И тут в пору спросить, чем же эта Вера недовольна — отличница, победительница, лучшая студентка? Вот только, если б по физике у меня была 4, а не 5, не было бы тонны пролитых слез и бессонных ночей, а было бы чуть больше общения с подругой и развлечений, необходимых всем детям. Победы в танцах стоили мне многих часов в жизни, проведенных в зале перед зеркалами. Я любила танцы, но они мне нужны были для выплеска эмоций — высшие баллы за технику и артистизм не приносили мне душевного покоя. В институт я поступила бы на бюджет и без отличных баллов по экзаменам. Иностранные языки были моей страстью и победами в олимпиадах, я давно уже заработала свое место на бюджете.

Можно, конечно, спросить, почему я это все не говорила своей маме? Вспоминая вчерашний разговор, понимаю, скажи я ей это раньше и на улице я бы тоже оказалась раньше. Тогда бы все было по-другому. Но сейчас уже смысла нет говорить о том, что было бы, все сложилось так, как сложилось.

Нике же, уже никогда не быть идеальной, да и не нужно это. В глазах общественности — она бывшая наркоманка, хотя говорят, что наркоманы бывшими не бывают. Неудавшаяся студентка. Шлюха, готовая перед каждым раздвинуть ноги. Ника — это девушка, без идей, перспектив, и планов на будущее.

Вера была чистым листом, на который наносили красивые краски. Ника черный лист для граттажа. Что бы сделать красоту нужно будет соскрести верхнюю черноту.

Макс и Ира долго вглядываются в мое лицо и попеременно кивают, им не нужно объяснений — они понимают.

— Всего трое суток на поезде. Мы будем созваниваться, и ты можешь приехать на каникулах, — мои доводы вызывают еще больший поток слез.

— Так. Хватит. А то вместо билетов на поезд придется покупать билеты на корабль. — Неожиданно и громко высказался брат. — Через две минуты отправление. Нам пора.

Я крепко обнимаю Иришку. Брат берет меня за руку и ведет к нашему вагону. Уже сидя в купе, не отрываю взгляда от подруги, которая, не переставая, машет мне рукой и утирает слезы.

Макс берет меня за руку:

— Мы прорвемся — поверь мне.

И я верю.

Поезд увозит меня не только из этого города, но и от прошлого. Хотя часть этого прошлого сейчас растет внутри меня. Возможно ли это вообще — полностью забыть прошлое и жить дальше, или это просто самообман?

Брат всю дорогу травит байки о своей службе в армии. Тот человек, к которому мы едем, это армейский приятель Макса, они служили вместе по контракту. Последний двухгодичный контракт этот самый друг не подписал, решив вернуться к гражданской жизни, а Макс отслужил, из-за известных обстоятельств, всего год.

Пейзажи за окном купе сменяют друг друга. Неизменными остаются только снега — до весны еще месяц. Мда… новая жизнь началась не с нового времени года, ни с 1 января и даже ни с понедельника, она просто началась. Просто в один миг рухнул весь твой выстроенный мир, и нет, новый не возник. Я стою на обломках и не знаю, что будет дальше.

Новый город встречает нас морозом и ярким солнцем, прям как у Пушкина.

Макс выпрыгивает из вагона на перрон, спускает наши сумки и помогает спуститься мне. Брат и раньше проявлял обо мне заботу, но сейчас это стало доходить до абсурда.

Он оглядывается в поисках друга, видимо увидев, машет ему рукой. Замечаю в толпе мужчину направляющегося в нашу сторону. Они с братом подходят друг к другу, сгребаются в дружеские объятья. Похлопав друга по плечу, поворачиваются ко мне.

— Знакомьтесь, это Димка мой сослуживец и друг, я тебе о нем рассказывал, — говорит мне Макс, я киваю в знак приветствия, — а это Ника, — говорит уже другу.

— Ммм… — тянет его друг, как бы намекая, что ему нужно бы чуть больше информации, — приятно познакомиться. А я вам тут кофе по дороге захватил. — Достает из подставки два бумажных стаканчика и передает нам с Максом, из третьего начинает пить сам.

— Димон, встречать вообще-то принято с цветами, — усмехается брат.

