиваете их. Странно еще, что не съедаете!

— Как бы не так! — безжалостно вставил ее муж. — Продают на собачий корм.

— Что-о-о?! Ну, это мы прекратим.

— Миссис ван Фогель, — умоляюще бормотал Блэксли, — разрешите, я объясню…

— Ха! Ну-ка попробуйте! Если найдете что сказать.

— Дело обстоит так… — Его взгляд упал на Джерри, который с тревогой прижимался к сетке. — П'шел, джек!

Джерри послушно поплелся прочь.

— Подожди, Джерри, — крикнула миссис ван Фогель, и Джерри неуверенно остановился. — Пусть он вернется! — приказала она Блэксли.

Управляющий закусил губу, потом позвал:

— Вернись сюда!

Он начинал испытывать к миссис ван Фогель глубокую неприязнь вопреки автоматическому благоговению перед ее рейтингом. Выслушивать наставления, как руководить собственным предприятием, это… ну знаете, всему есть предел!..

— Миссис ван Фогель, меня восхищают ваши гуманные побуждения, но вы не осведомлены об истинном положении вещей. Мы понимаем наших работников и блюдем их интересы. Они безболезненно умирают до того, как дряхлость начинает причинять им тяжкие страдания. Они ведут счастливую жизнь, куда более счастливую, чем ваша или моя. Мы просто предупреждаем ее тяжелый конец, только и всего. Не забывайте также, что эти бедные животные без нас вообще на свет не появились бы.

Она вздернула голову:

— Чепуха! Вы еще начните цитировать мне Святое Писание. Это должно быть прекращено немедленно, мистер Блэксли, или я буду считать вас лично ответственным.

Блэксли уныло посмотрел на нее:

— Я отвечаю перед директорами.

— Вы так думаете? — Она открыла сумочку и вытащила телефон. От волнения она не попыталась прозвониться напрямую, а вызвала местную станцию.

— Междугородняя? Соедините меня с мистером Хаскеллом, номер девять ка четыре-ноль-ноль-четыре, Мэррей-Хилл, Большой Нью-Йорк. Очередность звезда семь-семь-семь. И побыстрей. — Она стояла, нетерпеливо постукивая носком туфли и гневно хмурясь, пока ее управляющий не взял трубку.

— Хаскелл? Марта ван Фогель. Сколько у меня акций корпорации «Работники»? Да нет же! Какой процент?.. Столько? Нет, этого мало. Завтра утром мне требуется пятьдесят один процент… Хорошо, пусть через посредников, но достаньте их… Я вас не спрашиваю, во сколько это обойдется, я сказала: достаньте. Приступайте. — Она резко выключила аппарат и обернулась к мужу. — Мы улетаем, Бронси, и забираем Джерри с собой. Мистер Блэксли, будьте добры, распорядитесь, чтобы его освободили из этого вольера. Выпиши чек на требуемую сумму, Бронси.

— Марта, послушай…

— Я уже решила, Бронси.

Мистер Блэксли откашлялся. Осадить эту бабенку будет очень приятно!

— Крайне сожалею, но работники продаже не подлежат. Это нерушимое правило нашей корпорации.

— Хорошо. Беру его бессрочно напрокат.

— Этот работник изъят из числа сдаваемых в аренду. Так что найму он больше не подлежит.

— Вы долго будете препираться со мной?

— Извините, мадам! Этот работник не подлежит никаким видам найма, но из уважения к вам я готов предоставить его во временное пользование бесплатно. Но учтите, политика нашей корпорации строится на искренней заботе о благополучии наших подопечных, а не только на коммерческих соображениях. А потому мы оставляем за собой право производить инспекцию в любой момент, чтобы удостовериться, насколько хороший уход обеспечен этому работнику! — И он свирепо подумал: «Что? Съела?»

— Ну конечно! Благодарю вас, мистер Блэксли. Вы очень любезны.

Возвращение в Большой Нью-Йорк было не слишком веселым. Наполеону не понравилось летать, что он и выражал весьма недвусмысленно. Джерри терпел, но его тошнило. К моменту приземления ван Фогели перестали разговаривать друг с другом.

— Сожалею, миссис ван Фогель. Прикупить акций не удалось. Мы могли бы рассчитывать на пакет О'Тула, но за час до моего звонка их кто-то перехватил.

— Блэксли!

— Несомненно! Вам не следовало открывать ему свои намерения. Вот он и предупредил своих директоров.

— Не тратьте время, указывая на мои ошибки. Это было вчера. А что вы намерены предпринять сегодня?

— Дорогая миссис ван Фогель, что я могу? Дайте мне инструкции, и я постараюсь их выполнить.

— Чушь! Вы ведь должны быть находчивее и опытнее меня. Потому я и плачу вам — чтобы думали вы, а не я.

Мистер Хаскелл беспомощно развел руками. Его нанимательница с такой силой выдернула сигарету, что сломала ее.

— А где Вейнберг?

— Право же, миссис ван Фогель, юридически тут все ясно. Вы хотите приобрести акции, мы не можем их купить. Поэтому…

— Я плачу Вейнбергу за юридические советы. Вызовите его!

Вейнберг как раз собрался уходить. Хаскелл поймал его по поисковому каналу связи.

— Сидни? Это Оскар Хаскелл. Жду вас у себя.

— Извините. Может быть, в четыре?

— Сидни, вы мне нужны немедленно! — раздался голос его клиентки. — Говорит Марта ван Фогель.

Щуплый юрист беспомощно поежился.

— Хорошо, я еду, — сказал он. Эта женщина! Ну почему он не послушался уговоров жены и не ушел на покой, когда ему стукнуло сто двадцать пять лет!

Через десять минут он уже слушал объяснения Хаскелла, которого его клиентка все время перебивала. Когда они замолчали, он вздохнул:

— Но чего вы ожидали, миссис ван Фогель? Это просто рабочий скот. Вы не смогли приобрести права собственности на них, вам помешали. Но я не понимаю, чем вы расстроены. Вам же отдали работника, чью жизнь вы хотели сохранить?