— Прошу вас, взгляните сюда.

Проследовав взглядом за направлением его пальца, она увидела на телевизионном экране картину, подобную той, перед которой она стояла. За одним исключением: там дети выпрыгивали из рамы, наполненной чернотой.

— Где они? Что вы с ними сделали?

— Они в моей стране — в полной безопасности.

Последний человек из школьного персонала был убежден или принужден пройти через черноту; экипаж вертолета парами последовал за ними. И скоро коммандер остался в компании техника и мадам Кюран. Он повернулся к ней и поклонился:

— А теперь, мадам, не пройдете ли вы со мной, чтобы вернуться к своим обязанностям и своим подопечным?

Он согнул правую руку в локте и предложил ей. Она закусила губу, затем приняла предложенную руку. Они спокойно вошли в черноту.

Техник снял наушники, что-то напоследок подрегулировал и встал перед рамой, которая обрамляла темноту. Он вступил в нее с видом человека, встающего под холодный душ.

Пятнадцать секунд спустя оборудование, установленное на треногах, взорвалось, издав серию негромких хлопков. А через десять секунд после этого вертолет с приглушенным «бубум!» превратился в гигантский огненный гриб, и землю слегка встряхнуло.

Два техника напрасно волновались о безопасности. Где-то далеко в глубине территории их страны доктор Грут, развалившись в кресле, наблюдал за прибытием очередной партии детей.

Легкая теплая улыбка смягчала его уродливое лицо. Возможно, она была вызвана звуками неземной музыки, а возможно — видом такого большого количества счастливых детей. Премьер-министр стоял рядом, слишком взволнованный, чтобы сидеть.

Грут поманил пальцем пожилую светловолосую женщину в белой униформе старшей медсестры:

— Подойдите сюда, Элда.

— Да, доктор.

— Вы сами должны следить за музыкой. Уменьшите громкость до минимума, только чтобы они вели себя тихо и не плакали. Отправьте их вечером спать. И завтра никакой музыки — я имею в виду такой, как эта, — без крайней необходимости. Им вредно быть счастливыми, как ангелы, слишком долго. Они должны будут потом стать мужчинами и женщинами.

— Я поняла, доктор.

— Тогда проследите, чтобы это поняли все!

Он повернулся к премьер-министру, который задумчиво теребил губу и выглядел рассеянным.

— Что вас беспокоит, друг мой?

— Вы уверены, что этим детям не причинили вреда?

— А вы сами не видите? — Грут махнул рукой в сторону играющих детей, сбившихся в небольшие стайки на приготовленных для них площадках.

— Да, но предположим, что две ваши приемные станции будут настроены одинаково. Что тогда случится с детьми?

Грут улыбнулся:

— Вы путаете мою машину с радио. Наверное, это моя ошибка. Я ведь назвал ее масс-передатчиком, когда о ней рассказывал. Но это нечто иное. Это… как у вас с математикой? — Премьер-министр изобразил на лице гримасу. — Понятно. В таком случае я не смогу ответить вам должным образом, — продолжал Грут, — Но я могу сказать вам вот что: эти дети не были переданы, как радиоволны. Они просто прошли через дверь. Как если бы я взял вон ту дверь, — он указал на дверь в конце зала, — и повернул это здание так, чтобы она совпала с этой дверью. — Он указал на другую дверь в противоположном конце зала. — Я немного подхимичил — о, только самую малость! — с мировыми линиями и соединил одну часть пространства с другой. С той, с которой она обычно не была в контакте. — Он указал на масс-приемник, установленный в помещении. — Это один из концов булавки, которой я сцепил пространство. Вы понимаете?

— Ну… не совсем.

Грут кивнул:

— Иного я от вас и не ожидал. На самом деле я ничего не объяснял. Без языка тензорного исчисления это невозможно объяснить; я могу предложить вам только аллегорию.

Подбежал ординарец и вручил Груту ленту сообщений. Грут проглядел их.

— Еще две станции, и защитный экран будет готов. Вы ведь задавались вопросом, как он работает? — Государственный деятель согласно кивнул. — Это то же самое, но в то же время нечто иное, — сказал Грут. — На сей раз мы запираем дверь очень мягко. Мировые линии слегка изгибаются, и масса по ним не проходит. Да тьфу на них! Это все баловство, примитивные устройства, они кажутся сложными только дилетанту. А вот музыка — это совсем другое дело. Здесь мы прямо вмешиваемся в полномочия небес, вот почему я столь осторожен с ней.

Премьер-министр был удивлен и признался в этом. Он был впечатлен техническими чудесами, а использование музыки он расценил как безвредную причуду доктора.

— О нет, — сказал Грут. — Нет. В самом деле нет. Вы когда-нибудь задумывались о музыке? Почему музыка? Что это? Вы можете дать ей определение?

— Ну… мм… музыка — это некоторое ритмичное расположение звуков, которые производят эмоциональный отклик…

Грут поднял руку:

— Да, но каково это расположение? И какие эмоции? И почему? Можете не отвечать. Я уже проанализировал этот вопрос. И теперь у меня в руках тайна лютни Орфея и волшебство Крысолова. — Он понизил голос. — И это очень серьезные материи, друг мой, опасные материи. Все прочие игрушки я отдам властям, но эту тайну я буду хранить в себе — и попытаюсь поскорее ее забыть.

Снова подскочил ординарец и вручил ему новое сообщение. Грут взглянул на него и передал премьер-министру.

— Время, — сказал он. — Теперь они все у нас. Мы включаем защитный экран.

Спустя несколько минут тысячи треног, равномерно распределенных по четыремстам семидесяти милям линии фронта, были соединены в цепь. В Генеральный штаб были переданы телефонные сообщения, щелкнули два выключателя, и неосязаемый мерцающий экран разделил противостоящие армии.

Война была закончена де-факто.

На одиннадцатый день мирной конференции канцлер запросил резюме по согласованным пунктам. Главный клерк исполнил его указание.

— «Первое положение: согласовано, что отныне две подписавшиеся страны являются единой нацией. Зависимые положения…» — забубнил клерк.

Объединительная сессия парламента завершилась, на очереди были перепись населения и конституционный договор. Нужно было объединять валюты и так далее, и тому подобное.

По соглашению военные сироты с обеих сторон должны были воспитываться на территории бывшего врага. Кроме того, нужно было обеспечить субсидии для поощрения браков, которые смешают кровь жителей двух стран.

Армии должны были демобилизоваться, а корпус технических экспертов обучен пользоваться новым оборонительным вооружением, разработанным доктором Грутом.

Сам доктор Грут сидел, развалясь в кресле, в центре выставленных подковой столов. Когда клерк закончил, премьер-министр и канцлер посмотрели на Грута.

— Хорошо, — сказал он раздраженно, когда пауза затянулась, — давайте подпишем это и разойдемся по домам. Все остальное — обычная рутина.

— А вы осознаете, — заметил канцлер, — что новая нация, которую мы создаем, должна иметь главу, административное руководство?

— К чему вы ведете?

— Я не могу быть таким руководителем, — канцлер поклонился премьер-министру, — мой благородный друг.

— Что за проблема? Выберите другого!

— Мы выбрали. Есть только один человек, которому доверяют все присутствующие. Он — и никто другой — превратит эту кучу исписанной бумаги в нечто большее. И этот человек — вы, доктор…