— С цветами пусть встречают те, кто хочет побыстрее от гостей избавиться, когда те с простудой слягут. Цветы не согреют, а вот кофе вполне.

Макс снова усмехается, а я улыбаюсь шире, мне определенно нравится этот Дима.

— Ладно, хватит лясы точить на холоде, погнали в машину. — Продолжает мужчина.

Макс подхватывает свободной рукой одну сумку, Дима другую, мне остается нести только свой кофе и себя.

Выйдя из вокзала, направляемся к машине. Парни закидывают сумки в багажник, меня усаживают на задние сиденья. Макс садится впереди, Дима на водительском, заводит машину и потягивает кофе.

— Ника, а где вы с Максом познакомились? А то, если честно он ничего толком не рассказал, только то, что приедет не один. — Поворачивается ко мне в пол оборота Дима.

Ммм… этот момент мы с братом не продумали. Представит меня как сестру, сложно будет объяснить, почему мы тогда женимся, представит, как невесту, замучаешься объяснять, почему у Макса постоянно появляются новые пассии, а зная брата, уверена их будет много. Можно конечно сказать, что у нас будет фиктивный брак, но опять же зная брата и тот уровень заботы, который он обо мне проявляет, Дима не поверит, что мы друг другу никто и может сделать неправильные выводы.

Кто-то скажет, что друга это совсем не касается и я бы, наверное, с этим согласилась. Но Дима, по рассказам брата, его лучший друг и Максу, как и любому нормальному человеку, уверена порой нужна его будет помощь и поддержка. Всю правду я не готова рассказать, но от частичной вреда не будет. Я уверена, что Дима не из болтливых и не станет на каждом углу кричать о наших с Максом отношениях.

— Думаю можно рассказать ему укороченную версию, без неприятных подробностей, — говорю брату. И он, правильно меня поняв, кивает.

Дима внимательно переводит взгляд с меня на брата. Макс медлит, выжидая и, когда Дима начинает потягивать кофе, на одном дыхании выдает:

— Ника моя сестра. Она беременна и мы скоро женимся.

Часть кофе летит в сторону Макса. Дима закашливается. Я опускаю голову, пытаясь не засмеяться в голос. Да уж, более короткую версию сложно придумать и момент же, я уверена, специально выжидал.

Когда Дима переводит дыхание после кашля, а я с Максом после смеха, решаюсь все-таки немного прояснить ситуацию:

— Макс мой двоюродный брат. Мы действительно женимся, но только для того, что бы записать Макса отцом моего ребенка. У нас отношения как у брата и сестры и не больше. — После паузы добавляю. — И желательно что бы об этом никто не знал.

Дима кивает. О всем остальном, включая «суррогатное материнство», предпочитаю молчать. Как говорится, будем решать проблемы по мере их поступления. Видно, что Дима не совсем удовлетворен ответом и понимает, что мы темним, но вопросов больше не задает.

— Весело с вами, однако. — Выдает он, и мы трогаемся с места.

Друг брата отвозит нас на квартиру, которую он, по просьбе Макса, для нас снял.

Сама квартира находится на 10 этажа, что при наличии лифта не такая уж и проблема. Две комнаты, кухня, раздельный санузел и необходимая мебель. Все чистенькое и очень аккуратное.

Дима чешет затылок:

— Блин, я тут придумывал речь в пользу этой квартиры, планировал рассказать о барах, клубах, тренажерке… — Он на секунду задумался, а потом махнул рукой. — Ну ладно. Больничку мы с вами проезжали, она не далеко. Детскую площадку внизу тоже видели — огонь, сам б на такой поиграл. В соседнем дворе, точно знаю, есть садик и школа, так что я все равно молодец, — довольно улыбается, своей находчивости.

— Так долго, нам квартира не пригодится, — отзывается брат.

Я перевожу на него вопросительный взгляд, но он отмахивается, продолжая все рассматривать. Пожимаю плечами, если сразу не рассказал, то даже пытать бессмысленно, расскажет, когда захочет сам.

— Здорово. Мне очень нравится, — с улыбкой говорю Диме, который явно ждет от нас уже хоть какой-нибудь реакции. Он расплывается в ответной улыбке.