Двое на одной лошади спускаются в Гранаду. Горы в глубине порастают цикутой и крапивой. ПЕСНЯ МАТЕРИ АМАРГО Руки мои в жасмины запеленали сына. Лезвие золотое. Август. Двадцать шестое. Крест. И ступайте с миром. Смуглым он был и сирым. Душно, соседки, жарко, — где поминальная чарка? Крест. И не смейте плакать. Он на луне, мой Амарго. Первые песни Заводи Перевод Анатолия Гелескула Затон Перевод Анатолия Гелескула Я глаза увидел, где душа скорбела. Я глядел на губы, в памяти живые. Но узнал лишь тени смертного покоя. Вариация Перевод Анатолия Гелескула Затоны тишины под отголоском росным. Затоны синевы под листопадом звездным. Затоны твоих губ под поцелуем слезным. Последняя песня Перевод Анатолия Гелескула По наковальне потемок месяц рассыпался звоном. Сад растворился в напеве, в отзвуке слов монотонном. Если бы встала ты тенью, словно туман на поляне… …знала бы, как я тоскую в сумерках под тополями. Под тополями, подруга. Под тополями. Лунный серп В небе так тихо и ясно! Луна по реке поплыла, срезая рябь – пусть не морщит она речного стекла. А юная ветка луну за зеркальце приняла. Палимпсесты Перевод Анатолия Гелескула I ГОРОД Извечный гул сосновый стоит над городком, но сами эти сосны давно на дне морском. Свистят в округе стрелы, и войско при щитах, но битва заблудилась в коралловых кустах. И только отголоски лесные сберегло морского небосвода волнистое стекло. II ГАЛЕРЕЯ Галереи в доме гулки. Два сеньора на прогулке. (Небо молодое. Бледно — золотое.) …Два сеньора ходят мимо. Были оба пилигримы. (Небо как горнило. Синие чернила.) …Ходят, ходят – и ни слова. Были оба птицеловы. (Небо стало старым. Сделалось янтарным.) …Два сеньора ходят мерно. Были оба… III ПЕРВАЯ СТРАНИЦА Сквозная синь, речной хрусталь. И столько в небе стай! Речной хрусталь, сквозная синь. Песня («По веткам лавровым прыгают…» По веткам лавровым прыгают две голубки. Одна — нечто иное, как солнце, другая – луна. Спросил я: – Голубки, где мне могила отведена? – В хвосте моем, – солнце сказало. – В клюве, – сказала луна. И я пошел по дороге, едва ли не падая ниц, увидел я деву нагую и мраморных двух орлиц. Одна из них – это другая, а дева – никто и одна. Спросил я: – Орлицы, где мне могила отведена? – В хвосте моем, – солнце сказало. – В клюве, – сказала луна. По веткам вишневым прыгают две голубки весной. Одна из них – это другая, а обе – нет ни одной. |
